Чингисхан. История завоевателя Мира - Джувейни Ата-Мелик - Страница 109

Когда султан прибыл в окрестности Ахлата, его воины стали убивать всех, кто встречался им на пути, и захватывать все, что /168/ попадалось им на глаза. Подойдя к воротам самого города, они ворвались в него и начали грабить и убивать. Мужчины и женщины подняли крик, и султан послал своих личных помощников вывести их из города. Простолюдины устроили мятеж, и часть солдат была перебита, а часть изгнана из города. Теперь положение стало неуправляемым, и как бы люди султана ни старались, они не могли вновь войти в город.

Тем временем пришло известие о прибытии в Ирак Таймасв[1221] и Тайнала[1222], и поскольку он не мог долее оставаться, то отбыл в Ирак, отправившись сначала в Тебриз, а оттуда в Исфахан. И рассеянные повсюду отряды и отдельные люди присоединялись к султану. Монголы тем временем прибыли в Рей, и султан приготовился к бою и, созвав всех ханов и вельмож, —

обратился к ним со следующими словами: «Великая беда приключилась с нами и огромное несчастье обрушилось на нас. Если мы позволим бессилию и трусости овладеть нами, мы не сумеем спастись. Как бы то ни было, наилучшим для нас будет оказать сопротивление и выдержать испытание. Если милость Божья будет на нашей стороне, тогда и мы, и вы будем спасены. А если дело примет другой оборот, мы не лишимся звания мучеников и счастья [вечного] блаженства. Как сказал Господь Всемогущий: «О вы, которые уверовали! Когда встречаете отряд, то будьте стойки и поминайте Аллаха много, — может быть, вы получите успех!»[1224].

И они единодушно и единогласно поддержали султана, и он собрал свое войско, расставив фланги и центр. Правый фланг он доверил своему вероломному и жестокому брату Гияс ад-Дину, а левое крыло он усилил[1225], сам же занял место в центре и /169/ выстроил боевую линию. Он уже было собрался отдать приказ правому и левому флангам атаковать вместе с ним центр и противоположные фланги противника, когда его брат Гияс ад-Дин повернул поводья вместе с Ельчи Пахлаваном, его слугами и некоторыми другими.

Султан Джалал ад-Дин встревожился, получив это известие, и сердце его наполнилось досадой на его войско. Однако он не показал противнику спину, а бросился на вражеский центр, вслед за чем правое крыло монголов потеснило его левый фланг, а его правый фланг — левое крыло неприятеля, и две армии смешались. Монголы прорвали его центр, и знамя султана было опрокинуто, и правое крыло противника продолжало теснить его левый фланг, так что никто не знал местонахождения друг друга. Султан тем временем оставался в центре, и рядом с ним находился лишь слуга с запасным конем. Он был окружен со всех сторон, как центр круга. И он сбрасывал с коня одних и рубил других, пока не выбрался из их гущи, и тогда он бежал в Луристан, где обосновался в долине, и куда к нему по одному и по два стали собираться беглецы. Никто в Исфахане или войске не знал, что с ним случилось, и одни думали, что он был убит во время сражения, а другие — что захвачен в плен[1227].

А что до монголов, они подошли к самим воротам Исфахана и, не задерживаясь ни на минуту, с великой скоростью проследовали к Рею, которого достигли за три дня[1228]. Оттуда они отправились к Нишапуру и так вернулись.

Тогда султан собрался в Исфахан, послав вперед гонцов с добрыми вестями /170/, а сам последовал за ними. И мужчины и женщины города вышли встретить его, уверенные, что его приход означал наступление радости и конец несчастий.

Султан был очень разгневан на своих главных слуг и приказал привести к нему тех ханов и начальников из числа чиновников его двора и титулованных особ его дома, которые ничего не сделали в день сражения. Набросив на их головы женские покрывала (miqnaʽa)[1229], их провели по улицам города. Тех же, кто, не имея звания эмира, в тот день, который стал Судным днем, сражались в первых рядах, и держались до последнего, и не изменили своему делу, он наградил, одним пожаловав звание хана, а другим-мелика[1230] вместе с парадными одеждами и другими подарками, он удостоил их особой милости и благодаря ему их роды стали процветать.

[XVIII] О ВОЗВРАЩЕНИИ СУЛТАНА В ГРУЗИЮ

Оттуда он в 625/1228-1228 году направился в Грузию. А султаны Рума, Сирии, Армении и всего того края, страшась его жестокости и мщения, его безудержного натиска и яростных нападений, образовали союз[1231] и объединились[1232], чтобы дать ему отпор; и было собрано войско, в которое вошли грузины, аланы, армяне, сариры[1233], лакцы[1234], кифчаки, сваны[1235], абхазы[1236], чанеты[1237], сирийцы и румийцы, /171/ к которым присоединились мужи, закаленные в огне жизни и избранные в день битвы.

Султан прибыл в Миндор[1238], неподалеку от которого они расположились и разбили лагерь. Он был смущен недостатком вооружения и нехваткой мечников и копьеносцев, а также многочисленностью врага и поворотом своей судьбы, и стал советоваться с везиром Юлдузчи и другими своими министрами.

Юлдузчи счел, что, поскольку их число не составляло и сотой доли численности вражеского войска, наилучшим для них было бы пройти через Миндор и отрезать их от леса и воды, так чтобы они ослабели от жары и их кони отощали. Тем временем со всех сторон прибывали бы собственные силы султана; тогда бы их положение усилилось, и они бы ясно увидели свой путь и могли бы приготовиться и устремить свои мысли к битве.

Султан был взбешен так, как только может быть взбешен человек, и, схватив со стола чернильницу, бросил ее в голову везира. «Они всего лишь стадо овец! — сказал он. — Разве льва заботит величина стада?»

Юлдузчи раскаялся в своих напрасных словах и в виде наказания уплатил пятьдесят тысяч динаров.

«Это дело, — сказал султан, — тяжелое и трудное, но единственное решение — война и вера в Господа. Невозможно узнать, кто одержит верх».

Были открыты двери сокровищницы, и согнаны табуны лошадей, и эмиры и вельможи, а также люди невысоких чинов и простые воины взяли столько, сколько смогли унести, и совершили свои приготовления.

/172/ Когда прибыли вражеские полчища со своими барабанами и трубами, со своими верблюдами и верблюдицами, и выстроились в шеренгу за шеренгой, приготовившись к бою, они увидели, что войско султана по сравнению с их армией было как ручей по сравнению с морем, нет, как ядро на поле. И сказал Господь Всемогущий: «Если будет среди вас двадцать терпеливых, то они победят две сотни; а если будет среди вас сотня, то они победят тысячу тех, которые не веруют, за то, что они народ не понимающий»[1239].