Спиридов был — Нептун - Фирсов Иван Иванович - Страница 98

Спиридов его сразу осадил:

Каперы — пираты, находящиеся на службе у государства. Запомни и впредь повинуйся, Степан Петров, отныне я для тебя не превосходительство, а Григорий Андреевич.

Каперы — пираты, находящиеся на службе у государства. Повинуюсь, Григорий Андреевич, — засмеялся раскатисто Хметевский, — я-то вас разыскал через сынка. Я у него держал флаг на «Вячеславе», ну и как-то он проговорился, где вы обосновались с семейством. А сын ваш молодцом! На «Храбром»-то, когда грот-мачту снесло, я, грешным делом, в каюте прикорнул. Так он за меня распорядился, дал пушку, привелся к ветру, покуда я очухался, и успел шлюпки спустить, матросиков из воды вылавливал.

За столом Анна Матвеевна только и расспрашивала о сыне, а Спиридова интересовали больше дела адмиралтейские.

— Нынче граф Чернышев крепко взял вожжи, — делился новостями гость, — глядит за каждой копейкой. Свои деньги большие на наши нужды ссуживает. Задумал было вояж вокруг света, ан сорвалось, государыня придержала, неизвестно почему.

— Мордвинов Семен Иванович как поживает? Опять же, что с Алексей Наумычем? Слыхал я перед отъездом, прихварывает он.

— Мордвинов все в обиде, на коллегию редко показывается, а Сенявин и вовсе отлеживается дома. Заместо него в Херсоне распоряжается Федот Клокачев, обустраивает флот на Черном море.

У Спиридова заискрились глаза:

— Как он там, что за место? Не слыхал я.

— Я-то и сам от него впервые услыхал, но он сказывал, порт будет славный, а нынче верфь соорудили, корабли о восемьдесят, девяносто пушек заложили.

Хметевский прихлебнул чай и продолжал:

— Касаемо Клокачева, то граф Чернышев его хвалил и сказывал, что Григорья Потемкин им весьма доволен.

Жена Спиридова, услышав имя нового фаворита, не утерпела:

— Как сей молодой генерал прижился в апартаментах государыни?

Хметевский засмеялся:

— Который год государыня с ним совещается частенько по делам государственным, о том я доподлинно ведал. А по части симпатии слухи ходят, что он превзошел намного своего тезку Орлова.

— Что-то о нем в Москве не слыхать, где он? — не отставала Анна Матвеевна.

— Разве вы не знаете? Женился он тайно на своей двоюродной сестре, чуть в монастырь не угодил, но матушка государыня его отстояла. Нынче повез ее на воды, за границу.

— Будет вам про амурные дела, — буркнул недовольно Спиридов, — скажи-ка лучше, что с нашим благодетелем Алеханой?

Анна Матвеевна и тут не удержалась:

— Кто такой, первый раз слышу.

— Граф Чесменский, Алексей Орлов, — пояснил Степан Петрович, — он который год в столице редко бывает, все по дальним странам ездит, приключений ищет.

Хметевский переменил разговор, переводя взгляд с хозяина дома на его жену, спросил:

— Детки-то ваши как поживают?

Спиридовы переглянулись, Анна Матвеевна застенчиво улыбнулась.

— Вроде бы не жалуются, нас не забижают.

— Чего уж там, — довольно засопел Григорий Андреевич, — все при деле, не повесничают. Старшего-то Алексея ты знаешь, где-то нынче с Чичаговым плавает. Средний, Матвей, на ноги становится, вроде бы основательно. В камергеры произведен, состоит при военной коллегии. — Спиридов, улыбаясь, махнул рукой. — Оженился перед нашим отъездом, породнился с князем, может, слыхал Щербатовых?

Хметевский смущенно пожал плечами:

— Не слыхивал.

— Оно и понятно, — успокоительно ответил Спиридов, — в морях-то мы спокон, я и сам о них не слыхивал. Так Матвей дочку князя Михаила Щербатова сосватал, ну и обвенчались в Петербурге. Отец невесты расположением государыни пользуется, по части краснословия горазд, об устройстве державы печется, нынче, слыхал я, президент Камер-коллегии. А Матвей-то, видимо, тоже пристрастился к сочинительству, где-то и они и познакомились. Ну, а младший мой, тезка, в Семеновском полку лямку тянет.

