Алекс и Алекс 6 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 27

— Ну-у, в стране пребывания, которая тебе чужая, начинать диалог с чужим же политиком с размена ударами!.. — вспыхивает было искренним возмущением подполковник, словно оправдывается.

— Отставить. — Дед ведёт ладонью горизонтально над землёй. — Не продолжайте.

— Могу спросить причины? — куратор на чём-то настаивает.

Сейчас он холодный, чопорный и до кончиков шнурков корректный, как всегда.

Появляется ощущение невидимого контекста: они с прокурором знают нечто, недоступное другим. Дискутируют с позиций осведомлённости, а мы даже не понимаем подстрочника.

— Можете считать это моей встречной профессиональной деформацией. В случае подобных разборок в чужой стране, какая ваша цель? — видимо, прикрывающий нас небожитель только что снизошёл до объяснения.

Прикольно видеть Бака в роли студента, точнее, учащегося или курсанта.

— Задача из дома. Во время ЛЮБЫХ, — куратор подчёркивает интонацией, — подобных эскапад ТАМ единственной целью таких как я является задача из дома. — Он требовательно сверлит взглядом собеседника.

— Ну видите, — заместитель главного военного прокурора извлекает из кармана пустую сигаретную пачку. — Чёрт. Закончились.

Он начинает рассеянно хлопать себя по карманам и бесшумно шевелить губами, явно ругаясь.

— Держите, — хорошо, что у меня сигары Жойс всегда с собой. — Если не побрезгуете. — Протягиваю ему сразу пару. — Только это не сигареты, такое за три минуты не скуришь.

— Заначу за ухом, докурю потом. Хренасе, — старик по-уличному откусывает кончик, сплевывает его себе под ноги и прикуривает от пьезозажигалки. — Красота, — его глаза закрываются, рот расплывается в широкой улыбке. — Считайте, взятка принята, а-ха-ха. — Прелесть… Забытый вкус молодости… Подполковник, я о вас не забыл.

— Внимательно слежу за ходом вашей мысли.

— Когда вы контактируете с чужим политиком, по роду ваших занятий вы априори защищаете государственные интересы своей страны. По определению, если угодно. А я сейчас буду контактировать с нашими политиками, — Мартинес с наслаждением глубоко и быстро затягивается, раз за разом.

Я и не подозревал, что сигары можно употреблять подобным образом.

— Кажется, начинаю вас понимать, — предполагает Бак аккуратно.

— Именно. Я тоже сейчас буду защищать интересы своей страны, — дед подводит невидимую черту. — С террористами и подобными им мразями никаких переговоров везти нельзя, — он буднично сплевывает под ноги подходящей троице.

Это однозначно демонстрация, точнее, манифестация.

От шагающей поодаль группы поддержки отделяется Анна и рысью несётся к нам, чтоб взять меня под руку:

— Муниципалитет… — юристка буквально выплёвывает название. Судя по всему, она узнала кого-то из этих деятелей в лицо, поскольку смотрит на них то ли с ненавистью, то ли с презрением. — Моя фамилия Хаас. Никаких ваших бесед с нашим несовершеннолетним подзащитным через нашу голову не будет, только через законных представителей. Точка. Муниципалитет находится под Меморандумом.

— Ух ты, — похоже на попытку обесценивания.

— Это наша родина и мы будем её защищать. — Анна невозмутимо глядит в глаза мужику, который на голову выше ростом.

— Чёрт меня подери, если я хоть что-то понимаю в происходящем, — бормочу на портуньол.

Следующую пару секунд несовершеннолетняя на вид однокурсница легко выдерживает далеко не дружественные взгляды уже троих взрослых недоброжелателей.

— А от кого ты будешь защищать свою родину? — вкрадчиво спрашивает последний из них.

— Да хоть и от вас, — фыркает Хаас. — Если потребуется. Всеми доступными средствами и возможностями, в любой момент, в любом месте, хоть и здесь.

На её ладони тут же загорается шарик плазмы.

— Я доступно излагаю? — наследница юридического клана смотрится сейчас совсем не по-детски, хотя внешне похожа на ребёнка.

