Скажи миру – Ы! (СИ) - "Alex O`Timm" - Страница 12

Конверт из хорошей бумаги, но без каких-либо надписей, Мойша обнаружил в своем почтовом ящике, возвращаясь домой, после долгого трудового дня. В конце концов торговля тоже работа, да и годы уже не те, поэтому ближе к вечеру Мойша выматывался ничуть не меньше, если бы трудился где ни будь на заводе. От пришедшей в голову, такой несуразной мысли, Мойша вздрогнул, и некоторое время стоял на месте, ухватившись одной рукой о перила, а другую удерживая у сердца. Благо, что лифт сегодня работал, и вознесясь на свой четырнадцатый этаж, он вошел в собственную квартиру.

Дома было все по-прежнему. Любимая Розочка, приготовив скромный ужин, занималась шитьем, а этот молодой балбес Сёма где-то шлялся по улице. Взглянув на свою женушку, Мойша чуть не прослезился, вспоминая тот, устроенный женой скандал, когда, только обустроившись на новом месте, он принес ей в качестве подарка швейную машинку «Зингер». Причем, не какую-то там ручную, от которой к концу дня отваливаются руки, от постоянного верчения, нет самую современную, с ножным приводом, на шикарной чугунной раме, с литыми узорами, и небольшим приспособлением, позволяющим делать зигзагообразные стежки. Но, что женщины понимают в гешефте? Едва увидев подарок, Розочка взвилась и со словами:

— Миша! Ты, хочишь мне показать, что мне-таки придется на этом работать? Ой-вэй! Я бросала любимую Одессу, глотала эти чертовы цацки и всю дорогу мучилась животом боясь, что они выпадут из мой тухес вместе с дерьмом, а потом приехав сюда, пришлось еще в нем копаться, выбирая из него камушки, только для того, чтобы мой благоверный, купил на них эту гойскую машину, на которой меня же заставил работать? Куда я попала? Ах, как был прав мой дядя Иосиф, говоря, что я выбрала не того мужчину, для свой любовь!

— Ну, что-ты, Розочка, — поспешил успокоить ее муж. — Разве я могу опуститься до такого, что пальчики моей любимой женушки колоть этими проклятыми иголками. Наоборот. Но согласись, что наш Сёмочка, тот еще хулиган, и только что купленные вещи, выходят из строя на нем раньше, чем он успевает их надеть на себя. И потому я подумал, может моя любимая будет меньше колоть свои нежные пальчики, штопая все эти распашонки, на такой новенькой прекрасной машине, а не вручную? Но если ты считаешь, что я поступил скверно, я тотчас уберу с глаз это чудовище, пусть даже мне придется продать ее себе в убыток.

Услышав эти слова, Розочка несколько успокоилась.

— И правда. — подумала она. — что это я подняла пыль обвиняя Мишу во всех грехах.

После чего в семье наступил мир. Вначале было конечно несколько тяжеловато, не в плане финансов, а скорее в плане отсутствия с кем поговорить, подруги частью осмтались в Одессе, а частью поразъехались неизвестно куда, и потому Розочка, сама того не желая, только ради общения, не подумайте плохого, взялась за шитьё. И вскоре Мойша по просьбе жены, купил еще две машинки, потому как заказов было много, а одних женушкиных рук не хватало. Пришлось даже входить в убытки, отказываясь от сдачи внаем одной из соседних комнаток. Пусть крохотной, но тем не менее приносящей какую-то копеечку, в угоду Розочкиным амбициям, но в итоге, в комнатке с раннего утра и до позднего вечера, начали стрекотать две машинки и это стало приносить маленькую прибыль. Все это легло особой нежностью, на доброе сердце дяди Миши, готовому почти на все, для своей любимой. Правда вход в эту комнатку для дяди Миши, был строго на строго заказан, потому как там трудились две пусть черненькие, но тем не менее весьма смазливенькие девчонки, и Розочка решила, что не стоит её любимому мужу показывать то, из-за чего может взыграть ретивое. Впрочем, для ретивого, у дяди Миши, была собственная лавочка, в которой он мог ттворить, что хотел без чуткого взора своей жены.

Прервав свои воспоминания, Миша, а именно так его называла Розочка, слегка перекусил, выпил чашечку чая и вернулся своими мыслями к найденному в почтовом ящике конверту.

