Знойные ветры юга ч.2 (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 17

— Клянешься? — спросил ее Горан.

— Клянусь! — твердо ответила Мария, но с ужасом закрыла глаза руками, потому что по ним резануло нестерпимым светом.

Позади статуи вспыхнул и погас столб яркого огня, а за ней в неверном свете показалась высеченная в камне надпись, девиз Тайного Приказа: ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА.

— Ты дала священную клятву, княгиня Мария, — спокойно сказал ей Горан, — и богиня Морана приняла ее. Такая клятва дается лишь однажды. У нас нельзя покаяться, или пожертвовать на церковь, или уйти в монастырь, чтобы замолить грех. Наказать виновного — добродетельный поступок для того, кто верит в высшую справедливость. Напротив, оставить зло и предательство без должного воздаяния — величайший грех перед лицом богини. Для отступника же предусмотрено лишь одно наказание.

— Смерть! — прошептала Мария, которая только сейчас окончательно поняла, в какую ловушку она угодила. Любой человек из тех, кого она видит перед собой, убьет ее без раздумий, если клятва будет нарушена. Ей вдруг стало нехорошо, и она, теряя сознание, упала прямо в руки мужа, который прямо сейчас встал рядом, заботливо поддерживая ее под локоть. Он явно о чем-то догадывался.

Глава 29

Начало июня 634 года. Александрия.

— Смотри, Дражко, какая огромная штуковина! — Лаврик даже весло бросил и уставился за борт с тупым недоумением. — Да это чего такое, а?

— Это же Александрийский маяк! — ответил Святослав, который посмотрел в щель, из которой торчал нижний ряд весел. Они с Лавриком одним веслом гребли, попадая в такт барабанного боя. — Греби, давай! Тебе ведь на Истории рассказывали. Ты там спал, что ли, троечник несчастный? Это же одно из чудес света, которые Геродот описал. Их всего два осталось — пирамиды и маяк этот. Вон наверху статуя бога Посейдона стоит. Ее христиане убрать хотят, да только не знают, как.

— До чего здоров! — восхищенно протянул Лаврик. — Это не люди делали! Это сам бог, небось, построил, а потом наверх взобрался!

— Люди построили, — заспорил Святослав. — При царе Птолемее втором.

— Бог! — убежденно сказал Лаврик. — Людям не осилить такого. Точно, бог! Вон же он стоит, я его отсюда вижу!

На палубе раздались крики, и три княжеских дромона причалили в Большой гавани Александрии, выделяясь на фоне купеческих лоханей хищными обводами корпуса и окованными медными листами башенками на корме, из которых торчали бронзовые головы драконов.

Портовый чиновник-коммеркиарий бросился было к кораблям, но остановился. На купцов гости не были похожи совершенно, а десятки крепких мужчин на палубе заставили его сердце екнуть. Да и люди эти явно были варварами с севера. А у кого же из северных варваров есть такие корабли, да еще и с драконами на корме… И этот белый флаг с крестом святого Андрея… У кого же такой странный стяг, с синим косым крестом?

— Мама! — прошептал чиновник, и хотел было задать стрекача, как резкий окрик остановил его.

— Стоять! Куда пошел?

На него смотрел плечистый здоровяк с бритым подбородком и длинными пшеничными усами. На его воловьей шее висел серебряный обруч, а отделке широкого воинского пояса мог позавидовать иной патрикий. Как и рукояти его ножа.

— Так я это… — замялся чиновник и ткнул рукой куда-то вдаль. — Туда!

— Сообщи префекту, что его светлость князь Словении Самослав Бериславич с дружеским визитом прибыл.

— Чего? — растерялся чиновник.

— Не, — почесал голову воин. — Я слышал, конечно, что вы тут чудные ребята, но я думал, что хоть латынь понимаете. — Он произнес отчетливо, почти по слогам — С дру-жес-ким ви-зи-том!

— Я обязан корабли досмотреть, — отважно пискнул чиновник.

— Храбрый ты парень, — с уважением посмотрел на него воин. — Тогда вот что еще своему префекту передай. Я, Бранко, начальник охраны князя Самослава, ни одну вашу сволочь на борт не пущу. А чтобы вам так обидно не было, передай еще, что у меня тут три огнеметных расчета, полная пехотная тагма в железе и гвардейская хорутанская полусотня, где каждый воин быка повалить может. Ты здесь в порту нормальные стены видишь? — Бранко широко повел рукой.

