Бич сновидений (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 29

Бережно взяв письмо, я положил его между страниц большого художественного альбома, проложив копировальной бумагой. Оставить просто лежать на столе показалось невозможным.

А затем снова отправился исследовать собственный дом, в котором знал каждый угол, каждую трещину на обоях. Думал, что знал, но Феликс продолжал щедро подбрасывать загадки.

За окнами все было серым, не видно даже алых цветов сныти. Казалось, это убежище дэймосов провалилось между двумя мирами и застряло где-то на пороге сновидения. Я вошел на кухню, щелкнул выключателем, зажигая свет в подвале, отодвинул в сторону половик и, зацепив за кольцо, поднял люк. Возникло ощущение, что я хожу по кругу… вернее по спирали, и каждый новый виток опускает меня все ближе и ближе к конечной цели.

Внизу было прохладно. Ровная, одинаковая температура в любое время года. На пустых полках пыль, пол посыпан ровным слоем речного песка. Одинокая лампочка высвечивает небольшой круг, в котором красная каменная кладка старинного фундамента выглядела неожиданно ярким, неуместным пятном. Я сделал шаг вперед, потом еще один и увидел то, чего здесь прежде никогда не было. Коридор, прорезающий стену.

Сон? Я все еще во сне⁈

Я с силой потер лоб, закрыл глаза, считая мысленно до десяти. Похоже, этот дом успешно сводил с ума не только непрошенных визитеров, но не против пошутить и с собственным хозяином. Я снова открыл глаза. Коридор оставался на прежнем месте, в сквозняке, текущем оттуда, чувствовался запах сырой земли.

Нашарив в кармане зажигалку, я направился в этот гостеприимно приглашающий ход. Однако свет мне не понадобился. Здесь оказалось довольно светло, чтобы передвигаться, не спотыкаясь. Впрочем, долго идти не пришлось. Передо мной открылась небольшая круглая комната с низким потолком.

Я стоял в тишине подвала и смотрел на фрагмент каменного фундамента. Того самого основания старинной мельницы, на котором возвели этот дом.

На красных кирпичах лежала книга. В полумраке ее обложка казалась совсем светлой, почти белой, вытертой. Подобная вещь выглядела очень неуместной здесь. Как будто этот потертый том положили специально для того, чтобы кто-то… я… сразу его увидел.

Я протянул руку и коснулся неожиданной находки. Ощутил под пальцами шероховатую поверхность старой кожи. Не произошло ничего. Не открылись врата в глубины, не появился хранитель дома, меня не выбросило в реальность. Книга оставалась книгой, а подвал подвалом.

Взяв древний фолиант в руки, я открыл его и увидел строчки незнакомых символов. Нечто среднее между иероглифами и клинописью. На виньетке в начале страницы быки тащили тяжелый плуг, и над их головами вставало солнце. Краски яркие, насыщенные, не потускневшие, хотя я был уверен, что этому рисунку не одна сотня лет. На другой странице солнце садилось за пальмы на берегу вполне узнаваемого Нила. Текст записан такими же неизвестными мне значками, но среди них начали появляться узнаваемые слова. Латынь.

Одно из них, «прошлое», попалось мне на глаза, и я, всматриваясь в него, не мог понять, почему оно так привлекло меня, что я уже несколько секунд не могу отвести взгляд… В какой-то миг строчки поплыли, начали перемешиваться, выцветать. Страницы становились все более прозрачными, сквозь них сделалось возможным увидеть пол, стены… а затем исчез целый фрагмент подвала.

Я увидел нашу гостиную с камином. За столом сидели Феликс и Нестор, они разговаривали… Мне вспомнился рассказ Герарда о том, как он наблюдает картины в волне времени. Это было похоже на нечто подобное. Я все видел, слышал, но взаимодействовать с этим фрагментом сна не мог.

Феликс достал из рюкзака бутыль и поставил на стол перед Нестором. В желтоватой жидкости плавал здоровенный черный скорпион.

— Знаменитая бэйцзинская настойка, — произнес он серьезно, хотя мне отчетливо слышалась ироничная интонация в его голосе.

— Вот сам ее и пей, с этой букарагой, — насмешливо буркнул Нестор, отодвигая подозрительную емкость.

