Орден Святого Георгия (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 36

— Достойные слова достойного человека, — отозвался я. — Но могу ли я узнать, что именно вы… что мы собираемся делать?

— Сражаться. Как на войне — если уж мы называем вещи так, как их следует называть. — Юсупов сжал кулаки. — И когда мы победим — а это непременно рано или поздно случится — государь не забудет тех, кто хранил ему верность. Мы укрепим свое положение, а вы, друг мой, получите то, о чем сейчас не смеет даже мечтать: земли, чин, соответствующий вашим способностям и амбициям… награду из рук его величества. Положение при дворе. И супругу — конечно же, если сами того пожелаете, — усмехнулся Юсупов. — Девушку из древнего рода, которая посчитает за честь родить вам наследника. Того, кто унаследует вашу фамилию и титул.

Здесь его сиятельство немного слукавил — подарить мне титул не могли даже все его запредельно крутые и влиятельные друзья вместе взятые. Жаловать его, как и высшие степени орденов, мог только сам император… Впрочем, какая разница? С помощью Юсупова я хоть завтра мог получить возможности и окружение, с которыми превращение потомственного дворянина из Псковской губернии в сиятельного графа или даже князя — исключительно вопрос времени.

— Заманчивая перспектива. — Я сделал вид, что задумался. — Настолько, что мне не так уж просто поверить.

— Разве это имеет значение? — усмехнулся Юсупов. — Я мог наобещать вам хоть с три короба. Или наоборот — впятеро меньше. Какая разница, если вы все равно согласитесь?

И ведь не поспоришь. Не то, чтобы я собирался с разбегу нырнуть в котел столичных интриг, в котором кроме этой истории с колдуном-убийцей наверняка плескались и заговоры, и тайные дворцовые противостояния, и старые обиды, и родовые секреты сотни этак в полторы лет. Но выбор был невелик: или пытаться распутать этот клубок в одиночку, или воспользоваться помощью третьей силы.

Живое воплощение которой как раз стояло напротив, терпеливо ожидая, когда до самонадеянного юнца, наконец, дойдет, что он ненароком влез в песочницу для больших мальчиков, где опасность таят даже самые безобидные с виду куличики, а лопатка запросто может прилететь в лоб.

С летальным исходом.

— Вы согласитесь, Владимир Петрович, — размеренно повторил Юсупов. — Потому что не хуже меня понимаете, что эту войну в одиночку не выиграть. Ни вам, ни мне, ни кому-либо еще, будь он хоть трижды главой рода. Ведь сражаться придется чуть ли не с половиной высшего свете Петербурга. С теми, до кого не дотянутся даже руки тайного сыска и вашего Геловани… Не удивляйтесь, друг мой! — Юсупов заметил, что я уже собрался было начать допытываться, откуда у него такие сведения. — Мне, как полноправному члену Государственного совета, в силу положения и возложенной на меня его величеством ответственности следует знать многое. Даже то, что считается чуть ли не государственным секретом.

— Кто-то в Зимнем слишком много болтает, — проворчал я.

И в первую очередь почему-то хотелось подозревать Вольского: старикашка явно без всякой меры гордился тем, что его посвятили в тайны расследования. И, хоть и клялся держать язык за зубами, наверняка уже растрепал все на свете.

— Прекрасно понимаю ваше возмущение, Владимир Петрович, — улыбнулся Юсупов. — Однако и вы поймите меня. Ситуация, мягко говоря, непростая, и я просто обязан навести хоть какие-то справки… К тому же я уже давно знаю Виктора — еще с тех пор, когда он был самонадеянным мальчишкой, едва получившим титулярного советника. Почти таким же, как вы сейчас. — В голосе Юсупова на мгновение прорезалась теплота, но он тут же нахмурился и продолжил: — Я лично был знаком с покойным Давидом Левановичем, и вся моя семья следила за взлетом карьеры его сына. Виктору не занимать упорства, он талантливый сыскарь, лучший в столице, если не во всей Империи, однако…

— Думаете, это дело ему не по зубам? — Мне вдруг почему-то отчаянно захотелось огрызнуться. — Или считаете нас всех бестолковыми юнцами?

