Зажигая звезды: Алый рассвет (СИ) - Ласточкин Дмитрий - Страница 36

— Эй! Мне же всего четырнадцать! Какие двадцать лет⁈ — притворно возмутился.

— Увы, но я возвращаюсь к вашей ведьмачьей лицензии — за нарушение законодательства с ней следует такое же наказание, как и будь вы взрослой. Права и обязанности, Елизавета, вы можете работать, как взрослая, но и спросят с вас как с взрослой.

— Ладно. Я поняла. И что вы предлагаете? — я сделал вид, что потрясён и даже раздавлен. Вот и настал момент проверить, для чего всё это затевалось.

— Я рад, что вы настроены на решение этого вопроса! — Сидоров радостно улыбнулся и откинулся на спинку стула. — Вариантов на самом деле несколько. Первый и самый, думаю, плохой — это передать ваше дело в суд. Следственные мероприятия ещё идут, надо выяснить, куда вы дели такую прорву золота, за что на самом деле получены деньги от китайцев и прочее. Боюсь, это может затянуться, и ваше пребывание в этом не очень гостеприимном месте продлится ещё месяцы и даже годы. А потом тюрьма, учитывая сумму задолжности — строгого режима, что тоже не очень приятно.

— А другая возможность?

— Другая возможность — служить Российской Империи! Ваши умения уникальны для вашей страны, было бы глупо губить подобный талант. Так что вы, Елизавета, можете заключить контракт с СИБ и работать на благо Родины, искупая этим свои ошибки. Думаю, не стоит говорить, что подобный вариант наиболее благоприятный и для нас, и для вас!

— Дааа, согласна. — кивнул, сделал вид, что задумался. — Знаете… Я выбираю первый вариант!

— Что⁈ — следователь так выпучил глаза от удивления, что я за него испугался.

— Говорю — сажайте меня! Чёрт с ним, посижу лет двадцать, отдам долг обществу! А потом на волю с чистой совестью! Где тут дорога в суд?

Глава 23

После моего заявления, что я не против отсидеть двадцатку, следователь с минуту просто сидел и разглядывал меня, будто какую-то странную аномалию. Хмурился, жевал губы, потёр лоб.

— Хм, девочка, ты, наверное, не очень понимаешь. — наконец подал голос лысик, да ещё и на «ты перешел». — Конечно, твоё искреннее признание может скостить тебе годы на суде, тем более если оплатишь причитающееся… Но из-за денег от китайцев суд не будет так уж снисходителен к тебе! Так что двадцать лет — вполне реальный срок!

— Ну и хорошо. — я кивнул. — Двадцать так двадцать. Кстати, а можно выбирать, куда тебя посадят? Можно в колонию… ну, как там её… Чёрная собака? Серая селёдка? А, «Чёрный дельфин»! Чтоб только на поесть из камер выводили и никаких разговоров!

— Туда сажают только особо опасных убийц и маньяков. — отмахнулся следователь и ещё больше нахмурился. — Девочка, ты всё ещё не понимаешь! Тебе сейчас четырнадцать…

— Скоро уже пятнадцать!

— Пусть так! Но пятнадцать — это самая заря жизни! А ты хочешь двадцать лет провести в тюрьме⁈ Когда ты выйдешь, тебе будет тридцать четыре или тридцать пять, у тебя не будет ни образования, ни умений для жизни в социуме. А твоё личное дело будет отпугивать людей сильнее, чем свернувшаяся на нём кобра!

— Вам бы романы писать с такой поэтичностью. — подмигнул следователю, тот вздохнул.

— Это не шутка, Елизавета! Ты молодая девочка! На свободе ты выйдешь замуж, родишь замечательных детей, будешь видеть, как они растут и становятся старше! А что ты сможешь, когда ты выйдешь из тюрьмы в тридцать пять? Возможно, ты даже замуж выйти не сможешь! Не перечёркивай свою жизнь из-за юношеской глупости!

— Вы считаете это глупостью, а я — благоприятной возможностью. — пожал плечами.

— Благоприятная возможность для чего⁈

— Чтоб стать духовно лучше и сильнее! — вздёрнул я вверх нос.

— Уф! — тяжело выдохнул мужчина. — Это какой-то сон… Елизавета, а на свободе духовно расти ты же можешь?

— Конечно!

