Хребет Индиго (ЛП) - Перри Девни - Страница 12

— Так и было.

Уинслоу закрыла свой блокнот, затем встала.

— Спасибо, что уделил мне время.

— И это всё?

— На сегодня — да. Я сама найду дорогу к выходу. — Не говоря больше ни слова, она вышла из гостиной.

Разумнее всего было бы отпустить ее. Держать дистанцию. Пусть она выйдет за дверь, а я останусь здесь, на этом диване. Но я встал, манеры, привитые нам матерью с ранних лет, не давали мне покоя. Мы провожали гостей и благодарили их за то, что они зашли.

Я догнал Уинн как раз в тот момент, когда она собиралась взяться за ручку. Я протиснулся мимо нее, стоявшей слишком близко, и открыл дверь. Еще одна манера. Мужчины держали двери для женщин.

Она посмотрела на меня, ее дыхание перехватило. И снова ее сладкий аромат наполнил мой нос. Ее рот приоткрылся, но в остальном она не двигалась.

Всего несколько сантиметров разделяли наши тела. Этот крошечный зазор потрескивал, электричество между нами было таким же сильным, как и в «У Вилли». Она была красивее, чем я предполагал, сидя в том темном, затхлом баре.

Голубые глаза Уинн оторвались от моих, и как только ее взгляд упал на мой рот, я понял, что с меня хватит.

Я наклонился ближе.

— Что ты делаешь? — прошептала она.

— Я не имею ни единого гребаного понятия. — Затем мои губы оказались на ее губах.

Одно движение моего языка по ее нижней губе, и мы уже не стояли у моей двери. Мы были около «У Вилли», запертые в моем пикапе. Наша одежда была снята и разбросана по полу. Наши рты слились, когда она устроилась на моих коленях.

Прошло несколько дней, а я все еще чувствовал, как она двигалась надо мной, покачивая бедрами вверх-вниз, вверх-вниз. Следы от ногтей, которые она оставила на моих плечах, поблекли, и, черт возьми, я хотел их вернуть.

Я отпустил дверь и обнял Уинн, прижимая ее к своей груди.

Она не была против происходящего, ее язык спутался с моим, пока я наслаждался ее сладостью. Ее губы были мягкими и в то же время неистовыми. Ее руки схватили мою футболку, сжав ее в кулаки, когда я накрыл ее рот своим, чтобы погрузиться глубже.

Мой пульс отбивал дробь в венах. Мое возбуждение было как сталь, такое же твердое, как пистолет в кобуре на ее бедре. Я был в секунде от того, чтобы пинком закрыть дверь и отнести ее в свою спальню, когда нас разлучил звук лошадиного ржания.

Уинслоу оторвала свои губы от моих, наши дыхания смешались. Ее глаза расширились, когда она вырвалась из моих объятий.

Моя грудь вздымалась, пока я пытался восстановить дыхание, и прежде чем дымка желания рассеялась, она ушла. Ушла, не оглянувшись.

Я стоял на пороге, скрестив руки на груди, и смотрел, как она садится в свой пикап и несется по гравийной дороге, исчезая в роще деревьев, окружавших мой участок.

— Твою мать. — Я стер её поцелуй со своих губ, а затем пошел внутрь за вторым пивом.

Все, что угодно, лишь бы убрать ее пьянящий вкус с моего языка.

Вторая бутылка не помогла. Не помогла и третья.

5. УИНСЛОУ

Зачем я его поцеловала? Последние три дня этот вопрос метался в моей голове, как ребенок на батуте.

Я прожила в Куинси восемь дней и поцеловала Гриффина на двух из четырех наших встреч. Сомнения по поводу моего решения переехать — сомнения в здравом уме — стали регулярной частью моего распорядка дня. И ночью, поскольку спать было трудно. Сегодня утром, когда я чистила зубы, я на долю секунды подумала о том, чтобы вернуться домой в Бозмен.

Вот только дома не было.

А увольняться было не в моем характере.

Время. Мне нужно было время. Я переживу вторую неделю, как пережила первую. Если я смогу прожить следующие восемь дней без поцелуев с Гриффином Иденом, возможно, я смогу выкинуть этого человека из головы.

