Любовь через запятую (СИ) - Карпинская Настасья - Страница 6

– И тебе добрый вечер, Михаил Андреевич, если решил коленями в пыль падать, то ботинки мне протри заодно.

– Сука ты Романыч, давай паркуй свою железяку и иди в кабинет, там тебя макулатура ждет.

– Ты скоро освободишься?

– Сейчас своих загоню, – бросил через плечо, уже давая отмашку трем байкам, что заходили на новый круг.

Припарковав двухколесного у здания администрации и сняв шлем, отправился выполнять скучную бумажную рутину, хотя с большим удовольствием сейчас бы прокатился с ребятами по трассе пару кругов.

– Какие новости? – спросил Шатохина, не отрываясь от изучения доков, когда тот плюхнулся в кресло напротив.

– Подали заявку на краевой «Фестмотал», на наш местный нас уже в списки включили. В следующем месяце сами открытый заезд на кольце устраиваем с телевиденьем, радио и спонсорами.

– Круто я тут уже со сметой ознакомился. Размахнулись, смотрю.

– Дык если спонсор башляет, мы и рады, – улыбнулся Мишаня. И взяв небольшую паузу, добавил: – Лаврова в город вернулась.

– Вы по одному мне решили это озвучивать? Или с Силиным сговорились?

– В курсе значит, – я бросил мрачный взгляд на Шатохина, давая понять, что эта тема закрыта. – Понят. Отстал. К Соколу на днюху едешь?

– Твою ж левую, я вообще про него забыл, – Андрюха еще неделю назад звонил, а у меня с головы совсем выпало.

– Он уже на тебя зуб точит, что ты его игноришь нещадно.

– Работы сейчас навалом. Еще тендер этот по земле. Он на даче же у себя справляет?

– Да, даже заранее у соседей прощения попросил за бедлам и громкую музыку.

– Сходил, задобрил?

– Разумеется. Все в стиле Сокола, подкуп и взятки в виде спиртного и конфет. Правда, баб Нюра, ну та, у которой напротив участок, еще и вскопать его пару соток заставила, – заржал Мишаня. – Ты бы видел этого копальщика на следующий день, это было слезодавительное зрелище. Ныл как телка, что у него спина болит и руки не сгибаются.

– Вот что бывает, когда ничего тяжелее ручки в офисе не поднимаешь.

– Это же Сокол, он не телом, а харизмой берет.

– Харизма против бабы Нюры не работает, давно должен был уяснить, – усмехнулся я. Еще когда мы совсем пацанами были и зависали на той даче тогда еще принадлежавшей родителям Андрея и частенько нарывались на Бабу Нюру, в отместку за наше ночное дебоширство мы то грядки у нее пололи, то крапиву в малиннике рвали, то с крыши осиные гнезда снимали и все только ради того, что бы не сдали нас родителям, а то не видать нам было больше посиделок на даче Соколовых.

– Давай тут закончу и поедем. Я, правда, без подарка. Так и быть на карту ему кину пусть сам опадариться.

***

– Лаврова! – заголосила Ульянка, стоило Егору остановить машину у ворот дома родителей. – Мать твою, да ты еще шикарней стала! Какие пилюли пьешь? К какой Бабе Яге за снадобьем ходишь? – И она, выйдя из машины, сжала меня в своих объятьях. – Хоть бы написала, позвонила, что приезжаешь. – Отстранившись, засияла как начищенный самовар.

– Пришла бы встречать?

– Конечно, с красной ковровой дорожкой, караваем, цыганами, баянистом.

– И игристым, – улыбнулась, кивая на открытую бутылку шампанского в ее руке.

– Куда ж без него! – и она, предлагая, протянула мне.

– Ты же за ЗОЖ, Кравцова, – улыбнулась, забирая из ее руки бутылку и делая глоток. Помниться Уля из зала не вылазила и все на ПП сидела.

– ЗОЖ для болезных, чтобы бухать здоровье нужно.

– Не могу не согласиться, – улыбнулась подруге. Я не была любителем алкоголя, выпивала мало и по случаю, но настроение сегодня было подходящее.

– А почему одна? Где мужчина твой? Ты же замужем?

– В разводе.

– Ясно. Бывает. Ну, свадьба не похороны можно и повторить.

– Упаси господь! Я там была, мне не понравилось.

– Поддерживаю, – заржала Улька.

– Вы трепаться долго будете? – Высунулся из тачки Егор. – Нас ждут уже, а нам еще в магазин по пути заехать надо.