Спиридов довольно посмотрел на жену и закончил:

— Так что мы с Аннушкой дух перевели и ждем, авось детки в гости пожалуют. Ты нас, Степан Петрович, тоже стороной не объезжай. Я тебе всегда рад буду.

— Теперь вы ко мне пожалуйте, — в тон Спиридову ответил Хметевский.

Три года минуло, как Спиридовы покинули берега Невы, где жизнь четверть века текла у них по вполне устойчивому руслу. От начала кампании до глубокой осени глава семьи находился в плавании вблизи или в далеких краях до берегов Голштинии, как в Семилетнюю войну, а последние пять лет и вовсе не виделся с женой и детьми.

Теперь, в Москве, весь жизненный уклад семьи отставного адмирала следовал по новой, но довольно основательной и размеренной колее. Весной, как только подсыхали проселки, супруги переезжали в Нагорье. Забот по хозяйству хватало. Все было вновь и непривычно. Взаимоотношения с крестьянами и старостами, как правило, строились через управляющего, и от его расторопности зависело в большей степени и материальное благополучие семьи. Собственно, сами Спиридовы жили довольно скромно и бережливо, немало денег отсылали сыновьям в Петербург. Единственными, с кем они часто виделись, была чета Хметевских. Так уж повелось, что раз в месяц они гостили друг у друга, а на зиму расставались — Хметевские жили безвыездно в имении, дома в Москве не имели.

Зимой неожиданно нагрянул сын Алексей, взял отпуск. Гостил две недели — капитан бригадирского ранга. Стояли морозы, больше сидел дома с родителями, рассказывал новости петербургской жизни, положение дел на флоте.

— Братец ваш, Алексей, кланяется, хворает он, — первым делом сообщил семейные новости сын, — Матвей не горюет, что в отставку вышел, у него ладится по исторической части, тесть ему помогает, в журналах печатается. Сообщил мне доверительно, что, возможно, и в сенаторы угодит. Подумывает в Москву перебираться, к вам поближе.

— Наверно, не без протекции тестя Матвей в гору пошел? — ухмыльнулся добродушно отец.

— Так оно и есть, государыня князю благоволит, поручила ему разобрать бумаги Петра Великого.

— Ну и слава Богу, наиглавное, что место в жизни определяет себе Матвей с пользой для людей и без воровства, — удовлетворенно заметил отец. — Наши-то флотские дела коим образом текут?

— На верфях без останова суда закладывают и спускают. Такого прежде не бывало. И в Петербурге, и в Архангельске, и в Херсоне. Слыхал я, что Клокачев с фрегатами по Черному морю до Крыма добрался, турок без боязни наблюдает, они покуда не задираются. В Крыму обнаружил бухту знатную, донес в Адмиралтейство. Да и мы каждую кампанию хаживали в Ливорно, по вашей тропке, батюшка, фарватер сей ныне нами освоен.

— Где командуешь? Все ли ладно? — поинтересовался Спиридов-старший.

— «Святой Георгий Победоносец».

— Слава Богу, здравствует до сей поры, — обрадовался адмирал.

Алексей, видимо, что-то вспомнил, слегка поежился.

— Держится на ходу хоть куда. Да вышла промашка в прошлую кампанию. После Гибралтара шторм нас прихватил с дождем и шквалом, бушприт переломило. Чичагов с эскадрой скрылся за завесой, а мне пришлось завернуть к испанцам подправить бушприт. Как положено, донес о прибытии послу нашему Зиновьеву, а он мою цидулю государыне отправил. Та и поставила крючок: не могу, мол, хвалить особое хождение назначенного в составе эскадры.

Григорий Андреевич слушал понимающе, потом слегка чертыхнулся.

— Ей бы самой хоть раз в штормовом море побывать. Горазда свою науку во всем выпяливать. Всегда она всеведой показаться желает.

— Бог с ней, батюшка, обошлось.

Проводив Алексея, Анна Матвеевна загрустила, но ненадолго. Весной в Москву переселился с семейством сенатор Матвей Спиридов. Теперь было где коротать долгие зимние вечера. Семья князя Щербатова, в доме которого поселился сын, оказалась радушной на прием. Жена Матвея, Ирина, всегда приветливо встречала свекровь, делилась с ней заботами и материнской радостью. Возле нее копошились двое едва начавших самостоятельно передвигаться малышей.

В следующую зиму зачастил в дом Щербатовых в Воробьине и отставной адмирал. Здесь он нашел хорошего собеседника, в Москву переселился и сам князь Михаил Щербатов, сенатор, отец Ирины.