— Ни в коем случае. — Юсупов пропустил мой выпад мимо ушей. — Но вы… вы все, включая его преподобие Антона Сергеевича, еще слишком молоды для такой схватки. Не хватит ни авторитета, ни опыта. Ни силы Таланта, если придется пустить в ход и его. Вас попросту сожрут, и кровь друзей будет на ваших руках, Владимир Петрович.

— Если откажусь от вашего предложения? — буркнул я. — Должен признать, Николай Борисович, убеждать вы умеете.

— Поверьте, у меня в этом весьма богатый опыт. — Юсупов шутливо отсалютовал, приложив два пальца к виску. — К тому же я разбираюсь в людях. Именно вам, Владимир Петрович, суждено сыграть ключевую роль в грядущих событиях. И вы нужны нам. Точно так же, как и мы нужны…

— Кто — вы? — Я сложил руки на груди. — Не пора ли сбросить маски? В конце концов, вы знаете обо мне чуть ли не все, а я, между тем…

— О нет, Владимир Петрович. Имен я вам, разумеется, не назову. — Юсупов покачал головой. — Во всяком случае, не раньше, чем мы…

Наверное, он хотел сказать что-то вроде «мы заключим соглашение». Или 'мы договоримся. Или… В общем, неважно — конец фразы я так и не услышал. Вокруг все так же царила тишина, которую нарушал разве что стрекот кузнечиков среди могил, но в ушах вдруг загудело, будто прямо над нашими головами взлетал здоровенный авиалайнер. Чутье разошлось так, что его отчаянный вой прорывался даже в физический мир, беспощадно заглушая все прочие звуки.

Мне уже приходилось видеть Прорывы — но не сам процесс их появления. Визуальная составляющая, надо сказать, подкачала: прореха между мирами открывалась без шума или каких-нибудь ярких вспышек. Просто возникла примерно в полусотне шагов над металлическим надгробием и тут же принялась увеличиваться. В одну сторону — будто кто-то медленно тянул за невидимую «собачку», расстегивая молнию.

Зато выхлоп оказался просто термоядерный. Из Прорыва хлестало энергией с самого начала, а когда он стал шириной с два человеческих роста, мне на мгновение даже захотелось прикрыть глаза рукой… будто это бы помогло. Талант тут же отозвался, заряжаясь до предела и дальше, а зверь внутри радостно зарычал. Конечно, он еще не почувствовал запаха, зато не хуже меня знал, кто появляется следом за дармовой магией.

— Осторожнее, Николай Борисович. — Я шагнул вперед, поднимая «браунинг». — Держитесь за мной.

Упыри вывалились на кладбище целым отрядом — я насчитал около дюжины голов разом. И, судя по растущим размерам и интенсивности, Прорыв имел в запасе уж точно не меньше. Несколько тощих уродливых силуэтов тут же разбрелись в стороны, но трое успели заметить нас с Юсуповым и теперь с завываниями шаркали среди могил, явно нацеливаясь поужинать.

Я свалил их, влепив каждому по пуле в голову, но на стрельбу тут же обернулись остальные. И на этом наши проблемы и не думали заканчиваться: помимо изрядного Упыриного подкрепления, другой мир явно собирался порадовать Петербург гостем посолиднее. Тот пока еще не мог пролезть сюда, для такой туши Прорыв явно был мелковато, но я уже мог разглядеть среди полупрозрачной ряби силуэт. Угловатый, безобразный и гигантский — намного больше и Лешего, и даже Жабы.

Раза этак в четыре.

— Да твою ж… — пробормотал я, сбрасывая на землю опустевший магазин. — Что там за образина?

— Прошу, отойдите в сторонку, Владимир Петрович. — Юсупов положил мне руку на плечо и легонько толкнул вбок. — Этот зверь вам, полагаю, не по зубам.

Глава 29

Пожалуй, так оно и было — сама мысль лупить из «браунинга» по туше в несколько тонн весом казалась, мягко говоря, неразумной. Пока я видел только очертания контура, но уже успел сообразить, что для твари такого размера девятимиллиметровые пули вряд ли окажутся по-настоящему убедительным аргументом.

Будь под рукой крупнокалиберный «Утес» или, на худой конец, «Максим», с которым я штурмовал жилище Грозина, стоило бы попробовать влепить в громадину достаточно свинца, чтобы зацепить хоть какой-нибудь жизненно важный орган. Пусть не убить, только замедлить — прострелить… ну, допустим, ногу — или на чем там эта образина передвигается?