– Опять Сокол с закуской не рассчитал? – предположила Кравцова.

– Бинго. Грузитесь, поехали.

***

По звукам доносившейся музыки, даже не зная адреса, можно было без ошибки найти дачу Сокола. Миха едва войдя во двор, тут же завис с мужиками, с ходу завязав разговор. Я же не спеша прошел дальше к большой террасе, на которой в одной части стоял стол, а в другой был импровизированный танцпол.

И застыл, прислонившись плечом к входу террасы от открывшейся передо мной картины: она танцевала и танцевала так, словно вокруг никого больше не существовало, только она и музыка, длинные рыжие волосы волнами рассыпались по плечам и спине, а тело плавными изгибами притягивало взгляд, пробуждая желание прикоснуться. Мир застыл в этот момент, словно прожектором из всей серости реальности, выхватывая ее. Перед глазами тут же флешбэками воспоминания: ночь, моя квартира, постель и она обнаженная на темных простынях, словно древнегреческая богиня, сошедшая с Олимпа, с обожанием и любовью смотрящая на меня.

Песня закончилась, и она с Кравцовой разгоряченные подошли к столу.

– Всем привет! – я, наконец, ступил на террасу. – Именинник с днюхой тебя! – поприветствовал Сокола крепким рукопожатием.

– О какие люди! Здорово! – со всех сторон полетели приветствия.

Она обернулась, не проронив ни слова, в недовольстве поджав губы, в глазах лед и ненависть. Взяв со стола бокал, осушила его до дна и, развернувшись снова, пошла танцевать.

– Я там тебе на карту деньжат кинул, сам опадаришься, – улыбнулся, смотря на Андрюху, и тут же ожидаемо посыпались комментарии, подтрунивая над бедным Соколом.

– Андрюх, давно в содержанки записался?

– Сокол, а ты однолюб или нет? Сколько стоишь?

– Я моногамен и храню верность. Верь мне Романыч – смех прокатился по всей компании.

В целом было приятно всех видеть, смех и шутки сыпались как из рога изобилия, вискарь лился рекой, но я остановился на коле, во-первых, хотелось вернуться домой самостоятельно, а во-вторых, у меня сегодня был другой допинг рыжеволосый, соблазнительный, сексуальный и неистово ненавидящий меня.

– Андрюх, а какого лешего тут Барышников делает? – кивнул в сторону этой твари, которая отиралась возле Лавровой.

– Он с Форманом приперся, я его не звал, но и на дверь указать как-то не за что пока. Нормально себя ведет.

Барышников одно время терся в нашей компании, но особо близко с ним никто не общался. Этакий представитель истиной серебрити в ее самом плохом проявлении. Редкостная гнида, три уголовных дела по его душу заводили по 131 статье УК РФ, но он умудрялся соскочить благодаря своему папаше, который с излишком башлял изнасилованным девчонкам и они забирали заявления и все претензии. А сколько было тех, кто боялся даже обратиться в органы или кому-то рассказать о случившемся не счесть. Все всё понимали, поэтому уважением Барышников в нашем ареале не пользовался.

Сейчас его поползновения в сторону Софьи меня напрягали, поэтому я не сводил с него глаз

В момент, когда Ульяна с Софьей вошли в дом, чтоб из кухни принести еще вина, Барышников последовал за ними, и я тут же поднялся с места.

– Франц, – окликнул Миха. – Давай только без большого шума, – я кивнул, и сам понимал, что скандал сейчас не нужен никому. Пока я выходил из-за стола, пробираясь через нескольких человек, в доме раздался звон разбившейся посуды. Мгновенно рванул туда, перепрыгнув через пару пустых стульев. А распахнув дверь, увидел лежавшего на полу Барышникова уже в отключке и осколки хрустальной вазы вокруг его головы. Ну и кто тут жертва?

– Уль, выплесни на эту гниду ведро воды. Сильно уебала, – произнесла Лаврова, прощупав пульс жертвы неудачного подката.

– Жив? – Кравцова трясущимися руками, схватив с полки кастрюлю, потянулась к крану.

– Что ему будет? Эту тварь, чтоб убить надо самосвалом переехать несколько раз, – произнес вошедший за мной Шатохин.

– Я тут на помощь к вам спешил, а вы сами уже справились, – отодвинул, дрожавшую Ульяну в руки Михи, вручив ей бутылку воды и сам достал из раковины полную кастрюлю.