Туманы Абвиалона (СИ) - "Raya Sport" - Страница 3

Боясь, что случайно проговоримся при свидетелях, мы всячески избегали уменьшительно-ласкательных слов. «Женька» и «Женек» — это единственное обращение, которое я слышала от него в течении последних пяти лет.

— Дедуль, ты чего?

Ответить он не успел. Новый приступ кашля надолго прервал наше общение. Даже теплая вода с долькой лимона больше не помогала. Я с жалостью и беспомощностью наблюдала за тем, как мучается единственный мой родной человек.

Наконец-то откашлявшись, дедушка откинулся на подушку. Бледный, с нехарактерной синевой на губах, с тусклыми глазами, в которых больше не было жизненной энергии.

— Я ухожу, Женечка! Пришел мой черед. А ты не грусти, не плачь. Живи и радуйся жизни. Но помни, не смей показываться на глаза этим тварям. Человеческого в них ничего не осталось, узнают о тебе – непременно отыграются за все.

Голос деда звучал хрипло и надсадно. Так обычно говорят те, кто пробежал длительное расстояние. Он явно силился над собой, пытаясь высказать последнюю волю.

— Ну что ты, дедушка! Я непременно найду лекарство, и ты поправишься! – пыталась успокоить то ли себя, то ли его.

— Поздно, доченька… Я слышу ее шаги… Не смей плакать и горевать. Живи, слышишь, живи… чтобы не произошло в твоей жизни… А меня похорони… Так, как хоронили раньше… Не отдавай меня им.

Последние слова он едва ли не выплевывал из себя. Я видела, как он силился сказать еще что-то, но не успел. Сделав последний свой вдох, он замер навсегда. Лишь теплая улыбка осталась на потрескавшихся губах, да радостный взгляд, направленный куда-то в пустоту.

Я не выдержала и разрыдалась на его застывшей груди. Вот и все. Я осталась совершенно одна. Смогу ли справиться? Выдержу ли одиночество? За деда больше не нужно переживать. Он там, где теперь хорошо и спокойно. В кругу родных и близких.

Проревевшись вдоволь над остывающим телом, я подняла голову и взглянула в родные черты лица, пытаясь запомнить все. Каждую складочку, каждую морщинку, каждый изгиб. А потом, всхлипнув напоследок, я протянула руку и прикрыла его глаза.

— Обещаю, дедушка. Я буду жить. Долго и счастливо.

Накрыв его лицо простыней, как много раз видела в фильмах, я направилась обустраивать его последнее пристанище. Вырыть глубокую могилу, перенести тело и придать его земле – это будет моим последним долгом перед тем, кто вырастил меня, воспитал, сделал человеком, а не тем индивидом, который провозглашает себя человеком нового поколения.

Но судьба оказалась ко мне безжалостной и на этот раз. Стоило только выйти за порог своего закутка и направиться в сторону вентиляционного люка, через разветвленную сеть которого мы пробирались к нашей теплице, как меня окрикнули.

— Эй, неполноценный! У нас приказ доставить тебя на праздник! – раздраженный, чуть запыхавшийся голос чужака заставил меня замереть на месте и обернуться.

Двое стояли у железных дверей, ведущих в складские помещения, где в свое время дед оборудовал для себя небольшой кабинет. Именно в этом кабинете он и принимал в последних проверяющих.

— … Глядишь под двойной дозой ты хоть на что-то сгодишься! – дошел до меня смысл слов второго чужака.

Их смех. Громкий и неуместный. Он эхом отразился под высокими потолками полупустого помещения.

Двое пришлых замерли, смотря прямо на меня. Я даже растерялась под их пристальными взглядами сощуренных глаз.

— Э… Смотри-ка. А ведь это не пацан, — произнес один из них, более полный и низкорослый.

— Ты что!? Ополоумел?! Это же… — теперь и второй неотрывно смотрел на мое тело.

Я мысленно чертыхнулась, коря себя за беспечность. Слишком уверовалась в то, что о нас забыли. Забыла перетянуть тканью свою грудь, которая и так была не маленькой.

Волна ужаса прокатилась с головы до ног, едва я увидела, как в их глазах разжигается похотливый огонек. Нет бы бежать со всех ног. Но куда там! Я словно примерзла к полу и дрожала, как загнанный в угол зверек.

