Как в кино - Адамс Кайли - Страница 8

Муки был ударником в популярной рок-группе «Суицид хотлайн». Он был с головы до ног покрыт татуировками, весь в пирсинге — дырок в нем было пробито больше, чем в подушечке для иголок, — и хронически не в ладах с полицией. Но зато у него был этот громадный инструмент (десять дюймов, если верить некоторым), поэтому женщины к нему просто липли и не отлипали, как приклеенные суперклеем.

Наконец Татьянин «Луи Вюиттон» оказался в пределах досягаемости. Она показала на него пальцем.

Энрике поднял ее чемодан с заметным трудом. Татьяна подумала, что для накачанного парня, который целыми днями пропадает в тренажерном зале, он не такой уж сильный.

— Что у тебя там? — спросил он отдуваясь. Татьяна закатила глаза:

— Ну уж не полный комплект томов энциклопедии. Тоже мне, Геркулес.

Она протянула руку и взяла у Энрике чемодан без особых усилий. Татьяна даже сама удивилась. Должно быть, внезапное превращение в мать-одиночку сделало ее суперженщиной. В последнее время она стала внимательнее присматриваться к женщинам, у которых есть маленькие дети, и порой поражалась, какую тяжесть они способны поднять. Сами дети, детские автокресла, мешки с подгузниками, штук пятнадцать магазинных пакетов с покупками — Арнольду Шварценеггеру до них далеко. Ему бы для такой работы потребовался дублер.

Как водится, Энрике припарковал джип в неположенном месте. И, как и следовало ожидать, под «дворник» была подсунута квитанция на штраф.

— Черт!

Татьяна бросила на Энрике уничтожающий взгляд. Схлопотать штраф для него было обычным делом, примерно как для порнозвезды — подхватить гепатит. Как-то раз Татьяне даже пришлось вызволять его из тюрьмы. Эта процедура заняла несколько часов, и в результате она пропустила прослушивание на съемки в рекламе мятной жвачки. Иногда ее личный помощник, вместо того чтобы облегчать и упрощать ей жизнь, наоборот, усложняет ее. Но Энрике был обаяшкой и очень хорошо смотрелся, такого приятно иметь рядом с собой (представьте себе Рики Мартина, только еще сексапильнее), поэтому она его не увольняла.

— Смотри, тебя снова арестуют.

— Меня это уже достало.

Энрике огляделся с таким воинственным видом, как будто собирался наброситься на полицейского, который посмел выписать ему квитанцию на штраф.

Татьяна свалила свои вещи в багажник и села в машину.

— И сколько же у тебя неоплаченных квитанций за эту неделю?

— Всего одна, клянусь.

Энрике, почти не глядя, встроился в плотный ряд автомобилей, вызвав множество гудков, проклятий и неприличных жестов.

Татьяна открыла бардачок — из него высыпалась целая куча квитанций.

— Ну ладно, ладно, на этой неделе я получил три квитанции. Все остальные — старье.

— Имей в виду, я больше не собираюсь вызволять тебя из тюрьмы. В следующий раз тебе придется остаться за решеткой. Ты хоть понимаешь, что не успеют за тобой закрыться двери, как ты станешь подстилкой какого-нибудь уголовника?

Энрике не ответил.

— С твоей стороны это просто безответственно! А что, если бы тебя остановили, когда с тобой в машине были близнецы? Тебя бы забрали в полицию, а Итана и Эверсон передали бы женщине-полицейскому в форме на два размера меньше, чем нужно. Ты же знаешь, какая у Итана чувствительная кожа, у него от полиэстра может появиться сыпь. Да, тебе бы разрешили сделать один звонок, и ты бы позвонил мне. Но что, если бы я в это время, к примеру, говорила по телефону с Септембер?

Ты же знаешь, она терпеть не может, когда я переключаюсь на другой звонок, и я стараюсь этого не делать, к тому же я вечно забываю прослушивать сообщения на автоответчике, когда вешаю трубку. Так что до того момента, когда я узнаю, где ты и что с тобой, может пройти несколько часов. Понимаешь, несколько часов! За это время у близнецов может развиться какая-нибудь вредная привычка. Например, они усвоят неправильную лексику. Или у них разовьется нездоровая тяга к печенью с кремом. Я стараюсь, чтобы они не ели много сахара. Я, знаешь ли, не совсем темная, я читала книгу Мэрилу Хеннер о здоровье детей.

