Дао Дзэ Дун (СИ) - Смирнов Сергей Анатольевич - Страница 49

Впервые Страхов видел Пин Пион такой покрасневшей. Но и всего-то. В остальном она не теряла эталонной восточной невозмутимости..

— Все, — сказал Страхов, подумав, что покраснеть сильнее у нее уже не получится. — Когда я буду полностью готов в капсуле, ты нажмешь вот сюда. — Он указал на красный прямоугольник, находившийся на нижним краю пульта. — А потом… Я вижу, что ты уже знаешь, что тебе надо будет сделать потом…

— Да, Саша, — кивнула-поклонилась Пин Пион, а потом потянулась к Страхову и прошептала ему в ухо: — Я уверена, что я уже знаю, что мне будет нужно сделать. Я тебя не выдам. Тебя будут искать, а ты затаишься и переждешь У тебя будет больше терпения.

- Умница, - кивнул Страхов и в ответ подышал в маленькое ушко китаянки: - Я пережду. Или поиски… Или конец света.

Пин Пион отстранилась и удивленно посмотрела на него. Про конец света не надо было говорить.

Страхов разделся догола и искоса заметил, что Пин Пион действительно не смогла покраснеть сильнее. Он бросил короткий взгляд на бежевого аута. Тот стоял, как статуя, держа руку на своем участке пульта, и был, похоже, в полном ауте.

Страхов был совершенно уверен, что, даже если их инсценировка будет зафиксирована камерами или бессознательным взглядом аута, все равно такого «ключа», каким теперь обладал он, враг не имеет… В противном случае, выхода действительно нет, а правда только в словах Смотрителя Маяка.

Он забрался живьем в саркофаг, лег на спину, немного поерзал на прохладной мягкой подложке и улыбнулся.

— Тут все делается автоматически, кроме одного, — сказал он. — «Заморозка» не примет меня живым, да? Она не активируется.

— Я все понимаю, Саша, — совсем уж тихо проговорила Пин Пион. — Я готова…

И подойдя вплотную к саркофагу, спросила шепотом:

— А что делать с этим?..

— Не обращай на него внимания, он ничего не видит, — ответил Страхов.

Пин Пион посмотрела внимательно ему в глаза, нахмурилась и тяжело вздохнула:

— В какое место, Саша?

Страхов легко нашел на ощупь кругленькое пятнышко против сердца:

— Вот сюда…

Пин Пион нахмурилась еще строже и пошевелила губами, что-то неслышно проговорив. Судя по всему, на своем родном языке. А потом ее лицо просветлело.

— Саша, мы обязательно встретимся в следующей жизни, — траги-оптимистично сказала она.

— Конечно, в какой-нибудь встретимся, — поддержал, подбодрил ее Страхов.

— Саша, можно я тебя поцелую? — спросила она, и Страхов признал, что был неправ: она сумела покраснеть еще сильнее.

— Конечно, Пин, — вздохнул он невольно и глубоко, как она.

Пин Пион пригнулась и только прикоснулась губами к его губам.

— Больше нельзя, а то я не смогу, — виновато оправдалась она.

Глаза ее заблестели.

— Все прекрасно, Пин, — подбодрил ее Страхов, чувствуя, что все его тело — и душа тоже — так потеплели, что как бы теперь «заморозка» не справилась. — Давай, пора.

Сердце забилось.

«Это же антимиф! — вдруг пришло ему в голову. — Принц целовал девушку, и она просыпалась в ледяном гробу… А тут в точности наоборот. Ну, ты молодец!» — подумал он на этот раз уже не про Пин Пион, а про себя.

— Готов, Саша? — приготовилась Пин Пион.

— Готов. — Страхов уже давно был готов.

— Пока… — попрощалась Пин Пион.

— Пока, Пин, — улыбнулся ей напоследок Страхов.

Пин Пион отвела глаза и подвела к его груди руку с пистолетом Bosch-Siemens.

Страхов отлично запомнил ее виноватую улыбку, а вот выстрела совсем не запомнил…

«Хороши «охотники»! — грустно усмехнулась Фатима Обилич, разглядывая на картинке изображения трех тел, введенных в «архив» Капотненского темпора. — Гуманист навахо! Стоящий Бык он и есть стоящий. Думал, что сможет потихоньку договориться…»

Системы слежения оказались дезактивированы. Ровно на тот период, когда креатор Страхов находился в центре. Сканирование памяти аута шестого разряда ничего не дало. Креатор Страхов вошел во все системы, электронные и живые, и отключил все!