Я по-прежнему не успеваю за контекстом. Остаётся надеяться, Бак и прокурор поймут; глядишь, сориентируют по обстановке и дальнейшим действиям.

Аккуратно скашиваю взгляд вправо. Судя по лицу старика, он на вмешательство юной юристки тоже не рассчитывал:

— Госпожа Хаас, я искренне сожалею, что вы не представились мне раньше! На площади, — он даже коротко кланяется, точнее, кивком изображает аристократичный поклон из прошлого.

— На площади было не до того, — отмахивается соученица. — Там надо было ноги уносить и под обстрел не попасть, познакомиться не вышло.

Троица напротив нас заканчивает переглядываться и переходит к следующему такту:

— Господин Мартинес. Решением специализированного межведомственного суда официально объявляю вам… — затевает вальяжно самый дорогой штатский костюм.

Перед этим, правда, он не удержался и стрельнул глазами в сторону Анны.

Такое впечатление (Алекс внутри согласен), что мутные трое маленькой юристки сейчас боится больше, чем почти главного военного прокурора вкупе с моим куратором.

— Завязывайте ломать комедию, — настолько спокойно, что где-то флегматично перебивает Бак. — Будьте в конце концов мужиками.

Прикольно. Обычно он так не то что себя не ведёт, а даже и не думает подобным образом.

— Мы знаем, что вы знаете, что мы знаем, — лениво зевает куратор в продолжение сольного выступления. — Давайте сократим прелюдию? Переходите сразу к делу?

— Вы им сейчас всю игру ломаете, — веселится Мартинес, поддерживая общую линию конфронтации. — Они только собрались пугать меня расследованием независимой комиссии парламента.

— Зачем? — равнодушно интересуется куратор.

— Чтоб намекнуть, что имеют какой-то компромат. Предлагают быть посговорчивее.

— А потом что? — Бак зевает ещё более демонстративно. — Пугать ежа голой жо… спиной?

— Затем они планировали аккуратно перейти к изъятию вашего соискателя по очень спорной санкции суда, юрисдикция которого на Корпус вообще не распространяется, — поясняет Мартинес.

В отличие от меня, Хаас ориентируется в услышанном со скоростью звука:

— Но это же подлог⁈ — её возмущению нет предела.

Она требовательно дёргает прокурора за рукав:

— Если это правда, это же самая настоящая фабрикация⁈ Да я же собственной персоной здесь! На что они рассчитывают⁈

— Девонька моя, — совсем нешуточно вздыхает чин юстиции. — Знала б ты. — Он как будто в возрасте прибавляет после этих слов.

По-стариковски кладёт руку на плечо блондинки и, приобнимая, на мгновение становится похож на её любящего дедушку.

А Бак начинает жизнерадостно смеяться.

Причина его веселья от меня предсказуемо ускользает.

— Я знаю твою фамилию, — продолжает Мартинес. — Но это столица. Чтоб сэкономить время: подобный беспредел ещё далеко не самый вопиющий. Скажу больше, при определённых обстоятельствах у них были бы даже шансы на успе…

— Это у вас без шансов, — холодно цедит второй костюм. — Завязывайте свою комедию. Расследование против вас инициировано! Факт злоупотреблений практически доказан! Хорошая мина при плохой игре — не лучшая стратегия!

— О. Первый этап отработан, — весело кивает прокурор, продолжая дымить сигарой. — Время переходить ко второму. Буду краток: иди н****. — Дед резко вытягивает правую руку.

Средний костюм рефлекторно отшатывается от вспыхивающего перед носом кончика.

— Внимание! — старик словно закусывает удила, обращаясь к легионерам. — Проход!

По команде юстиции наша группа поддержки, как бы тут поделикатнее, механически перемещает троицу с дороги несмотря на сопротивление последней.

Разумеется, процесс сопровождается закономерными атрибутами: оторванный рукав, синяк под глазом, вывернутая за спину рука.

Пинок под задницу, после которого самый разговорчивый и непримиримый некуртуазно скользит по асфальту.

— Мелочь, но до чего приятно, — с видом медвежонка Винни-пуха констатирует Бак, переступая через одно из тел. — Прости, господи, что злорадствую; слаб духом, грешен.

— Вы все будете установлены! Вам это так не сойдёт с рук!