Бич сновидений (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 17

Удовольствие и туман приближающегося глубокого погружения начали захлестывать и колоть все тело. Время больше не имело значения и приказ, раскрывающий мир снов, не понадобился.

Феликс открыл глаза. Вернее, он и не закрывал их — просто зрение прояснилось, словно морфин убрал пелену.

Янлин шла далеко впереди. Медлительно… Будто вслепую нащупывая путь на каменистой дороге, а шлейф ее одежд тянулся и тянулся за ней бесконечной лентой. Девушку вел за руку человек. Высокий, в зеленом костюме, отдаленно напоминающем одеяние бэйцзинского богатого вельможи прежних эпох. И этот весенний цвет издавал звуки гуциня. Мужчина оглянулся на дэймоса. Его лицо оказалось сморщенным, покрытым вертикальными складками.

«Морфин, — подумал Феликс. — Еще один бог снов… наркотических сновидений».

Он следовал за этой странной парой, не приближаясь, но и не выпуская из вида.

Танатос не заметил, когда мир вокруг начал меняться. Воздух и земля оказались сложены из осколков разноцветных камней. Те перемешивались и укладывались в фантасмагоричные картины, разбивающиеся а затем сливающиеся во все новые и новые образы. Два лица, смотрящие друг на друга, мужское и женское или… едва ли человеческие: наполовину звериные, со львиными носами и золотыми цепочками, исполосовавшими кожу. Нет, уже не лица, морды… драконов или древних рептилий…

Один из ликов повернулся к дэймосу и сплелся в очертания птичьих крыльев над ястребиным клювом и лисьими глазами. Фантасмагория вспыхнула.

Кристаллы наталкивались друг на друга, создавая музыку. Долгие тягучие ноты распускались травянисто-зелеными, салатно-прозрачными и опалово-туманными звуками. Мелодии, рождающиеся из них, рисовали алыми штрихами все новые и новые тропинки. Те вели в небо и под землю, где с шелестом свивались очередные безумно-прекрасные композиции.

Феликс смотрел себе под ноги и видел город. Крыши высотных зданий, торчащие острыми шипами из моря, образовали рисунок. Океаническая раковина, туго скрученная спираль, шепчущая волнами и песком.

Танатос пошел по ней, давно потеряв из виду Янлин. По ходу он отмечал пути, ведущие куда-то за грань сознания, за горизонт, но едва осознанно, почти машинально.

Один был особо уклончивым. Он выскальзывал из-под ног, пытался зарасти высокой колючей травой или утонуть в болоте, но в итоге разлетелся роем черных ос, закрутился в воронку, из которой звучал долгий тягучий гул.

Феликс шагнул в нее до того, как насекомые рассеялись в воздухе. Ощущение легкой дезориентации сменилось грозным ревом. На юного танатоса несся паровоз. У гигантской машины была шея лебедя, заканчивающаяся змеиной пастью, извергающей пламя, колеса сложены из закрученных в дуги костей. Суставчатое тело грохотало по шпалам, возникающим из пустоты.

Феликс заскочил на подножку, пробивая мираж насквозь, и оказался внутри дребезжащей, старой региональной бэйцзинской электрички. Она была забита вещами и людьми. В центре вагона, отвернувшись к окну, сидела девушка. Очень худая и явно местная.

Дэймос увидел цепочку на ее руке, тонкие звенья тянулись через весь состав и уходили куда-то, теряясь. Феликс подхватил серебряную нить и направился по ней. Словно пробираясь через лабиринт Минотавра. Шаг за шагом, кольцо за кольцом. Сквозь грохот и покачивание вагона дальше и дальше. Через смутные видения и острые грани сна. Они раскрылись, выпуская его в купе первого класса. У толстого стекла почти во всю стену — замерла девочка в нарядном платье. Она опиралась локтями о стол, а коленями о мягкое сидение и смотрела, как мимо медленно проплывают горы Чжанчжансе. К девочке подошел мужчина, погладил по голове, оглянулся на женщину в вечернем платье… Счастливая, состоятельная, благополучная семья.

Феликс потянул цепочку дальше — и за ней начали разматываться другие образы.

Он стоял по щиколотки в пепле. Серые легчайшие хлопья взлетали в воздух от любого неосторожного движения. Словно здесь рассыпались в прах сотни невозродившихся фениксов, или тысячи несбывшихся надежд.

