Битва за Севастополь. Последний штурм - Нуждин Олег Игоревич - Страница 8

В полосе 172-й дивизии захватить немецкого офицера удалось в ночь на 6 июня разведчикам старшего лейтенанта С.А. Хитарова, помощника начальника штаба 514-го полка. На допросе пленный показал, что наступление должно было начаться рано утром 7 июня. Сходные данные были получены и от других захваченных пленных. Но вскрыть направление главного удара разведке соединений и армии так и не удалось.

Командование Приморской армии на основании полученных сведений стало спешно разрабатывать контрмеры. После полудня 6 июня генерал И.Е. Петров вызвал на передовой пункт управления командиров соединений третьего и четвертого секторов. Он ознакомил собравшихся командиров с общей обстановкой и подтвердил, что с утра 7 июня ожидается начало немецкого штурма. Для ослабления его мощи было принято решение о проведении артиллерийской контрподготовки по основным группировкам, сосредоточенным на ялтинском и северном направлениях. Главная задача контрподготовки была сформулирована следующим образом: «Истребить как можно больше живой силы, изготовившейся для перехода в наступление, ослепить пункты наблюдения и нарушить управление войсками»[70]. Начало артиллерийского обстрела 7 июня было назначено на 2.55, в войска об этом сообщили вечером 6 июня.

В 21.00 начштаба Приморской армии генералом Н.И. Крыловым был издан приказ № 175. В нем, в частности, говорилось: «Из захваченных документов стало известно, что сегодня, 6.6.42, заканчивается пятидневная артиллерийская и воздушная подготовка к наступлению на Севастополь. Начало наступления в 3.00 7.6.42. Командующий приказывает: всем людям сейчас отдыхать. К 2.00 7.6.42 привести все части в полную боевую готовность к отражению вражеского наступления. Артиллерии быть в готовности немедленно открыть беспокоящий огонь в направлении вероятных направлений вражеских ударов. Всем зенитным батареям быть в готовности уничтожать вражеские самолеты и танки»[71].

С наступлением сумерек немецкие батальоны и роты стали выдвигаться в исходные районы для атаки. Командиры спешно решали последние вопросы, обсуждали мелкие, но казавшиеся важными детали. Немцы заканчивали последние приготовления к штурму.

На линии фронта вокруг Севастополя сосредоточились перед решающей схваткой две армии, которым предстояло между собой решить судьбу осажденного города. Более трехсот тысяч человек, сотни орудий и самолетов, десятки танков и штурмовых орудий замерли перед боем. Два полководца в последний раз проверяли готовность войск и правильность расчетов, хотя ничего исправить было уже невозможно. Все необходимое для наступления и обороны было сделано, и только от упорства и решимости наземных войск теперь зависело, кто выйдет победителем, а кто – проигравшим.

Глава 2. «Лов осетра» начался

7 июня

Северный сектор

Схема № 1

Первые часы 7 июня в полосе LIV корпуса начались как обычно: со стороны советской артиллерии фиксировался редкий беспокоящий огонь, из передовых окопов доносили, что ведется вялая ружейная и пулеметная перестрелка. Выяснилось, что 30-я батарея подавлена не полностью: в утренние часы она вела огонь то одним, то двумя орудиями левой башни. Это вызывало тревогу, так как бронированная батарея могла нанести существенные потери атакующим частям. Впрочем, была надежда, что утром ее если не уничтожат, то блокируют своими ударами самолеты VIII авиационного корпуса.

Еще поздним вечером 6 июня начальник оперативного отдела майор А.И. Ковтун получил указание от генерала Н.И. Крылова оставить за себя в отделе майора Шевцова, а самому срочно к 24.00 прибыть в штаб. Майор сразу понял: случилось что-то важное. Оказалось, в штаб из II сектора поступило сообщение о захваченном пленном, артиллерийском наблюдателе, который на допросе сообщил, что 7 июня утром начнется штурм. Узнав об этом, начальник разведотдела подполковник В.С. Потапов немедленно бросился к начальнику штаба с докладом[72]. Тот передал новость командарму и вызвал к себе начальника оперативного отдела. Генерал Н.И. Крылов также сообщил майору А.И. Ковтуну свежую информацию: на бельбекском направлении будет действовать 50-я «и еще какая-то дивизия». Следовало также ожидать одновременного наступления противника и вдоль Ялтинского шоссе. Майору поручалось лично обзвонить всех командиров дивизий и бригад и предупредить их о надвигающихся событиях[73].

В первом часу ночи в армейский штаб прибыл начальник штаба артиллерии полковник Н.А. Васильев. Он доложил, что его непосредственным начальником генералом Н.К. Рыжи разработан план контрподготовки. В 2.55 все орудия должны будут нанести мощный огневой удар по исходным районам, в которых противник сосредотачивает для наступления свои войска.

В ночь на 7 июня на передовой и в штабах никто не спал. На командные пункты прибывали командиры и комиссары частей, получали задание и возвращались на свои наблюдательные пункты. Прощались, многие обнимались, похлопывая друг друга по плечу, желали удачи.

На командном пункте 79-й бригады к утру 7 июня остались только полковник А.С. Потапов, начальник оперативного отделения старший лейтенант П.Г. Банкет, начальник связи капитан Н.К. Афонин и начальник артиллерии полковник А.А. Смородин. Военком бригады И.А. Слесарев ушел в 3-й батальон, начальник инженерной службы подполковник А.И. Кузин – в 1-й батальон. На наблюдательный пункт отправились начальник штаба майор В.П. Сахаров и его помощник лейтенант Никифоров.

Около 2.00 с передовой стали поступать донесения о движении на немецкой линии обороны. Из этого сделали вывод, что противник занимает исходное положение для наступления.

В 2.55 началась контрподготовка. В 172-й дивизии ею руководил начальник артиллерии соединения полковник И.М. Рупасов. Из-за дефицита боеприпасов она велась всего 20 минут, но, по оценке советских командиров, смогла нанести немецкой пехоте значительные потери и нарушить связь.

Свое слово сказала и авиация СОРа: «Внезапный массированный огонь и смелые действия 18-го штурмового авиаполка по вражеским позициям в Бельбекской долине расстроили боевые порядки и ослабили силу первого удара врага»[74]. Поэтому якобы противнику пришлось перенести начало своего наступления с 3.00 на 7.00[75]. Бывший начальник штаба 79-й бригады В.П. Сахаров также свидетельствовал об эффективности контрподготовки: «Ответный огонь врага до 4 часов был беспорядочным»[76].

Однако для противника проведенный артиллерийский удар остался практически незамеченным. По сообщениям командования 306-го артиллерийского полка «во второй половине ночи – оживленная артиллерийская активность всеми калибрами»[77]. В вечернем сообщении 7 июня уточнялось, что тылы корпуса и огневые позиции попали под разрозненный обстрел нескольких батарей. Ни о каких серьезных последствиях обстрела не говорилось.

Причиной того, очевидно, было следующее. Действительно, 7 июня противник назначил начало артиллерийской подготовки на 3.00. Вот только… по берлинскому времени. О чем и говорил захваченный немецкий пленный. Но в разведывательном отделе, а затем и в штабе Приморской армии почему-то решили, что немцы начнут свое наступление по московскому времени и приурочили свою контрподготовку к 2.55 по Москве. В результате, конечно же, тонны боеприпасов были пущены на ветер, не причинив противнику никакого существенного ущерба.

Возможно еще одно, хотя и менее вероятное, объяснение случившегося. Бывший переводчик оперативного отдела Приморской армии старший лейтенант Р.А. Арзуманян на допросе в лагере военнопленных в Симферополе заявил, что командование не знало точно, когда начнется наступление на Севастополь. Из показаний захваченных пленных было известно, что оно состоится в первую декаду июня. Поэтому после начала артиллерийского наступления командование СОРа ожидало наземных атак буквально каждый день[78]. Обстрел, проведенный ранним утром 7 июня, мог быть одним из многих обычных артиллерийских обстрелов, предпринимаемых советскими войсками, но, поскольку он совпал с началом немецкого наступления, ему впоследствии стали приписывать особое значение.