Укрепить престол (СИ) - Старый Денис - Страница 7

В следующем соревновании на клинках Егор отыгрался, остановившись лишь в шаге от победы. И то… еще один француз-гугенот Марсель Де Шантени сразу же попал в кисть Игнатова своей шпагой и пока бывший казак менял руку, успел провести атаку, и кольнуть затупленной шпагой в бок. В реальном бою, Егор стерпел бы такой укол, продолжая биться, имея все шансы на победу, но не в поединке, который судил сам Прокопий Петрович. Но второе место — это уже неплохо. К слову, Анри взял только четвертое, но, учитывая, что до этого французский мушкетер был лучшим в стрельбе, то, скорее всего, он и захватил лидерство.

Так и вышло и перед последним соревнованием в полом бое, Антуан Анри был лидером зачета, а Егор только лишь третьим. Но это, учитывая амбиции Игнатова, «только лишь», а так, к примеру, Тео Белланди расположился на шестом месте.

В подлом бое Егор выбил всех. Единственно, с кем он «побадался» с минуту, был Антуан. Совместные тренировки не прошли даром, и француз мог стать очень неплохим мастером подлого боя. Но француз — мастер, а Егор — талант, если не гений, от чего и был отправлен инструктором в Тушино.

В итоге пятьдесят рублей — а это премия за первое место, нашли свое место на поясе Антуана Анри. Пусть в теоретическом экзамене француз и не попал с ответом ни в единый вопрос о медицине, лишь достойно отвечая на боевые ситуации, но в остальном был на высоте.

Второе место занял Егор, он, как раз, получил второе место в теории. Тео Белланди поднялся до четвертого места. Оказывается, швейцарец ответил на все вопросы в теоретическом экзамене, а его рассуждения о ситуациях в бою оценить не мог и Прокопий Ляпунов, но было понятно, что мужчина понимает то, о чем говорит.

— Егр, ты не знать, за что нас оставить? — спросил Анри.

— Не только нас, Антон, — ответил Егор, не менее француза беспокоящийся происходящим.

Когда уже все командиры-гвардейцы были отпущены к своим подопечным, к Игнатову подошел дворянин, который был помощником Прокопия Ляпунова, и потребовал остаться. Потом Егора, как оказалось еще одиннадцать человек, привели в тренажерный зал, который был устроен рядом с царскими конюшнями. Это место Игнатов помнил очень хорошо. Тут палка с утяжелителями, камни для поднятия, но что больше врезалось в память — так запах. Даже ему, выросшему с конями, было некомфортно дышать во время тренировок спертым воздухом, в жаркую погоду вонь стояла жуткая.

— Думаете, с чего вас собрал? — усмехнулся Прокопий Петрович, не дождавшись ответа, воевода сторожевых полков задал следующий вопрос. — У кого есть дела? И он не может отлучиться?

Ляпунов смотрел на Егора и на еще одного мужчину, из телохранителей.

Игнатов догадался, что воевода знает о его семейном положении, что уже скоро Милка должна родить. Для мужчины это не должно быть проблемой — это дела, скорее бабьи. Но внутри Егора зерна сомнения были посеяны. Не задай Ляпунов этот вопрос, так выбора не было — служить и далее. А так… И как Милка с Демьяхом, и скоро родится еще ребенок? Но, терзаясь сомнениями, Егор промолчал.

— Вот и добре! — буднично говорил Ляпунов. — Государь задумал собрать десяток особливых воинов, чтобы решать, как император сказывает: особые поручения на войне и не токмо. Командиром станет Егор Иванович Игнатов, московский дворянин волей государя нашего Димитрия Иоанновича. Нынче вы уже не служите в своих полках, но получаете звания. Егор Иванович — порутчика, остальные — прапорщики. На то, чтобы сработаться у вас токмо три дня и отправляетесь в на войну, там пойдете в подчинение брату моему Захарию Петровичу Ляпунову, он и скажет далее что да как.

А потом начались тренировки. Догадавшись, что именно предстоит делать на войне, Егор выстроил систему подготовки. Еще ранее государь во время короткого отдых на тренировках, говорил, что в войсках должны быть воины, которые будут, как тогда выразился царь «заточены» на подлую войну: украсть или убить вражеского командира, взорвать какую особо надоедливую пушку, поджечь склад с порохом и иные подобные дела, которые сильно ослабят неприятеля. Телохранители даже иногда отрабатывали, под руководством самого государя, как правильно убрать часового, как и куда ударить, чтобы человек не мог кричать и много иной науки.