Некоторое время, он просто разглядывал его со всех сторон благодаря Иегову, и того отправителя, который вошел в бедственное положение старого еврея, и не стал марать надписями его чистую поверхность. И действительно, зачем это нужно? Можно подумать брошенный в его почтовый ящик конверт, уйдет другому адресату? После чего аккуратненько, чтобы не дай бог не повредить бумаги, из которой этот конверт был склеен, Мойша распечатал его и достал оттуда большой лист бумаги с написанным от руки письмом. Конверт при этот, тут же был положен в столешницу письменного стола. Женщины бывают порой такими резкими, если вдруг замечают, что на столе, или какой другой поверхности появляются предметы, которых там быть, по их мнению, просто не должно. Конверт же стоил денег. Не то, чтобы он был действительно нужен, но жизнь большая, мало ли что может понадобиться впереди? Поэтому прибрав ценную вещь, Мойша вернулся к письму.

— Ой-вэй!

Воскликнул дядя Миша едва успев прочитать несколько строк полученного письма.

— Нет это точно наш, и он наверняка из Одессы! Розочка! Посмотри, что я нашел в нашем почтовом ящике!

Подошедшая жена, аккуратно взяла в руки письмо и на несколько минут выпала из реальности.

— Миша! Если бы не этот почерк, я бы сказала, что это письмо написал дядя Дава с малой Арнаутской. Но я точно помню его любовь к всяким завитушкам, и потому это точно не он, хотя, возможно все это написано под его диктовку!

— Вот и я подумал точно так же!

— И, что ты собираешься со всем этим делать?

— Ну, разумеется, размножить эти письма и сделать так, как просит этот гой.

— Ой-вэй, Моше! Ти идиот? Как был прав мой папа, когда просил отказаться от этого шлемазла Мойши! А, я дура его не слушала, потому как это красавчик, совсем задурил голову бедной Розочке, сделав ей любовь, на ее нежное сердце. Неужели ты не понимаешь, что деньги со всего этого получит тот, кто это придумал! А тебе не достанется ни цента, только потому, что к тому времени, как появится хоть что-то, всем этим заинтересуется или полиция, или того хуже мафия! Ты не знаешь, что такое мафия? Это не те бандиты с Мясницкой, что больше меряются своими писюнами, и не вылезают из кабаков на пересыпе, нежели ходют на дело, здесь другая мафия, и будешь очень удивлен, когда они таки придутт к нам на огонек. И ты, собираешься после этого разбрасываться такими деньгами и отправлять ему доллар? Лучше отдай его мне, я его сохраню, до Сёмочкиной свадьбы, и он принесет гораздо больше пользы.

— Розочка! С каких пор, ты стала принимать меня за идиёта? Разве я давал за это хоть один повод. Я конечно размножу эти письма. Вернее, это сделает наш оболтус Сёма, ему все равно нечем заняться. И он же развезет их по адресам, за которые я ему расскажу. Но как ты могла подумать, что я собираюсь входить в разорение и отправлять кому-то с таким трудом заработанные деньги. Конечно же нет! Но я же должен получить кое-какую компенсацию за неудобство, использованную бумагу, чернила и потерянное время! И потому, я все же размножу эти письма, правда в первых строка писем будет стоять уже мое имя, а не кого-то там, кто пожелал нажиться на бедном иудее. Пусть он даже будет трижды, дядей Давидом с малой Арнаутской!

Розочка, выслушав монолог своего мужа улыбнулась, поцеловала его со всей страстью в губы, обещая всем своим видом что-то очень приятное и покачивая задом вышла из комнаты, бросив напоследок, что сейчас же пришлет ему сына.

Сёмочка был разумеется очень недоволен тем, что папа заставил переписывать это письмо, да еще десять раз. Но обещанный доллар, маячащий перед глазами, заставил его стараться изо всех сил. К тому же папа добавил, что если найдет хоть одну ошибку, то переписывать придется заново. При этом, рассказал о том, что все переписывать не нужно, а только ту часть, где неизвестный гой убеждает правоверного еврея, расстаться со своими деньгами, ради эфемерного выигрыша. Остальное, то есть последние десять строк, нужно будет вписывать строго под контролем любимого папы.

Все это заняло весь вечер и даже часть ночи, и даже раннее утро. Более того, папа, найдя пару помарок, вначале заставил сына переписать эти листы, а подумав просто добавил еще несколько экземпляров. В итоге, вместо десяти получилось шестнадцать писем. После чего Мойша долго копался в своей записной книжке, что-то в ней выискивая и порой произнося маловразумительные фразы: