Битва за Севастополь. Последний штурм - Нуждин Олег Игоревич - Страница 67

Как уже говорилось, 27 июня на Спецкомбинат № 2 в качестве представителей городского комитета обороны отправились заместитель председателя горисполкома А.И. Степанченко и секретарь по кадрам Е.П. Гырдымова. Они должны были передать директору комбината Л.К. Бобровой принятое решение и помочь в организации эвакуации. Другим способом сделать это было нельзя, телефонная связь была нарушена, и все сообщение осуществлялось через курьеров и посыльных. Были проведены общее собрание работников и партийное собрание актива.

В ночь на 28 июня из штолен вывели первую группу в количестве нескольких сот человек. На плато их посадили в специально присланные автомашины. Вторую группу отправили в ночь на 29 июня. В ней было около 400–500 человек. По итогам эвакуации Спецкомбината № 2 было проведено совещание комитета обороны, на котором было отмечено, что, несмотря на все уговоры, в штольнях осталось еще около 250–300 человек, не желавших оттуда уходить[409]. Но и их также обещали эвакуировать, но не уточнили, как именно. Всего же было выведено около двух тыс. человек[410].

Где-то 27 или 29 июня в штольни арсенала, которыми заведовал воентехник 2 ранга П.П. Саенко, прибыли начальник артиллерийского отдела флота полковник Д.И. Мельханов, его заместитель майор И.Д. Ротштейн и уполномоченный Особого отдела капитан Ф.А. Зудин. Они должны были проверить готовность складов боезапаса к взрыву в случае, если противник окажется в непосредственной близости. Удостоверившись в полной готовности, командиры убыли, а капитан-особист остался помогать П.П. Саенко выводить людей[411].

В воспоминаниях бывшего военкома арсенала и гарнизона Сухарной балки А.М. Вилора говорится, что он лично получил от полкового комиссара Г.И. Рябогина письменное указание от Военного совета флота о подрыве штолен в Инкермане. А.М. Вилор уже под обстрелом противника, потеряв по дороге трех человек, прибыл в арсенал вместе с двумя краснофлотцами и еще раз проверил у П.П. Саенко готовность к подрыву. Перед уходом обратно в город он дал указание оставить в штольнях только тех, кто необходим для минирования и подрыва. Остальной личный состав предполагалось направить на бывшую батарею № 24, а вольнонаемных отпустить домой или перевести в Спецкомбинат № 2. При этом всех находящихся в штольнях, включая раненых и медперсонал, предупредили, чтобы они не выходили наружу во время взрыва.

Выполнив поручение, А.М. Вилор вернулся на командный пункт тыла флота, расположенный на улице Ленина, и доложил о выполнении поручения комиссару Г.И. Рябогину. Выслушав доклад, военком тыла сообщил, что все отправляются на 35-ю батарею, а старшим остается полковник Д.И. Мельханов. Взрыв был произведен П.П. Саенко, когда в балку вошли немецкие части, о чем тот сам доложил полковнику Д.И. Мельханову, батальонному комиссару В.М. Карасеву и А.М. Вилору. Доклад П.П. Саенко был подтвержден капитаном Ф.А. Зудиным[412]. Судя по рассказу А.М. Вилора, группа командиров и старшин во главе с начальником артиллерийского отдела осталась на 24-й батарее. В их распоряжении был катер, но воспользовались ли они им, неизвестно. Полковник Д.И. Мельханов числится в списках пропавших без вести.

Есть сведения, что 47-й медсанбат, размещавшийся в инкерманских штольнях, был вывезен буквально перед самым вторжением немцев. Тяжелораненых и носилочных погрузили на подручный транспорт, идущий в Камышовую бухту, тех, кто нуждался в срочной эвакуации, доставили на Херсонесский аэродром для последующей отправки на Большую землю. Ходячих раненых распустили, предоставив каждого своей судьбе. В район предполагаемой эвакуации они добирались своими силами[413].