— Ух, ты! Как нам свезло! Чур я первый!

— С чего это вдруг?! Я первый ее заметил!

Эти двое общались между собой, словно меня и не было рядом. Делили мое тело, не интересуясь моим мнением, будто я не живой человек, а лишь игрушка для удовлетворения их похоти. Хотя… В свете последних событий любая женщина воспринималась мужчинами именно таким образом.

Пока эти двое выясняли отношения и первоочередность, я осторожно, стараясь не выдать себя, шаг за шагом отступала назад, увеличивая, между нами, расстояние. Мои потуги вскоре заметили спорящие.

— Эй, ты куда? Стой на месте! — окрик полного и раскрасневшегося чужака был полон злобы.

Я не стала ждать своей участи. Подпрыгнув от испуга, рванула к спасительному люку. Тело деда никуда не денется, а мне стоит поторопиться, если хочу спастись.

— Стой тебе сказали! – гневный крик. – Лови ее, бестолочь!

А я бежала и не оборачивалась. Знала, что любое промедление будет хуже смерти.

Топот их ног, их хриплое дыхание непривыкших к нагрузкам легких, заставляли меня ускориться. Я сама не поняла, как оказалась возле открытого зева темного люка. Рывок и я внутри него.

Отползла как можно дальше, боясь, что меня смогут выдернуть за ноги. О том, что они полезут вслед за мной, я и не переживала. Вентиляционная шахта слишком узкая для них, застрянут при первом же повороте.

Иного способа добраться до меня и моего спасительного убежища никто не знал. Дед в свое время заставил меня спрятать все чертежи и карты города, за что ему отдельное спасибо. А о тех потайных дверях, которыми мы пользовались все это время, уже давно никто и не помнит. Мы ими тоже редко пользовались, боясь привлечь ненужное внимание, поэтому я по инерции и побежала к люку.

Но и это было отличным решением. Вентиляционная шахта имела такую разветвленную сеть, что несведущий с легкостью сможет заблудиться. А уж добраться до моего убежища так и вовсе ему будет не с руки.

Дед прав, я не выживу в их обществе. Воспитанная на иных ценностях, я всегда буду выделяться, словно белая ворона. Может быть, со временем, мне удастся найти похожего на себя человека, а пока необходимо вырыть могилу и похоронить то, что осталось от моего близкого и родного.

Поэтому, дождавшись, пока дыхание восстановится, а бившееся в испуге сердце успокоится, я поползла к своему дому. Туда, где много зелени. Туда, где светит искусственное солнце и журчит вода.

Глава 3

Орлова Евгения. 29 декабря 358 год по новому летоисчислению. Первая встреча с кораблем.

Полтора года я прожила в одиночестве. Порой тоска была настолько сильна, что с ней не справлялась даже работа, за которой я пыталась скоротать время.

Деда я похоронила в тот же день, боясь, что его тело могут предать огню. С доступным топливом у жителей города было туго. Сжигалось все, в том числе и тела умерших.

Мне повезло буквально в последнюю минуту. Едва за нами закрылась неприметная дверь, как в ангар ворвались несколько десятков мужчин и принялись ворошить наследие предков, разбирая то, что можно сжечь в ближайшее время. Я не переживала за них. Все, что имело хоть какую-то ценность, мы с дедом успели перенести в безопасное место. Осталось лишь то, что не несет в себе искры знаний.

Полгода у меня ушло на то, чтобы смириться со своей участью. Иногда тоска и одиночество были настолько сильны, что я не выдерживала их натиска. Прихватив с собой немного фруктов и овощей, которые по инерции выращивала для двоих, я проползала километры скрытых тоннелей, чтобы добраться до чуждых мне людей, среди которых были и те, чьи души сияли, словно сверхновая звезда.

Дети. Эти бескорыстные, напуганные зверята отчаянно дрались за каждый кусочек съестного и мне было их очень жаль. Они ни в чем не виноваты и не мне их осуждать.

Пару раз моя вылазка дарила мне радость и умиротворение. Я уж надумывала выкрасть пару девочек, чтобы воспитать и сделать из них настоящих людей, но в последующем отмела эту идею. Во-первых, это рискованно, а во-вторых, я сомневалась в своих силах. Мне самой-то едва тогда исполнилось девятнадцать, и вряд ли я смогу заменить им настоящую мать.