Работа требовала моего полного внимания. Я сосредоточилась на том, чтобы наладить хоть какой-то положительный контакт с офицерами. Пока что дела в участке были… напряженными. В конце концов, сотрудники ко мне потеплеют, верно?

— Доброе утро. — Я вошла в комнату отдыха, и разговор прекратился.

Трое офицера, стоявших вокруг кофейника, разбежались, каждый кивнул, проходя мимо меня по пути в буфет.

Я проглотила стон и наполнила свою кружку, после чего удалилась в свой кабинет, закрыв за собой дверь. Затем я прислонилась к ней лбом.

— Я не уйду.

Отношение в участке стало более холодным. Даже Дженис бросила на меня несколько косых взглядов, когда я начала задавать вопросы о Лили Грин, хребте Индиго и обилие самоубийств за последнее десятилетие.

Очевидно, это была тема, не подлежащая обсуждению. Все смотрели на меня так, словно это была неприкасаемая тема. Может быть, Гриффин был прав. Может быть, мне нужно было отпустить это и принять все как есть. Я не хотела ворошить болезненные воспоминания и делать хуже родным и близким.

Но я просто чувствовала… что-то тут не так.

Лучший полицейский, которого я знала, однажды сказал мне всегда следовать своим инстинктам.

Папки снова были разбросаны по поверхности моего стола, несмотря на час, который я потратила на организацию вчера вечером. Я все еще не разобралась с делами за последние три месяца, но все равно попросила Дженис взять еще три, расширив охват до шести месяцев.

Дженис принесла их сегодня утром. Поверх них лежали досье на каждого самоубийцу в Куинси.

Семь смертей.

Я прочитала каждый отчет уже три раза, надеясь, что это развеет тревожное чувство. Этого не произошло. Что я упустила? Что-то ведь упускаю, верно?

Я оттолкнулась от двери и прошла к своему креслу, отставив кофе в сторону. Затем подняла трубку и набрала номер, по которому собиралась позвонить уже неделю.

— Коул Гудман, — ответил он.

Я улыбнулась его теплому голосу.

— Привет.

— Кто это?

— Забавно, — хмыкнула я. — Тебе лучше не забывать обо мне.

Он усмехнулся.

— Никогда. Это твой новый рабочий номер?

— Да. Думаю, мой личный телефон был поглощен кучей нераспакованных коробок дома. Я не видела его несколько дней.

— Это похоже на тебя, — поддразнил он.

Коул провел много часов, слушая мои жалобы на то, что я потеряла свой личный телефон. В свое оправдание могу сказать, что я еще не теряла мобильный телефон или рацию.

Организованность не была моей слабой стороной. Я могу быть организованной. Но я не возражала против небольшого хаоса. Когда мое внимание было сосредоточено на определенной цели, все остальное становилось немного размытым. Распаковка вещей и поиск телефона казались не такими важными, как смерть Лили Грин.

— Я как раз думал о тебе, — сказал он. — Как прошла первая неделя?

— Это было, эмм… интересно.

— О-о-о. Что происходит?

Я вздохнула, и правда вырвалась наружу.

— Я никому здесь не нравлюсь. На меня постоянно смотрят так, будто я слишком молода для этой работы и получила ее только благодаря дедушке.

— Ты знала, что это будет нелегко.

— Я знаю, — пробормотала я. — Я просто… надеялась.

— Держись. Прошла всего неделя. Ты отличный полицейский. Дай им время убедиться в этом.

Все эти вещи я говорила себе, но почему-то услышав их от Коула, я почувствовала прилив уверенности.

Коул был моим наставником в Бозмене. Когда меня повысили до детектива, он помогал мне на каждом шагу. Всякий раз, когда у меня было сложное дело, Коул был моим собеседником, чтобы обсудить его.

За годы нашей совместной работы он стал больше, чем просто коллегой. Он также был дорогим другом. Его жена, Поппи, владела моим любимым рестораном в Бозмене. Их дети были самыми милыми душами на земле. Когда я потеряла свою собственную семью, он был рядом, чтобы проводить меня через самые мрачные дни.

— Я скучаю по вам, ребята. Я тоскую по Гудманам.

— Мы тоже скучаем по тебе. Поппи говорила о том, чтобы навестить тебя на выходных.

— Я буду только рада.

Ради них я действительно готова заняться распаковкой всех вещей в доме.

— Расскажи мне о станции.