Маленький адепт Великой тьмы (СИ) - Коткин Андрей - Страница 5

Варвара Аполлоновна как раз в класс вошла и с вставшими перед ней учениками поздоровалась:

— Здравствуйте, дети!

И тут на фоне начавшегося было тихого и несмелого «м-м-м» вдруг послышалось громкое, словно кваканье жабы:

— Ик! — И через очень короткий промежуток снова: — Ик!

И так сильно было сгустившееся в классе под влиянием Витьки Благодухова нервное напряжение, что внезапно весь класс разом взорвался хохотом.

Урок все равно оказался сорван. И в этом оказался виноват вовсе не Витька. Тот вообще ничего путного сделать не мог, каждые несколько мгновений очередное «Ик», видать, не только не давало ему говорить, но и как-то отражалось на самочувствии. Бледный, он практически лежал, распластавшись на парте и держась обеими руками за живот. Ага! Главным виновником происшествия, хоть никто его и не обвинял, стал именно Андрейка. Это он же не спросил у Ло, как можно отменить показанное ему проклятие.

К счастью, с Витькой все закончилось хорошо: у Варвары Аполлоновны в ее ридикюле оказался разговорник, по которому она смогла вызвать своего знакомого целителя. Молодой дядька одного примерно возраста с их учительницей в течение минуты устранил проблему. А у нашего героя внезапно сформировались первоочередные вопросы, которые он был готов задать чертенку. Быть может, Ло знает хоть одно целительское заклинание?

Глава 3

Вызвать чертенка во второй раз у Андрейки получилось только через неделю. Бог его знает почему, но несколько вызовов до этого никакого успеха не имели, хотя, между тем, мана за несостоявшийся ритуал призыва снималась исправно. Но вот, вызов сработал, а в центре очередной нарисованной школьником печати возникло уже знакомое существо.

— Привет, Ло, — с места в карьер очень деловым тоном начал Андрейка, — у меня сейчас есть шестнадцать единиц маны. Не можешь ли ты обучить меня за нее какому-нибудь целительскому заклинанию?

— Я не знаю целительских заклинаний, признался чертенок сморщившись. Ему, как и всякому разумному существу, не очень-то по нраву было признаваться в том, что он чего-то не умеет.

— А-а… тогда научи меня отменять уже наложенные проклятия. Это-то ты умеешь? — Припомнил школьник свои мысли по поводу невозможности отменить мучения пусть и не очень хорошего, но все же одноклассника.

— Это запросто. Это я очень даже хорошо умею, — обрадовался Ло, скалясь во все свои тридцать два… или сколько их у него там, зуба. М-да, очень зубастая улыбка оказалась у Андрейкиного нового приятеля.

Чтобы учиться полезному умению в более комфортной обстановке, Андрей примостился на кряжистую, сучковатую колоду, оставшуюся у отца от недавней расколки закупленных и привезенных дров, чертенок, выпрямившись в спине и возведя взор к небу, принялся расхаживать взад-вперед внутри начерченной Андрейкой пентаграммы, очевидно, собираясь с мыслями, с чего именно начать заказанную мальчишкой учебу.

— Отменить проклятие можно двумя разными способами, — авторитетным тоном начал рогатый пришелец из иного мира докладывать свою сегодняшнюю учебную лекцию, — один способ действует очень быстро. Он называется Рассеивание. Но чтобы этот способ сработал, ты должен четко представлять, против какого именно проклятия ты его применяешь, и четко знать, как накладывается само это проклятие. К примеру, против икоты ты должен сделать вот такой поворот рукой и при этом резко вдохнуть воздух.

— Ага, значит, сделать поворот рукой в противоположном направлении и вдох вместо выдоха, — чисто для простоты запоминания повторил мальчик негромко. — А-а, второй способ? Ты же сказал, что есть два разных способа.

— Второй способ — это извлечь из проклятия всю содержащуюся в нем порчу. Для этого надо сделать так. — Ш-шу! — Ло, встав в какую-то странную стойку, сделал плавное движение одной рукой вперед, словно ухватил что-то, и медленно подтянул захваченное к себе и напряженно, до упора, вдохнул окружающий воздух. — Нужно очень сильно захотеть забрать из проклятия всю его силу. Только, на самом деле, так получается совсем немного порчи ухватить, а еще, трогать чужую порчу — это очень противно.