Фатиму Обилич очень интересовало, сделал он это осознанно или же еще не представляет всех своих стремительно развивающихся возможностей влиять на реальность… Были основания предполагать, что настоящей себе цены креатор Страхов еще не знает.

— Я так понимаю, они уже в капсулах и пока без определенного срока хранения. Да? — спросила она.

Дрозофила молча кивнула, а потом добавила:

— Он сам положил их на щадящий режим, больше некому было так сделать…

«Вот где он нашел себе Пещеру Смерти и Посвящения! Десять баллов!.. — признала достижение креатора Страхова Фатима Обилич. — Герой нашего времени, черт его побери!»

— Подними капсулы, вызывай «изолятор» и жди меня, — отдала она распоряжения. — Я скоро буду.

— Я включила поисковик, — явно собралась возразить Дрозофила. — Если по горячим следам мы его найдем, я должна…

— Не найдем, — перебила ее Обилич.

— Почему?!

— Он там.

— Где?! — растерялась Дрозофила.

— Сиди на месте и жди, — приказала ей Фатима Обилич и отключила связь.

«Хочешь, что все делалось правильно, делай все сама», — вспомнила Фатима Обилич старую горькую истину.

Она долго рассматривала по очереди три тела, погруженные в холодный гель, похожий на разведенные чернила. Кто теперь знает о тех чернилах?.. У каждого из трех дырка в сердце. Можно, конечно, признать, что креатор Александр Страхов стрелок хоть куда… но что-то все-таки не то и не так.

Проще всего было вообразить, что он взял и быстренько перестрелял их — своих сотрудников, призванных в ряды «охотников» индейского вождя человечества, — когда понял, что вот-вот прихватят его самого. Нормальный рефлекс в новом прекрасном мире. Но именно на такое простое объяснение креатор Страхов, видно, и рассчитывал, маскируясь…

Рядом дулась Дрозофила, обиженная, что ее так долго держат в неведении.

Дырки, хотя уже почти затянулись, были серьезные…

— Из чего он стрелял? — жестко спросила-потребовала Фатима Обилич.

Дрозофила протянула ей на указательном пальце старинный револьвер. Он болтался на кольце курка, и Обилич сначала разглядела его со стороны.

Надо было тогда самой идти, а не ее посылать, с грустью подумала она. Да, девушка-уникум, таких сейчас не найдешь, сообразительности много, только выдержки никакой… И все эти детские погремушки!.. Откуда у нее такая тяжелая старая пушка с мощной убойной силой?

— Откуда он взял такую дикую пушку? — прижала она Дрозофилу.

— У меня украл, — не стала та отпираться, но и глаз не опустила.

— А ты у кого?.. — надавила Фатима Обилич.

— Я не крала! — гордо сказала Дрозофила. — Мне его в Шанхае один старый коллекционер подарил.

— Как увидел тебя в этой красноармейской фуражке, так сразу и подарил, — догадалась Обилич.

— Так примерно и было, — подтвердила Дрозофила.

— …Прямо с комплектом боеприпасов, — так и поверила Фатима Обилич. — С бойком и с не просверленным стволом… Это — музейная вещь. Если бы ты была просто аутом или просто креатором, знаешь, что бы тебе за это было?

— Как будто не знаю! — дернула плечиками Дрозофила.

— Перед заданием будешь сдавать, — изрекла Обилич свой приговор и вернула оружие.

Дрозофила была нужна ей в уравновешенном состоянии. Да и дочка почти… И та почти радостно пообещала:

— Буду!

«Почему я уверена, что он здесь?» — спросила себя Фатима Обилич, а Дрозофилу спросила о другом:

— А у них было оружие? Какое?

— Два паралика… — стала докладывать Дрозофила.

— Это не оружие, — перебила ее Обилич.

— Я не договорила, — дернула плечиками Дрозофила. — Один пистолет Bosch-Siemens, калибр… Это оружие?

— Стрелял?

— Один выстрел.

«Что и требовалось доказать!» — с облегчением вздохнула Фатима Обилич и подошла к пульту.

— Начинай, — велела она.

— Что?

— Ищи его.

Дрозофила замерла на шесть с половиной секунд… и вдруг вся расцвела.