Спиридов был — Нептун - Фирсов Иван Иванович - Страница 39

Миних решил не рисковать, приказал подорвать укрепления Перекопа и отойти на зимние квартиры в Украину.

Кампания 1737 года началась необычно рано. Положение России в ту пору было не совсем завидным. Персия, нарушив обязательства, заключила договор с Турцией. Австрия, на первый взгляд союзница, всячески затягивала вступление в войну с Турцией. Слишком прыткими казались ей продвижения русских полков к берегам Черного моря.

Боевые стычки начали татары. Озлобясь за летние неудачи, крымская конница по зимнему льду перешла Днепр, опустошила украинское междуречье между Ворсклой и Псёлом.

Миних собрал генералитет, ставил задачи, пригласил и Головина.

— Армия на Днепре пойдет к морю штурмовать Очаков, а после двинется к Бендерам.

Генералы поглядывали на карты, а Миних подмигнул Ласси, хотя втайне и завидовал его славе и авторитету среди солдат и офицеров.

— Ты, фельдмаршал, будешь воевать Крым. Пройдешь по-над берегом к Перекопу и двинешься дальше.

Фельдмаршал Миних строго посмотрел на Головина:

— Твоих морячков, адмирал, что-то не видно на Днепре. Не знаю, как под Азовом, а мне прошлым летом подмоги с воды не было видно. Накрути хвосты Дмитриеву-Мамонову.

— Хвосты лошадям крутят, фельдмаршал, — огрызнулся президент Адмиралтейств-коллегии, — от Брянска суда летят не на крыльях, а кругом пороги на Днепре.

— То дело не мое, а без судов мне виктории не сотворить, — пробурчал недовольный Миних.

Среди молчания раздался успокоительный смешок Ласси:

— Не могу нахвалиться на тезку Бредаля, всюду поспевает, и мне подспорье от него весомое...

— Верно говоришь, Петр Петрович, моряки нас на суше никогда не подводили, — поддержал старого приятеля генерал Румянцев. С морем его не раз сводила служба в прошлом, при Петре I.

Год назад Остерман настоял, чтобы Миних взял себе в помощники Александра Румянцева. Два года назад, по его же, Остермана, ходатайству, Анна назначила опального генерала сначала казанским губернатором, а потом в Астрахань. Остерман знал, что Румянцевы в своей деревне жили очень скудно, жена его, Мария, продала все свои драгоценные украшения, чтобы как-то продержаться. В успехах же незадачливого Миниха в прошлую кампанию больше «повинен» был Румянцев. Что касается упущений в Днепровской флотилии, то виноватых здесь сыскать было трудно.

Создавал верфи в Брянске еще Петр I, когда задумывал после Персидского похода отвоевать у турок Причерноморье. Да не успел свершить задуманное, и верфи забросили. Потом Остерман велел начать строить суда, но бумаги — дело мертвое. А суда строили мастера неопытные, на скорую руку, иногда на глазок, не зная броду.

Весной Дмитриев повел отряд из 350 судов вниз по Дунаю на помощь войскам Миниха для переправы через реку. И тут-то только прояснилось, что поперек Днепра скалистые пороги не пропускают глубокосидящие дубель-шлюпки и кончебасы[32].

Мастерили суда вслепую, не было ни твердой руки, ни светлого ума сверху, а только в канцеляриях писали циркуляры, на место никто не выезжал да и не болели за морскую мощь державы, как прежде.

Большая часть судов разбилась на порогах, но армию Миниха, семьдесят тысяч, все-таки переправили у Переволочны через Днепр. Войска через месяц подошли к Очакову. Оказалось, до сих пор Днепровская флотилия не доставила осадную артиллерию и провизию. Миних разбушевался на моряков, но решил взять Очаков с ходу. Отбив вылазки турецкого гарнизона, русские штыковой атакой, штурмом овладели крепостью. Как обычно, Миних в донесении втрое увеличил потери неприятеля и на столько же сократил собственную убыль в войсках.