Вот потому и стал десяток Егора то проникать в кухарскую тайком, чтобы не быть замеченным, то подкрадываться к стражникам на стенах, ну и другие хулиганские действия проводить, от которых Ляпунову два дня нескончаемым потоком шли жалобы. Это немецкие наемники были предупреждены, чтобы ненароком не пальнули, что их будут использовать и они вполне это сочли за хороший опыт, остальным было не объяснить.

Егору не дали возможности проститься с женой, лишь позволили направить людей, чтобы помогли привезти семью в Москву. Игнатов послал только записку, где прощается и указывает жене взять потаенные деньги и тратить их, не боясь. Дворянка должна и выглядеть таковой и прислугу может иметь, как и быть с деньгами. Ну, а если поселиться вновь на той улице, где добрые соседи, то они помогут. Не могли там еще забыть ни Егора, ни Милку с Демьяхом.

Уже во время отправки к Вязме, Егору, да и Анри, было приятно узнать, что их подопечные взяли первое место в состязаниях, не оставив шансов никому даже в теории, за что спасибо Тео Белланди, который редко, но, как оказывается, метко, работал с личным составом. Первыми тушинцы были и в стрельбе, Антуан Анри натаскал ребят. Ну а то, как тушинские гвардейцы поваляли остальных в подлом бое… Приятно было мужчинам, гордились своей работой, оттого и Егор с Анри половину пути, то и дело, возвращались к теме состязания и к тому, как можно было еще больше усовершенствовать систему подготовки.

*………*………*

Пинск

22 марта 1607 года

Микеланджело ди Кораваджо стоял на обрыве и смотрел на мерно текущую реку Пину. В этом месте речка становилась вполне полноводной, так как рядом втекала в другую реку — Припять, а та уже в Днепр. Итальянец же искренне принял Пину за прославленный Днепр и удивлялся, почему об этой реке так много разговоров — всего-то шагов двести тридцать два. Художник, очень чутко видящий перспективу, точно определял ширину реки. Что же будет с Караваджо, когда он увидит Днепр, да еще и в разливе!

Но вопрос, который остро стоял перед художником — не то, когда он увидит Днепр, а увидит ли вообще что-нибудь, или его жизнь прервется в этом городке, где, оказывается, так много клятых иезуитов. А ему было еще более обидно заканчивать свой путь именно здесь, после такой тяжелой и морозной дороги. Привыкший к теплу, Микеланджело столько пришлось натерпеться при зимних переходах из Праги до Кракова, потом до Брест-Литовска и вот, до Пинска, что он возненавидел снег и метель и хотел свою ненависть к этим явлениям природы запечатлеть на холсте.

Когда Караваджо прибыл в Прагу, он был удивлен: никто его не трогал, католики проходили мимо, как будто до них и не дошла воля папы, как и заказ на убийство Микеланджело. В какой-то момент, Караваджо дал слабину и даже начал писать новую картину, уже отказываясь хоть куда бежать. Зачем, если и в Праге победил здравый смысл и до художника никому нет дела? А он, допишет свою картину и подарит ее королю Рудольфу, тогда и вовсе вновь войдет в фавор.

Русские пытались убедить творца быстрее уезжать, но творческий человек был себе на уме. Две недели… всего четырнадцать дней длилось спокойствие Караваджо, основанное на убежденности, что в Праге воли папы нет.

А после появились люди, что стали интересоваться художником. Ночью, чуть ли не в портках, Караваджо пришел в русский дом. Ему пришлось убить одного человека, который, скорее всего, прибыл зарезать художника и проник в трактир.

Тогда и началось путешествие, в ходе которого Караваджо сотни раз проклинал и свое решение уехать в Россию и тот день, когда он прирезал сынка папского сутенера. Холод, мороз, мороз и холод — вот два чередующихся слова, которые не выходили из головы теплолюбивого итальянца. И казалось, что уже скоро чуть потеплеет, в планах было зафрахтовать речной корабль и уже по реке добраться до России, но время шло, а они проделали лишь половину пути. В Пинске такая возможность появилась, нашелся торговец, который за весьма умеренные деньги был готов доставить русских по рекам в Чернигов.