Укрепить престол (СИ) - Старый Денис - Страница 9

— Он говорил, что мы можем начать все сызнова и заплатить откупное, дабы нас не повели на плаху, — сказал Максим Яковлевич.

— Да, о чем вы толкуете? — выкрикнул самый младший Строганов, Петр Семенович. — У нас серебра более, чем в казне! Согласится с царьком, да через англичан нанять войско, да обучить мужиков, подкупить кого из дворян. Биться нужно!

Какой иной момент эмоциональному Петру Семеновичу дядья поставили бы на вид, что не умеет сдерживаться. Так было раньше, но сегодня сложно было бы требовать спокойствия, когда вся выстроенная кровью и потом, обманом, предательством, империя Строгановых перестает быть семейным делом, но становится лишь частью государства.

— Что Нащекины, Булгаковы? Они будут с нами, коли что? — спросил Андрей Семенович Строганов.

— У нас много чего есть на рода и Нащекиных и Булгаковых, даже на этого… что строит из себя честного… Жеребцова, и то, как они воровали из казны, торгуя с англичанами, и то, что брали ясака более, чем докладывали в Москву. Да, и посмотреть терема, что выстроили в Мангазее, так и не понять, где бояре живут: в Москве, али в строящейся Мангазее, — говорил Максим Яковлевич.

— Нет, ни Нащекины, ни Федор Юрьевич Булгаков не пойдут супротив царя. Они послали Данилу Жеребцова на помощь царю, а с ним две тысячи воинов, — сказал Никита Григорьевич, который уже сам отрекся от идеи как-либо сопротивляться Государю. — Это поддержка, как они рассчитывают, смилостивит царя и они останутся в Мангазее воеводствовать, да ясак собирать.

— Все читали грамоту от Государя-императора? — спросил Максим Яковлевич, специально называя титул Дмитрия Ивановича, чтобы в очередной раз показать свое отношение к возможности сопротивления центральной власти.

Все Строгановы прекрасно знали, до каждой буквы, о чем именно говорилось в государевой грамоте, которую привез Максим Яковлевич. То, что там написано, конечно, не нравилось уже проникшимся свободой и вольницей Строгановым. Но, о подобном Аникей Федорович Строганов, создатель торговой и промышленной мощи рода, мог только мечтать.

По сути, те земли, которые были даны по грамоте Иваном Грозным, сохраняются за родом. Как и соледобыча. Хотя могут появиться конкуренты. Проблемой может стать река Кама, точнее земля вокруг ее. Ранее Строгоновы отписывали, что у реки не живет ни одного человека, от того и просили ее в свои владения [Строгоновы солгали Федору Ивановичу, утверждая, что по Каме нет людей вообще]. Если обнаружится, что была ложь…

Но, вот, что еще не нравилось Строгановым, так это необходимость начинать серьезнейшую работу и ставить медеплавильные и железоделательные заводы. И это был ультиматум от царя. Причем, государь вполне четко указывал на то, что в верхней Каме есть медь, а также имеются железные руды. Государь даже обещал прислать зодчих, которые построят домны для лучшей выплавки чугуна и железа. Но это же целый пласт работы, которой нужно плотно заниматься. И работа эта сложнее в разы, чем торговать в обход державы с англичанами, добывать серебро, или просто не пересылать весь собранный ясак в Москву

— Так, что,, дядья, с повинной предлагаете идти? — не сдержался Петр Строганов и даже презрительно осмотрел присутствующих.

Молчание брата Андрея было расценено Петром Семеновичем как предательство. Встав из-за стола, Петр сделал несколько быстрых решительных шагов в сторону выхода.

— А ну охолони! — выкрикнул Максим Яковлевич.

Петр остановился, тяжело дыша. Слезы стекали по лицу молодого мужчины.

— Брат, сядь на место! — попросил Андрей Семенович.

Вытерев лицо рукавом кафтана, Петр сел на место, потупив взор, и больше ничего не говорил. Кровь бурлила, но и Петр нервничал более от бессилия, что либо сделать.

Главным источником сверхприбыли Петра и Андрея Семеновичей был как раз-таки серебряный рудник. И, расставшись с ним, братья теряли большие деньги. А еще потеря поместий в Вологде, усадеб в Москве. Это все очень не нравилось Петру, воспитанному в духе вседозволенности. Строгановы в Перми на Каме и еще в ряде земель были полными хозяевами, и уже более сорока лет делали здесь все, что считали нужным. И даже Иван Грозный не трогал Строгановых.