В донесении он высказал то, о чем мыслил Петр I (собственно, и наступали войска по следам петровского фельдмаршала Шереметева). «Я считаю Очаков, — доносил Миних, — наиважнейшим местом, какое Россия когда-либо завоевать могла и которое водою защищать можно. Очаков пересекает всякое сухопутное сообщение между турками и татарами крымскими и буджакскими, и притом держит в узде диких запорожцев, из Очакова можно в два дня добрым ветром в Дунай, а в три и четыре в Константинополь поспеть, а из Азова нельзя. Поэтому слава и интерес Ее Величества требуют не медлить ни часу чтоб такое место утвердить за собою... В Брянске суда надобно достраивать и послать туда искусного и прилежного флагмана и мастеров, взять в службу старых морских офицеров из греков, которым Черное море известно; на порогах при низкой воде осенью большие каменья подорвать, чему я велю сделать пробу. От состояния флотилии и от указа Ее Величества только будет зависеть, и я в будущем году пойду прямо в устье Днепра, Дуная и далее в Константинополь».

Все верно излагал Миних и замах сделал завлекательный, аж до Царьграда, но только «смотрел на флот, как на перевозочное средство, а не как на самостоятельную боевую силу». Не хватало широкого кругозора, понимания коренных интересов России на Черном море.

Императрица его донесение и в глаза не видела, попало оно первым делом к Остерману. Канцлер сделал выговор Головину:

— Прав Миних в одном: ему без помощи на воде не обойтись. Перемени-ка ты Дмитриева-Мамонова.

— Некем, никого не осталось, — пожал плечами Головин, — один Сенявин при мне, самому потребен.

— Ну, ну, и пошли Наума, он совладает.

Приехав в Брянск, Наум Сенявин снарядил шлюпку и двинулся вниз по Днепру. За ним двинулись восемьдесят дубель-шлюпок. Через месяц они опоясали другой лиман у крепостных стен Очакова. Поспели как раз вовремя. От Гаджибея показалась турецкая эскадра галер. Завидев русскую флотилию, турки остановились, а затем скрылись за горизонтом.

Наум Сенявин взялся за перестройку. Верфь в Брянске прикрыл, и суда начали строить ниже порогов, у Хотицы.

— Не зря здесь запорожцы ладили свои чайки и хаживали аж до Босфора, — посмеивался Наум Сенявин, посматривая иногда на карте в сторону Азова: «Как-то там у Бредаля?»

Ласси не напрасно хвалил моряков. Он даже гордился, что они с Бредалем понимают друг друга с полуслова.

В то время когда Миних покрикивал на работных людей с лопатами у ладожского канала, генерал Ласси с десантом не раз переправлялся в Швецию, бил шведов, обратил их в бегство и гнал чуть ли не до Стокгольма. В те времена зародилось у Ласси дружелюбие с Апраксиным, Михаилом Голицыным у Гренгама, не раз взаимодействовал он и с Бредалем.

Потому-то и в нынешней кампании армия Ласси без раскачки двинулась на запад. Недавно произведенный в вице-адмиралы, Петр Бредаль, приняв на 320 лодок 14 пехотных полков, направился к реке Кальмиус. Караван из нескольких отрядов растянулся от Азова до устья реки на десятки миль. Всюду не поспеешь, но под рукой у Бредаля появился добрый помощник, капитан 3-го ранга Петр Дефремери. Он сам напросился с Балтики в гущу вооруженных схваток на юге России, и Бредаль без раздумий взял его к себе.

Еще одна немаловажная перемена произошла в окружении у командующего Донской флотилией. Бредалю положен был по штату адъютант. В понятии штатских, да и некоторых военных людей, такая должность ассоциируется обычно с образом какого-то лица, исполняющего лакейские действия. На самом деле, латинское происхождение этого слова объясняет его основную функцию как помощь.

Действительно, в придворных кругах, где должности адъютантов весьма часто занимали даже генералы, их обязанности сводились в основном к оказанию различных услуг царственным особам.

Боевым командирам адъютант прежде всего служил не только помощником, но и заместителем. Он должен был знать назубок не только все предстоящие действия в подчиненных его начальнику войсках, но и быть сведущим в замыслах своего командира. В свою очередь, незаурядный начальник всегда посвящал адъютанта в свои планы, особенно перед боевыми схватками с неприятелем. В бою всякое может случиться, и адъютант каждый миг должен был быть готов заступить на какое-то время на место своего командира.