Грааль (СИ) - Марков-Бабкин Владимир - Страница 50

Пожимаю плечами:

— Может новости у неё плохие, и она бодрится. Накручивает себя и окружающих.

Кивок.

— Женщины — народ непредсказуемый и логика их не всегда нам понятна. А может, просто кукухой поехала.

— Может и такое случиться. Понаблюдаем.

— Понаблюдаем. Тем более что её автоматчики повсюду, включая этот зал. Но, не хватает какого-то флага на сцене, не находишь? Кстати, ты российский флаг тут где-нибудь видел?

Киваю.

— У солдат на шевронах.

— Ну, значит, не всё ещё потерянно в этом мире.

— И не говори. Но ожидать от неё можно чего угодно.

— Согласен. Так что смотри в оба, нам ещё семейство наше вытаскивать, вдруг что.

— Чего опасаешься?

— Крылатой ракеты.

— Понял, не дурак.

Деда нервно выдохнул.

— Думаю, что ничего не будет. В этот раз. Но эта речь обязательно дойдет до Верховного, и она ему не понравится, уж поверь мне. Я его знаю много лет. Однако о настроениях и творящемся здесь он должен быть уже в курсе, а повторять судьбу Рёма, Штрассера и прочих, перебитых Гитлером в «Ночь длинных ножей», я не собираюсь. Так что будь готов ко всему. В том числе и к: «Хватай мешки — вокзал отходит». Потолок может рухнуть в любой момент.

И, зло вздохнув, добавил лишь одно слово:

— Мерзость.

Мне сказать было нечего, и я благоразумно промолчал. В высоких политиках дед собаку съел, ручкался с таким количеством высших командующих и членов правительств, что я даже представить себе не могу.

Мезенцева всё говорила и говорила. Страстно. Зажигательно. Даже, в чём-то, завораживающе. Возможно именно так толпа слушала фюрера своего. А может я утрирую. Или преувеличиваю. Как правильно? Впрочем, какая фиг разница-то.

Да, на наших глазах зрел гнойник. И что делать? Свалить во время рейда? Куда? А семья? Ведь не выпустят всех сразу. Тупо расстрелять Мезенцеву из автомата? Так меня никто к ней с оружием не пустит на пушечный выстрел. Семья опять-же. Глупости всё.

Мягкий голос:

— Коллеги, хочу обратить ваше внимание на потребность нашей общины в пополнении. Нам остро не хватает новых членов. Те пополнения, которые мы имеем от рейдов в окрестные деревни и даже в Орехово-Зуево, никак не могут удовлетворить наши потребности. Впереди зима. Закончена только третья часть теплиц. Не хватает работников. Ни на строительстве, ни в обслуживании. А вы сами знаете, что никто нам не привезёт из города свежие огурцы и помидоры, яблоки те же. И пусть с яблоками вопрос долгий, но всякого рода зелень, огурцы, помидоры и прочие кабачки мы в состоянии производить сами. А ведь нас с каждым днём становится всё больше и больше. Нам нужны люди, нам нужны рабочие руки. Нам нужны солдаты, в конце концов, но ведь каждого солдата должны обеспечивать всем необходимым минимум пять человек, даже если опираться на запасы, которые сохранились со времён до катастрофы.

Это да. Подавляющее большинство продуктов в магазинах и на складах за два месяца сгнило, протухло, покрылось плесенью, или, как минимум, завяло. Не могло быть и речи о визите в какой-нибудь супермаркет. Там можно было поживиться разве что какими-то чипсами, снеками, китайской лапшой, консервами, печеньем и упаковками селёдки. Да и то, всё там настолько прованялось тухлятиной и трупным смрадом, что даже в руки было брать противно. Не отмоешь въевшуюся вонь ничем. В лучшем случае упаковку (после долгого оттирания спиртом), можно было мгновенно вскрыть, вывалить содержимое в чистую емкость, и быстро сжечь упаковку. Так что приходилось искать «злачные места», где товары длительного хранения не хранились рядом с продуктами, которые имеют свойство зловонно испускать свой дух в окружающую атмосферу. Такие места иногда встречались, но драка за них шла отчаянная. Что понятно — новый такой же магазин или склад тебе сюда никто по волшебству не принесет ни через день, ни через век.