— Предлагаю обсудить те придумки, что передал Государь, — перевел тему Максим Яковлевич.

— Ты про то, кабы добывать соль трубой деревянной, втыкая ее в землю, — усмехнулся Никита Григорьевич.

— Да, и про то, что государь просит на севере от Нижнего Новгорода в четырехстах верстах посмотреть соли, что можно шахтой добывать [Белбажское соляное месторождение, главный герой не знает, что залегание солей там на 150–200 метров и добывать сложно], — ответил Максим.

— Мало нам соли? Бери, да выпаривай, — словно обиженный ребенок, пробурчал Петр Семенович Строгонов.

— Никитка, а рудозавцы твои, те англичане, живы еще? — спросил Максим Яковлевич, не обращая внимание на бурчание племянника.

Никита Григорьевич засмеялся. Нет уже никаких англичан. Джон стал Иваном, а Уильям — Ильей. И боле русских, чем бывшие англичане, сложно было найти в имениях Никиты Григорьевича. Это были уже православные люди, любящие баню, филигранно матерящиеся, и непрерывно осеняющие себя крестом порой по десять раз за минуту. Бранное слово грешно, но говорить без поганых слов эти русские англичане не могут, а потому и крестятся так часто.

— Гляди сюда, — сказал Максим, достал из сумы на поясе бумагу и развернул ее.

— Это та карта, на которой Государь помечал места, где искать руды? — спросил Андрей Семенович.

Для него найти серебро или золото становилось навязчивой идеей. Если Строгоновы теряют серебряный рудник, то при нахождении новых месторождений, государь предлагал брать разработчику до сорока долей себе. Вот и можно было поправить пошатнувшееся финансовое положение.

— Ох, и как же ж мне, англичанину-Мерику, объяснить, как бы более не плавали они в Мангазею, — вздохнул Максим Яковлевич, двигая карту, составленную Государем, своим родичам.

Он-то, пока ехал в Сольвычегорск, так изучил каждый уголок карты, что ты хоть ночью его разбуди, нарисует ее не хуже, чем оригинал.

— Поторопимся, братья, а то иные все разведают, да заводы поставят! — сказал Никита Григорьевич.

Никто не стал возражать, так как поиск неизвестного, да еще с указаниями, где это неизвестное — интересное занятие, если от того еще и прибыль серьезная пойти может. Что-то просыпалось внутри Строгановых, какой-то огонек, что заставлял их предков срываться с мест и идти вглубь лесов и гор, когда они создавали промышленную империю. Расслабились ранее деятельные промышленники, почивали на лаврах былых заслуг, пользовались награбленным, как и честно заработанным, несметным богатством, при этом даже не исследуя земли, которые взяли под свой контроль, не то, что идти дальше. Они еще неоднократно будут и ругать царя, и прикидывать расклады, где и как можно будет урвать себе кусок от того, что принадлежит государству.

Но заводам быть! Поискам железа и других металлов также быть!

Глава 3

Глава 3

Архангельск

3 апреля 1606 года

Лорд Мерик стоял на палубе корабля и смотрел на водную гладь бескрайнего моря. Еще вчера была большая волна и капитан запрещал кому бы то ни было находиться на палубе, сегодня же ветер утих. Английский посол в России был преисполнен энтузиазмом и служебным рвением. Ему удалось не во всем, но во многом убедить своего короля, привезти из Англии большую часть заказанного русским царем, ну и людей. Если государь выполнит обещанное и заплатит за каждого специалиста столько серебра, как было уговорено, то Мерик неплохо увеличит собственный капитал.

Нельзя сказать, что король Яков I, вдруг, воспылал идеей сотрудничества с Московией. Вообще, к кому и может воспылать английский король, так к новому смазливому фавориту. Но Мерик был принят при дворе и даже обласкан рыцарским званием. Послу приставка «сэр» перед именем стоила немало русских соболей, пришедших по вкусу новому любовнику короля. Но, как только Мерик стал рыцарем, он моментально превратился в политическую фигуру и некоторые лорды решили, по крайней мере, выслушать посла и главного английского торгового агента в Москве. И более действенными были встречи с разного рода торговцами и производителями шерсти. Многие заинтересовались русским направлением, но пока осторожно, боясь за свои капиталы.