— Тогда, думаю, СИБ сможет обеспечить тебя всем необходимым! Поверь, служба весьма неплохо относится к своим сотрудникам. Подпишешь контракт и сможешь развивать свои таланты самым лучшим образом! Я даже больше скажу! — он наклонился к столу и заговорил тоном ниже, будто делясь каким-то секретом. — С твоими талантами, Елизавета, лет через пять службы ты даже сможешь получить титул! Будешь Баронессой Елизаветой! Конечно, для начала безземельной, но, я уверен, Император не откажется признать купленные где-нибудь в Сибири или на Дальнем Востоке земли твоими родовыми землями. И ты станешь полноправной аристократкой! Разве это не лучше, чем сидеть в камере, полной убийц и мошенниц⁈

— Баронессой? — я некоторое время делал вид, что раздумываю. — Неее, фу, гадость!

— И почему же⁈

— Так баронессой может стать каждая дура, которая запрыгнет в постель к барону! Мало ли одиноких стареньких аристократов, которых можно соблазнить парой сисек и вилянием жопой? Да полстраны таких! А я должна на это пятнадцать лет горбатиться? Пф, посижу спокойненько эти годы в тюрьме и всё!

— Ты права, но, выйдя из тюрьмы, у тебя не будет этих сисек и жопы, а после контракта — у тебя будет баронство! Разве это не лучше?

— Неа, потому что баронство — это слишком мелко!

— Ха! — следователь откинулся на стуле и с насмешливым интересом посмотрел ан меня, сложив руки в замок. — Какой же титул ты считаешь достойным тебя?

— Хм, как минимум — графиня! — твёрдо ответил я и решил добить. — А ещё лучше — княгини. Княгиня Елизавета Пупкова! Звучит же? Звучит! А ещё лучше — княгиня императорской крови! Чтоб сразу понятно было, кто тут главный!

— Это невозможно чтоб быть княгиней императорской крови, нужно быть Романовой. — снисходительно ухмыльнулся следователь.

— Так в чём дело-то? У Императора четверо сыновей, двое холостые, насколько я знаю. Так что я согласна!

— На что⁈

— Согласна, чтоб любой из этих двоих просил моей руки! Так уж и быть, снизойду и стану их женой! — я сделал самое мечтательное лицо, на которое был способен. — Елизавета Романова тоже неплохо, можно даже Елизавета Великая Романова!

— Стой-стой-стой! — следователь выставил руки вперёд, ладонями ко мне, будто пытался остановить стену. — Так нельзя говорить! И мечтать о таком тоже не стоит! Ещё слово — и такое «снисхождение» можно посчитать оскорблением императорской семьи!

— Правда? — я был разочарован. Какие они тут нежные! — Ладно! Тогда я не буду настаивать, чтоб принцы на мне женились. Больше того, даже если они прибегут, бухнутся на колени и потребуют, чтоб я стала их женой, я им откажу! И скажу, что они козлы похотливые, мне же всего четырнадцать! Педобиры! И мммм…

Дальше я сказать ничего не успел, потому что следователь кинулся ко мне через стол и зажал мне рот рукой. При этом поглядывая на камеру, что висела в углу комнаты. Правда, она вроде бы не работала, огонёк не горел, так что непонятно, чего это он так переживает.

— Никогда и никому такого больше не говори! — слегка дрожащим голосом медленно произнёс мужчина. — Если кто-то такое услышит, то и тебе, и другим не избежать лет десяти каторги минимум! Поняла? Так что не продолжай эту тему, для нашего общего благополучия.

— Ладно-ладно, я поняла. Какие все пугливые…

— Кхм, тогда, пожалуй, пока что на этом закончим. Подумай, Елизавета, над моим предложением. Лучшего будущего тебе никто сейчас не предложит.

— Ага, конечно, жду новой встречи с нетерпением.

Появившаяся охранница повела меня обратно в камеру. Пятёрка бабищ во главе с Галей сидели на моих нарах и шушукались, но при моём появлении вскочили и даже сделали вид, что стряхивают крошки или грязь с матраса.

— Старшая, ты вернулась! — проблеяла Галя.

— Ну, меня же не на мясо в борщ забрали же. — я лёг на постель и растянулся, глядя в окно.

— А что тебе следователь сказал? Что рисуют?

— А, неуплату налогов в особо крупных размерах. Говорит, лет на двадцать потянет. — я подвигал бровями, мол, так, фигня всякая.

— Ого! Это ж сколько налогов надо невыплатить⁈ — переглянулись бабищи.

— На сто кило золота где-то. Мелочь! Успокойтесь и не мельтешите, мне подумать надо.