Послышался тревожный гудок. Ударная волна смела пепел, и Феликс увидел, что под его ногами лежат рельсы, также сложенные из костей. По ним навстречу юноше снова несся состав, светили алые сигнальные огни, из трубы вырывались плевки жирного черного дыма.

Феликс не шевелился и — смотрел. Подмечал мелкие детали. Штрихи к портрету неизвестного. Дэймоса? Вполне возможно, дэймоса по цели, но не по сути. Дымок опиума убрал мутную дымку условностей человеческого разума, позволил осознавать происходящее с нового ракурса. За миг до столкновения, поезд, вырвавшийся из кошмара Аида, разлетелся вдребезги.

Феликс оказался в своем доме. Гостиная освещена косо падающими утренними лучами. Блики от фотографий на камине слепят быстрыми вспышками.

Ему понадобилась пара мгновений, чтобы понять — это не его дом. Похож. Но другой. И на фото чужая семья. Изящная женщина, солидный мужчина и двое детей. Мальчик и девочка.

Пронзительный взгляд Феликса выжигал их, заставляя глянцевую бумагу скручиваться, оплывать, покрываться язвами. А, может, цветные картинки пожирало что-то изнутри? Скрытое за спинами респектабельного бэйцзинского семейства? Танатос ощутил запах гари и вонь тлеющего мяса. В лицо ударил горячий воздух с привкусом мелкой обжигающей пыли.

Дом горел.

Сквозь вкрадчивый шелест пламени слышались женские крики и плач.

Феликс повернул голову, наблюдая за тем, как мимо него два сопящих человека протащили труп мужчины. Каблуки ботинок чертили красные полосы по полу. Рубашка задралась, выбившись из брюк, на светлом животе глубокие раны. Женский крик стал громче. Феликс увидел: ее волокли за длинные черные волосы, а она пыталась расцарапать руку мужчины, но он лишь смеялся, щерясь. Туфель слетел с ее ноги, на чулке расползалась дыра. Все эти мелкие детали цеплялись острыми рыболовными крючками за его память. А потом статисты расступились — и перед дэймосом появилась главная героиня. У нее одной было имя. Янлин.

Девочка стояла неподвижно. Застывшая, бледная и жизнь была лишь в ее черных глазах. Словно сквозь белую маску смотрел хищный зверь, готовый впиться острыми зубами в любого, кто приблизится.

Она и вцепилась. В руку схватившего ее. Тот выругался от боли и с размаху ударил ее по лицу, заставив разжать зубы. Девочка упала. Сжалась, защищаясь от удара ногой.

Феликс смотрел на нее.

Перед ним разворачивался не просто эпизод воспоминаний о прошлом, не только надорванное подсознание, он видел разрушенную жизнь. Янлин потеряла все самое дорогое, и больше ей не было нужно ничего в этом мире. Уйдя в опиум, она получила спасительное забвение.

Во всем этом танатос узнал себя. Он был также молод и беспомощен, когда сломалась его жизнь. Он также стал марионеткой в руках сильных, жестоких и беспринципных. Ее растили как прекрасный цветок, он был бойцом. Вот только не все мальчики, или даже взрослые мужчины могут драться, чтобы победить. Их уничтожают, так как это, с известным исходом не бой, а бойня. Иногда сгинуть в этой бойне обречены целые поколения. По сути, для того их и выращивают…

Феликс был рад, что он не такой, как эта девушка. Что он темный сновидящий, а еще — убийца. И… что есть Нестор. Потому что, на самом деле, если быть абсолютно честным с собой: без старого танатоса он бы не выжил. Сдох в такой же, или подобной, клетке. Как гибнет сейчас Янлин.

«Я отомщу за тебя» — подумал он и эта беззвучная мысль уплыла куда-то прочь, развеялась в пустоте опиумного морока.

Феликс отвернулся, теперь его внимание было целиком сосредоточено на путях, ведущих в миры других людей, связанных с девушкой.

Несмотря на одуряющее воздействие макового бога, танатос четко помнил стоящую перед ним задачу. Ему нужно найти того «гостя» Янлин, реального человека, который находится в правительстве Бэйцзина и при этом связан с дэймосом, диктующим «правила» этому самому правительству. Через него можно зацепить. Одного из них. Хотя бы начало пути… направление.