Головнин. Дважды плененный - Фирсов Иван Иванович - Страница 29

Немецкое море встретило эскадру неприветливо, хмурым небом, застланным сплошь свинцовыми облаками, поверх которых порывистый западный ветер гнал мрачные тучи и вскоре развел большую волну. Ночью шквалы принялись терзать корабли, начались испытания их на прочность. Небезынтересно оговориться, что «Принц Густав» строился на шведских верфях, опытными корабельными мастерами. В какой-то мере наступила пора экзаменов и для шведских умельцев, проверка их искусства и добросовестности в корабельном строении.

На следующий день, описывает Головнин, «буря свирепствовала с прежней жестокостью и произвела такое сильное волнение, что на корабле „Принц Густав“ повредился бушприт и гальюн [42], а сверх того, в носовой части и около грузовой ватерлинии открылась течь, и вода прибывала по 10 дюймов в час. Положение адмирала было весьма неприятное, но еще более беспокоился он об участи других судов эскадры, ибо на сигналы его «Показать свое место» не отвечал никто». Буря раскидала корабли, а мрачная пасмурность то и дело скрывала их друг от друга. Через два дня море несколько утихомирилось. После тишины настал опять противный ветер, который потом усилился и 24-го числа начал снова вредить эскадре и умножать течь в кораблях. Адмирал, приблизившись к берегам, взял лоцмана и вошел в залив Мандель вместе с кораблем «София-Магдалина» и фрегатом».

Вместо Англии, корабли отстаивались и поправлялись в норвежском порту.

Подправив повреждения, Карцов вывел корабли в море, «но едва успел удалиться от него на несколько миль, как опять встретили его противные крепкие ветры и тотчас причинили кораблям новые повреждения. Адмирал рассудил вторично зайти в безопасную гавань. На сей раз убежищем ему послужил норвежский порт Эквог, в котором крепкие ветры с южной стороны продержали его почти целый месяц». С переменой ветра подняли паруса.

Поначалу все складывалось удачно, за три недели прошли более полпути до Англии, но коварная стихия опять показала свой необузданный нрав. Парусный движитель судна полностью зависит от силы и направления ветра. Ежели ветер противный, то и самый бывалый капитан бессилен. Ветер «начал усиливаться; тогда же огромная зыбь предзнаменовала бурю, которая со всей яростью настала в 3-м часу пополудни. Ужасный сей шторм повлек с собой дождь и пасмурность, и адмирал потерял из виду свою эскадру. „Принц Густав“ кроме нижних, не мог нести никаких других парусов и вскоре от чрезвычайной качки и многих повреждений получил столь сильную течь, что экипаж, действуя всеми помпами, едва мог отливать воду.

Капитан Трескин, свидетельствуя все части корабля, вскоре нашел, что в носу концы обшивных досок, вышедши из шпунтов, оставляли воде свободный проход, которым она лилась с таким стремлением, что даже слышно было ее журчание. Это крайне опасное положение корабля угрожало всему экипажу неизбежной гибелью; оставалась некоторая надежда на помпы, но и та скоро исчезла, ибо звенья цепей от беспрестанного действия начали ломаться.

Капитан и офицеры, не теряя нимало присутствия духа, прилагали неустанное старание содержать помпы в исправности и ломаные звенья немедленно заменяли новыми; но, несмотря на то, воды в трюме час от часу становилось более, а в 5 часов вечера поднялась она уже выше 4 футов. Такая пагубная течь возлагала на адмирала обязанность принять нужные меры для спасения экипажа».

Последний день октября принес радость всему экипажу. Тоскливо терпящему бедствие одинокому кораблю в пустынном море. После обеда сигнальный матрос с марса весело крикнул:

— Трехмачтовое судно справа!

Взметнулись одновременно две подзорные трубы. Трескин лучше Карцова знал приметы товарища по плаванию.

— Сие никак «Изяслав»!

Утомленное лицо Карцова озарила уставшая улыбка.

— Прикажи дать пушку и сигнал «Держаться вблизи адмиральского корабля!».

Семидесятичетырехпушечный «Изяслав» откликнулся без промедления и подошел к флагману. Ветер вроде бы несколько утихомирился, но забот у Трескина не убавилось. «Течь в корабле нисколько не уменьшилась. Капитан Трескин, беспрестанно осматривая все части, нашел и донес адмиралу, что, кроме прежней течи, открылась еще другая с обеих сторон в подводной части и столь опасная, что в трюме даже слышно, как бежит вода. Адмирал, желая испытать все возможные средства для спасения корабля, дал приказание подвести под него паруса, нашпигованные пенькой, которые во всяком другом случае могли бы совершенно соответствовать своей цели, но теперь большой зыбью корабли качало так сильно, что их тотчас изорвало. К несчастью, и помпы от беспрестанного действия начали чаще портиться, и запасных материалов для починки их почти совсем не осталось. Итак, для спасения корабля предстояло только одно средство: войти скорее в порт, но противные тихие ветры и течение от берегов препятствовали этому».

Но ресурс человеческой энергии не безграничен. Все силы отдавали матросы для спасения корабля, а воды не убывало. Замаячил на горизонте норвежский берег. где-то неподалеку небольшая бухта, но на пушечные выстрелы берег безмолвствовал. Обычно на такие призывы с моря высылают лоцмана, чтобы безопасно провести судно в порт.

А боцманы докладывали Трескину неутешительные новости:

— В трюме ежечасно прибывает на две сажени, помпы не управляются…

Карцов стоял рядом, все слышал, да и сам знал. Только что поднялся из нижних помещений на шканцы. Адмирал, не поворачиваясь, кивнул на «Изяслав».

— Передайте командиру срочно прибыть на флагман.

Спустя три дня «Изяслав» бросил якорь у берегов Англии, на Ярмутском рейде, где собралась на зимовку русская эскадра.

Карцов подробно доложил Макарову о происшедшем и донес рапортом. Все это слышал и читал флаг-офицер Макарова. Запомнил не ради праздного любопытства. Поведал потом Головнин русским морякам это и другие грустные происшествия на море «не с тем, чтобы мореходец прибегал к ней во время бедствий и уже в самые минуты гибели искал средств в ея примерах к своему спасению, но чтобы от благовременного чтения имел в виду и, так сказать, в готовности все способы, могущие в разных обстоятельствах кораблекрушения послужить к его избавлению».

В английских портах Северного моря отстаивались, чинились, отдыхали русские эскадры, а на южном фланге в Средиземноморье эскадра Ушакова готовилась штурмовать грозную морскую цитадель на острове Корфу. В этом ему должны были помогать невольные союзники, турецкие корабли капудан-паши Кадыр-бея. За приготовлением к броску на Корфу ревниво наблюдал издалека Горацио Нельсон.

Англичанин попробовал отговорить от этой затеи турецкого адмирала: «Порте следовало бы знать, — предостерегал Нельсон капудан-пашу, — о той великой опасности, которая грозит ей в будущем, если она позволит русским утвердиться в Корфу».

Турки, однако, не послушались, отрядили для штурма крепости восемь кораблей. Два дня потребовалось русским морякам для взятия Корфу. «Храбрые войска наши, — доносил после боя Ушаков, — мгновенно бросились во все места острова, и неприятель повсюду был разбит и побежден…»