— Не-ет! — замотал головой бледнеющий на глазах чиновник. Город был серьезно укреплен только со стороны суши, как и Константинополь.

— А что это значит? — Бранко поднял палец вверх. — А это значит, что я твою Александрию к вечеру на копье возьму, спалю к еб…й матери и даже не вспотею! Последние слова запомнил? Про мать которые? Вот так и передай своему начальству, слово в слово!

— Я мигом! — облизнул пересохшие губы чиновник и скрылся за портовыми складами, поражая привычных ко всему воинов скоростью, с которой он исчез в хаосе портовых сооружений.

— Подождем, — сказал князь, который наблюдал за этим спектаклем с палубы корабля. — Не будем сходить на берег, пока они нас не встретят со всей торжественностью.

— А на кой им это, княже? — засомневался Бранко.

— Вот увидишь, — пообещал князь. — Готовь людей, удивим местное население.

Местное население не только удивилось, но и изрядно напугалось. После многих лет войн и разорения в дружеский визит нескольких сотен воинов верилось очень слабо. Полтысячи закованных в железо княжеских пехотинцев, шагающих в ногу под бой барабана, с развернутыми знаменами, впечатление произвели совершенно неизгладимое. На их фоне лимитанты, охраняющие границы Империи, городские отряды и наемники-берберы казались каким-то смехотворным сбродом, случайно взявшим в руки оружие. Дворцовые схоларии стояли в Константинополе, и только они могли бы посрамить князька варваров, если не выучкой, то хотя бы красой одежд. Это прекрасно понимал и префект Египта Кир, который с любезным выражением лица принимал у себя архонта склавинов, о личности которого ходило столько различных слухов. У него и выбора не было, ведь он лично обозрел армию варваров, выстроенную с ровные шеренги на площади, где располагался мавзолей Александра. Точнее то, что от него осталось. Потому-то и выражение лица префекта светилось неподдельной радостью от прихода столь дорогого гостя, важнейшего торгового партнера Империи.

— А что это за знамя такое у вашего войска? — спросил Кир, когда положенные приветствия прошли, а они с князем укрылись за толстыми дверями его покоев. — Уж больно святого Георгия-змееборца всадник на нем напоминает.

— Это он и есть, — кивнул Самослав. — Мы почитаем этого святого как ипостась бога войны Яровита.

— Это ересь великая! — нахмурился Кир.

— Не ты ли, владыка, унию с монофизитами заключил в прошлом году? — усмехнулся Самослав. — Разве их воззрения не ересь?

— Это тяжкая необходимость, — поморщился Кир. — Еретики пока еще властвуют над многими умами в этой земле.

— Вот и для меня это необходимость, — пожал плечами Самослав. — Это тоже уния, но с теми, кто верит в старых богов.

— Вот как? — Кир посмотрел на князя с немалым уважением. — Вы ведете свой народ к христианству?

— Безусловно, — кивнул князь и сказал с самым серьезным выражением лица, на которое был способен. — Но это случится без крови и насилия. Ведь сказано: Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем. Послание Иоанна, глава первая, стих шестнадцатый. Не так ли, преосвященный?

— Несомненно, несомненно, — рассеянно кивнул патриарх, который как-то странно посмотрел на князя. Так, словно искал издевку в его словах. — Так зачем вы здесь, патрикий? Я же не ошибаюсь? Наш василевс удостоил вас этой высочайшей чести.

— Я предпочитаю быть тем, кто я есть, — усмехнулся Самослав. — Я господин в своей земле, и я не служу императору. А здесь я по очень простой причине, я встречаюсь с руководителем своего торгового дома.

— Торгового дома? — наклонился вперед патриарх. — Я знаю, что здесь работает ваша контора. Разве к лицу персоне, подобной вам, интересоваться столь низменными материями?

— Я же варвар, — усмехнулся князь. — Мне простительно. Мы пробудем здесь несколько дней, преосвященный. Воинам нужно отдохнуть. Они не прочь выпить и развлечься с женщинами. А кентархам кораблей необходимо пополнить запасы воды и провианта. А потом мы уйдем.