Взрыв дезорганизовал немецкое наступление на этом участке и нанес противнику потери. От него пострадали батареи 197-го дивизиона штурмовых орудий, накрытые взрывом в Инкерманской долине. «Никто… не забудет тот день, когда русские на глазах взорвали «инкерманский» ДОТ вместе с его гарнизоном и госпиталем[414]. Пехота 123-го полка не пострадала, только солдаты в мгновение ока стали белыми, словно мельники. Оправившись от потрясения, артиллерия 50-й дивизии возобновила обстрел дорог и ближнего тыла, особенно по Килен-балке в районе южнее ПМ 075, старясь сорвать перевозки.

С наступлением рассвета 50-я дивизия перешла в наступление уже по всему фронту. Для дальнейших действий боевые группы получили новые указания: 1-я должна продвигаться вдоль левой разграничительной линии дивизии на ПМ 079, в то время как 2-я заканчивала зачистку Каменоломного оврага, после чего, действуя через ПМ 070, выходит к ПМ 079, где сменяет 1-ю группу.

С утра 31-й полк 24-й дивизии перешел в наступление тремя батальонами в западном направлении и быстро сломил относительно слабое сопротивление противостоящих ему войск. В 7.30 2-й батальон 31-го полка захватил здание Школы оружия и при поддержке 3-го батальона занял два дома, расположенных в 300 м западнее ПМ 074. Все еще не желал сдаваться гарнизон тоннеля, но противник не позволял ему вырваться на поверхность, по-прежнему удерживая оба выхода из него под пулеметным огнем. Утром к уничтожению гарнизона подключились саперы, к полудню удалось взять в плен до 300 красноармейцев и матросов. По сообщениям военнопленных, в тоннеле еще осталось несколько человек, преимущественно из состава экипажа бронепоезда «Железняков». Они не собирались сдаваться в плен и были намерены сражаться до последнего.

К 8.30 22-я дивизия отрапортовала о занятии Камчатского люнета и ПМ 080. При поддержке авиации в первой половине дня полки соединения генерала Л. Вольфа вышли на рубеж: противотанковый ров западнее Малахова кургана – пересечение рва с Лабораторным шоссе (ПМ 076). Сопротивление перед фронтом соединения было слабым, но противник продвигался вперед со всей осторожностью. После полудня части дивизии предприняли наступление на Корабельную сторону в направлении Южной бухты, где встретили серьезное сопротивление советской пехоты. Но поддержка ее со стороны артиллерии и минометов была слабой. Тем не менее захватить городские кварталы Корабельной стороны с ходу полки 22-й дивизии не сумели.

В 9.00 части 24-й дивизии завязали бой за Малахов курган. Вокруг высоты оборону с утра 30 июня держали остатки 79-й бригады, 2-го Перекопского полка (на левом фланге), отдельный батальон Черноморского флотского экипажа (на правом фланге). На самом кургане располагались огневые позиции береговой батареи № 701 и остатков 134-го артполка.

Малахов курган, по немецкому описанию, представлял собой хорошо укрепленную, оборудованную по последнему слову техники господствующую над городом высоту. Вооружение его защитников составляли два 152-мм орудия со щитами, четыре крупнокалиберных пулемета в бетонированных двориках, три полевых орудия и несколько минометов. Под курганом находились бетонированные помещения для личного состава, склады для боеприпасов и продовольствия[415].

Противник направил через курган части 24-й дивизии для прорыва в город. Начался упорный бой, моряки и красноармейцы отбили несколько атак, мужественно удерживая занимаемые позиции. Командир батареи № 701 капитан-лейтенант А.П. Матюхин поддерживал пехоту огнем единственного оставшегося исправным орудия, пока не закончились снаряды. Вскоре до двух рот противника прорвались на курган, завязав неравный бой в его глубине. В ночь на 1 июля остатки гарнизона Малахова кургана во главе с майором В.Ф. Моздалевским прорвались в город и в дальнейшем отошли к мысу Херсонес. В 15.45 командир 24-й дивизии генерал Х. фон Теттау сообщил о взятии Малахова кургана и получил поздравления от командира LIV корпуса[416].