Энрике покачал головой:

— И что, все это может произойти из-за какого-то штрафа за неправильную парковку?

Татьяна бросила на него уничтожающий взгляд.

— Это называется «цепная реакция».

— А-а… А я думал, это называется «параноидальная шизофрения».

— Вот как, ты у нас теперь комиком заделался? Извини меня. Я думала, ты — начинающий личный помощник.

Энрике подрезал «рейнджровер».

— Ты просто пытаешься избежать неизбежного. — Он показал на пол, где у ног Татьяны валялся помятый номер «Стар». — Сначала разберись с плохой новостью. Кажется, шестнадцатая страница.

Татьяна подняла скандальную газетенку, развернула на нужной странице и увидела собственный портрет — карандашный рисунок в левом углу, помещенный под мерзким заголовком: «Второразрядную секс-бомбу муж бросил ради мужчины».

— Второразрядную?

Она повернулась к Энрике. Тот в кои-то веки смотрел на дорогу. Татьяна стала читать дальше. Она не знала, смеяться ей или плакать или просто пойти и разгромить редакцию «Стар». Короткая заметка была плотно напичкана неточностями. Во-первых, Татьяна не снималась обнаженной. Во-вторых, она никогда не говорила: «Теперь я невольно задаю себе вопрос, достаточно ли я женственна, чтобы удовлетворить мужчину?» И в-третьих, она не бросилась искать утешения в объятиях Стивена Болдуина. Татьяне пришлось прервать чтение, выжидая, когда пройдет приступ Тошноты. Стивен Болдуин?

Да он же из всех братьев Болдуин самый противный! Ну, может быть, второй с конца. Татьяна не сразу вспомнила, что есть еще Дэниел. Ладно бы уж написали, что она ушла к Алеку или Билли! Все равно это полное вранье, так почему бы не направить творческую фантазию в позитивное русло?

Она с отвращением отшвырнула газетенку.

— Не волнуйся, твою фотографию не поместили на обложку, так что статью мало кто увидит, — сказал Энрике.

— Это потому, что я «второразрядная». Я не достойна обложки. — Татьяна снова схватила газету и стала изучать первую страницу. — Но двойняшки Буш, тайком пробравшиеся в винный погреб, как видно, достойны. Ненавижу этот город! — Она повернулась к Энрике и спросила очень серьезно: — Как ты думаешь, может, мне нужен рекламный агент?

— Я думаю, тебе нужна няня.

— Она у меня уже есть. Мелина — просто прелесть.

— Это и есть очень плохая новость.

— Что-о?

Татьяну охватила паника. Итан и Эверсон Мелину просто обожали. Кроме того, она жила в Штатах на не вполне законных основаниях и поэтому брала за работу недорого. Татьяна никогда не испытывала угрызений совести по этому поводу, она ведь не собиралась баллотироваться в конгресс или претендовать на должность министра по труду.

— Мелина нашла себе другое место и увольняется. Боль обрушилась на Татьяну как лавина.

— Но почему?

— Выше зарплата, отдельный домик, возможность водить «мерседес» — пикап, правда, но все равно. Я ей завидую.

— Но она хотя бы предупредила меня за две недели? Энрике промолчал.

— Как… нет?

— Новые хозяева хотят, чтобы она приступила к работе немедленно. Ей даже выплатили подъемные. Но я уговорил ее остаться до твоего возвращения.

— Дрянь! Я должна пожаловаться на нее иммиграционным властям! — Татьяна оборвала себя. — Нет, я не это имела в виду. Ну, может быть, все-таки это, но я же теперь мать, мне нужно показывать детям хороший пример. — Она вздохнула. — Иммиграционным властям позвонишь ты.

Энрике засмеялся:

— А может, мне лучше позвонить в службу найма нянь?

Татьяна кипела от возмущения. Она с досадой вздохнула:

— Ладно, пусть это будет твой второй звонок.

Энрике повозился с кнопками CD-плеера, и вскоре из динамиков загремела во всю мощь гневная, агрессивная музыка — под стать настроению Татьяны. Всего за несколько дней она потеряла агента, главную роль в очередном фильме «Женщина-полицейский под прикрытием», мужа и няньку. Все это вместе вызвало у нее истерику.