Феликс рассмеялся и вынул другую бутылку, уже более привычную. Этот подарок дэймос принял благосклоннее. С интересом осмотрел деревянную коробку упаковки, полюбовался резьбой.

Странно было видеть рядом двух танатосов — старого и молодого. Абсолютно разных. Внимательно рассматривая Феликса, я действительно увидел в нем некоторые бэйцзинские черты — разрез глаз, к примеру, очертания скул… Нестор — широкоплечий, кряжистый с абсолютно седыми кудрявыми волосами и пронзительными синими глазами под широкими нависающими бровями был полной его противоположностью. И в то же время их объединял общий дар. Они понимали друг друга с полуслова.

— А вот еще один подарок, — Феликс бережно вынул из рюкзака уже знакомую мне коробку.

Значит, мой учитель только что вернулся после своей бэйцзинской миссии, где получил завещание матери.

— Та самая? — спросил вмиг ставший серьезным Нестор.

— Да.

Книга была той же, что я нашел в подвале. Потертая обложка, яркие виньетки и черные неведомые слова на тонких кожаных страницах.

— Ты можешь прочитать? — Феликс придвинул ее к учителю.

Тот полистал старый том, покачал головой с видимым сожалением. Молодой танатос нахмурился, продолжая рассматривать дар матери.

— Пойду, посмотрю через сон.

Нестор неожиданно поднялся, решительно взял книгу и заявил:

— Не дорос еще такое смотреть. Сам гляну.

Его ученик не стал протестовать, даже не возразил по поводу своей незрелости до некоторых дел дэймосов. Старый танатос ушел в спальню, где так же стояли две узкие кровати, разделенные тумбочкой. Улегся, основательно устраиваясь, укрылся пледом и, положив фолиант себе на грудь, закрыл глаза.

Феликс отправился блуждать по комнатам, приготовившись к ожиданию. И я следом за ним. Наш дом выглядел немного иначе. Как будто светлее, просторнее. Мебель стоит по-другому, во дворе груда бревен, частично уже распилены, но пока не наколоты. На стене сарая, по-прежнему, висит деревянный щит мишени, испещренный дырами от стрел. Возле мастерской велосипед, раритет по меркам моего времени.

Стволы вечных часовых-лиственниц не выглядят такими толстыми и пятно солнечного света перед домом шире.

Видно было, что Феликс мается от вынужденного ожидания. Вскипятил чайник, налил воды в чашку с отколотым краем, но пить не стал. Вернулся в коридор, подняв голову посмотрел на дверь, за которой находился рабочий кабинет. Не пошел туда, вернулся в гостиную. Наугад взял один из томов энциклопедии с полки, сев на диван открыл, однако читать не смог. Взгляд его желтых глаз устремился прямо на меня, но танатос меня не видел. В том времени я не существовал.

Наконец из спальни послышался приглушенный кашель, скрипнул пол под тяжелыми шагами. Нестор молча вышел и направился на кухню, долго звякал там чем-то, потом полилась вода в умывальнике. Феликс продолжал ждать, не торопя учителя, и лишь когда тот снова появился в гостиной, спросил, не сдержав нетерпения:

— Ну? Видел что-нибудь?

Нестор подошел к шкафу, достал тонкую тетрадь в зеленой обложке, надел очки в пластиковой оправе, немедленно став похожим на старого ученого сильвана. Несколькими уверенными движениями опытного столяра начертил что-то.

Мой учитель поднялся, подошел к нему и заглянул через плечо. Я тоже приблизился, чувствуя, как меня охватывает неудержимый азарт. На желтоватом от старости бумажном листе было нарисовано нечто вроде трехмерного чертежа помещения с высокими сводами. Все пространство между треугольными вытянутыми окнами заполнено…

— Библиотека! — воскликнул Феликс и удивления в его голосе было не меньше чем недоумения.

— И книжек там таких полно, — довольно произнес Нестор.

Молодой танатос посмотрел в сторону спальни, где остался лежать подарок матери. Но тут же все его внимание вернулось к старому дэймосу.

— Книги, а еще…? — сказал он с вопросительной интонацией.

— Один там сидел, читал, — продолжил танатос с явным удовольствием. — Меня не ждали.