— О ситуации с вербовкой новых людей вы сами знаете. Мы не хотим и не можем себе позволить принудительной мобилизации трудовых ресурсов наших районов, но и не можем спокойно смотреть на то, как Росгвардия и Армия мобилизует, буквально, в прямом смысле, под угрозой оружия. Они нас и так превосходят по всем показателям — людским, численности военнослужащих, количеству техники, топливу, энергетике и всем прочим пунктам. Вам розданы папки с информацией по этому вопросу. Более того, коллеги, по данным объективного контроля и по сигналам с мест, и со стороны армейских частей, и со стороны Росгвардии, и со стороны МЧС явно проводится координация деятельности, чего нам, пока, достичь не только не удалось, но и эффективность того, что мы проводим, крайне низка. Мы словно боимся и стесняемся сами себя. А это неверно! Мы — новый, самый совершенный подвид человечества! Почему мы должны этого стеснятся?

К ней подскочил секретарь и что-то прошептал ей на ухо. Она кивнула.

— Простите, коллеги. Важный звонок. Я скоро вернусь.

И почти бегом вышла из конференц-зала.

Деда кивнул:

— По-хорошему, сейчас всему нашему семейству должно остро приспичить в туалет. Но, ведь, падлы, не выпустят из зала. В любом случае, готовься к тому, что сейчас всё рухнет нам на головы. Спасай мелких. Передай там Кате и Оле. Не пугай только. А то сейчас начнётся бабий визг. Нам только этого сейчас не хватало.

* * *

ГДЕ-ТО ВОСТОЧНЕЕ МОСКВЫ. САНАТОРИЙ «СОСНОВЫЙ БОР». Вторник. 15 ноября 2025 года. Местное время 13:57.

— Господин Президент?

Кивок.

— Здравствуйте, Ирина Анатольевна. Как ваше здоровье?

— Ну, как говорится, слава Богу, не жалуюсь.

— Что ж, по моим данным, ваше здоровье должно быть просто великолепным. На зависть всем прочим, ну, не считая, конечно, ваших коллег по «Санаторию». Но, я не об этом хотел поговорить. Ирина Анатольевна, ко мне стали поступать нехорошие сигналы с вашей стороны. Мол корона выросла у полковника Мезенцевой, разговоры ведёт какие-то явно провокационные. А хорошо ли это, Ирина Анатольевна? Развили кипучую деятельность, какие-то пошли рейдовые группы…

— Но, мы готовимся к зиме, товарищ Верховный Главнокомандующий. Личный состав нужно кормить, обувать и одевать. Вот и изыскиваем варианты. Когда поступит централизованное обеспечение мне не известно, а часть вытянуть необходимо. Это мой долг, сами понимаете.

Спокойный кивок.

— Понимаю. Прекрасно понимаю. Но, мне тут товарищи подсказывают, что вы как-то много стали на себя брать в последнее время. Почувствовали себя если не независимым королевством, то, как минимум, отдельным родом войск.

— Я, всего лишь, хочу сохранить с таким трудом собранный коллектив.

— И, поэтому, старательно наращиваете его личный состав?

— Но, кто-то же должен заниматься хозяйственными работами, а у нас большое хозяйство. Пандемия лишила нас очень многих. Приходится восполнять. В том числе и такими методами. Но, время ведь тоже чрезвычайное. К тому же, мы нанятый персонал кормим, поим, одеваем. И не только их, но и их семьи, включая маленьких детей.

Вздох.

— Это трогательно, полковник Мезенцева. Может вас перевести настоятельницей монастыря или директором какого-нибудь детского приюта? Я возьму под личный контроль вопрос обеспечения вашей парафии всем необходимым.

— Извините, господин Президент, но я — учёный.

Кивок.

— Это я знаю. Но, что ж вы тогда вмешиваетесь в вопросы, которые к вашей компетенции не относятся? Хотите заниматься чистой наукой? Пожалуйста. Найдем возможности и средства даже в такое трудное время, тем более в таком наиважнейшем сейчас направлении. Но, что за детские игры в квазигосударство?

Мезенцева вздохнула и, глядя прямо в камеру, задала вопрос:

— Господин Президент. На северо-востоке и на юге Москвы войска Росгвардии и Армии проводят зачистки, выявляют переболевших, и свозят их, в так называемые, «пункты изоляции и фильтрации». Стадионы «Лужники», «Динамо», «Черкизово», а также целый ряд школ и спорткомплексов уже превращены по факту в концентрационные лагеря, где переболевшие сидят словно заключенные, часто битком, набитые сверх всякого предела. Мужчины. Женщины. Дети. Охранники с автоматами и лающие собаки. С дронов хорошо видно, знаете ли. Как мне это понимать и как на это реагировать? Я одна из них. Или вы считаете, что я должна спокойно на это смотреть? Дать народ мой спокойно отправить на заклание?