— А что потом с этой захваченной порчей делать, если ее слишком много наберется? — Задал животрепещущий вопрос Андрейка, внезапно задумавшийся о последствиях такого своего шага.

— Ну, — чертенок задумчиво почесал основание одного из своих рогов, — можно и вообще ничего не делать. Порча же у тебя связанная будет, в хранилище. Вреда тебе она причинить не сможет, пусть копится. Говорят, ее очень много нужно бывает, если для усиления в каких-нибудь сложных ритуалах использовать. Только я тех ритуалов еще не изучал ни одного, просто, слышал от старших.

Чтобы не показаться жуликом, не держащим своего слова, мальчик передал Ло условленные шестнадцать единиц своей маны, после чего спросил с надеждой:

— Ты сегодня очень к себе торопишься? Может, расскажешь, как вы там, у себя, живете?

— Как живем?… Обычно живем, в казармах, — отозвался чертенок, не требуя на этот раз отправлять его побыстрее. — В каждой казарме по тысяче таких же бойцов, как я. Рано утром подъем, пробежка под началом сержантов для повышения выносливости, потом первый прием пищи и начинается основная боевая подготовка. Кто сильный, но тупой, из первых манипулов, — идут на тренировки физических характеристик сразу, мы, кто хоть чуточку смог овладеть магией, идем или новые заклинания учить, или выученное отрабатывать. Правда, потом все равно приходится на стадион бежать, потому что долго магичить мы еще не можем, устаем быстро. Так до самого вечера и тренируемся. А потом у нас второй прием пищи, светило начинает гаснуть, и мы идем спать.

— Ой, а тебе не попадет за то, что я тебя с занятий сюда выдернул? — Испугался Андрей.

— С чего бы! У нас каждый сам решает, когда ему тренироваться, а когда отдыхать. Просто, через три года, в конце учебы, искры тех, кто плохо тренировался, и не сдал выпускные экзамены, будут отправлены обратно в горнило, на перерождение.

И все же, несмотря на это вот заявление чертенка, что он сам хозяин своего времени, воспоминание о пропуске им тренировки и горниле, поджидающем искры нерадивых учеников, похоже, сильно испортило ему настроение, и он попросил призывателя вернуть его обратно, в его мир.

Собственно, на этом их общение в тот день и закончилось. Андрейка по-быстрому затер нарисованную им за земле печать призыва и поспешил зайти в дом. Ну, он же недавно снова чертенку практически всю свою ману слил, слабость после этой манипуляции хоть и была чуть меньшей, чем в прошлый раз, но все равно, руки тряслись, и тело к земле пригибало вполне ощутимо.

Вопреки ожиданию, слабость не затянулась надолго, как в прошлый раз, а начала постепенно проходить. Вот есть да, есть захотелось очень сильно. И это несмотря на то, что перекусывал после прихода из школы он совсем недавно. Поел, что в доме нашлось, и через силу отправился кормить поросенка. Сегодня заданий от матери на работы по хозяйству он получил совсем немного, быстро должен был управиться.

Помимо собственно кормежки, Андрейка еще убрал отходы Борькиной жизнедеятельности и подсыпал в загон свежей стружки. Поросенок сразу же кинулся в ней валяться, нравился ему запах свежей древесины. Андрейка еще немного постоял, наблюдая за резвящейся животиной, кинул в качестве дополнительного угощения принесенную с собой морковку и пошел на свежий воздух. Хоть он и делал уборку тут регулярно, специфический запах свинарника все же шибал в нос вполне ощутимо.

Не успел наш герой выйти на двор, из-за калитки послышался громкий призывный свист. Так залихватски свистеть из их компании один только Семка умеет. Мать даже иногда ругалась, что Андрейкины приятели ей Степку будят. Разумеется, не злобно ругалась, а больше так, для порядку. Налопавшегося материнского молока братика, на самом деле, и грохот пушек, наверное, далеко не сразу разбудит, но Андрей все же Семке ее недовольство по поводу свиста передавал. Скорее всего, друг просто забылся на этот раз.