Укрепить престол (СИ) - Старый Денис - Страница 11

— Вы предлагаете Бургундское? Что ж я не против, хотя предпочитаю Анжуйское, — сказал Мерик, «включая» дипломата и прожженного политика.

Наверное, Гумберту все же рановато состязаться с сэром Джоном Мериком в искусстве ведения диалога. Уже скоро английский посол знал многое, слишком многое, что еще нужно было обдумать. Семьдесят три мастера с семьями и частью с подмастерьями — вот итог одного из аспектов работы Гумберта, в чем Иоахим и похвастался перед Мериком. Бывший наемник, между тем, многие аспекты набора работников в Европе опустил, как не стал называть имена мастеров, среди которых могли оказаться и те, что были вполне известны. Тут не было Каспара Лемана.

С этим мастером-творцом было все сложно. Его доставили в Россию неделей ранее. После множества приключений и даже убийства одного слишком любопытного работника порта в Амстердаме. Тот пообещал на следующий день провести проверку груза странных людей, которые фрахтуют судно до Нарвы. Чиновник умер в муках, подписав бумагу на разрешение. Судно вышло в ночь убийства, а тело, скорее всего, нашли только к обеду. И было непонятно, кто виноват в убийстве. Пришлось немало заплатить голландцам, чтобы те не задавали вопросов, кто именно связан и под охраной в общей каюте, но за ширмами от повешенных одеял. Ну а Леман уже смирился и сильно не противился. Он был мастером своего дела, капризным творцом, но не сказать, что со стальным характером.

— Господин Гумберт, ты можешь во мне иметь себе друга! — начал Мерик зачаровывать бывшего наемника.

Оба иностранца общались на русском языке с чуть заметным акцентом, несмотря на то, что Джон Мерик неплохо знал и немецкий язык. Но знание русского языка у посла было лучше и он мог сочинить более удачные обороты речи.

— Господин Мерик, моя дружба, уверен, уже изрядно подорожала. Государь будет доволен моей работой, особенно, когда…- Гумберт осекся.

Иоахим во время спохватился, чтобы не рассказать о том, что ждет сообщений о прибытии в Нарву шести сотен немецких наемников. Он знал о соглашении со шведами, что через этот город можно было привезти наемников. Вот ремесленников… не стоит. Еще свежа память, как триста ремесленников из Европы были убиты в Риге, чтобы не допустить развитие ремесла и торговли в Московском царстве.

Гумберт мог нанять и большее количество отрядов и, скорее всего, в Россию прибудут еще до тысячи наемников, и не только немцев. Однако, пока империя застыла в ожидании противостояния «императоров». Рудольфа принуждают отречься пользу Матвея, которого уже многие и так считают своим правителем. Однако Рудольф пока еще пытается договориться, ведя консультации с разными силами в империи, кто именно его готов поддержать.

Вот наемники и ожидают работы «по месту жительства». Тут и рядом с домом и единоверцы, чаще всего, да и Россия — это далеко и непонятно. А что непонятно, то является дополнительным риском. Потому и получается, что те наемники, которые все же решили отправится в Россию, польстившись на успешный опыт самого Гумберта, ну и на деньги, стоили больше обычного. Стоимость четырех с половиной сотен алебардщиков и ста пятидесяти мушкетеров и аркебузиров была такова, что можно и на треть больше людей набрать, если для военных действий в империи.

К слову, поляки так же немало перекупили наемников. Тут и эти шесть сотен пошли бы воевать против России, если не ловкость Гумберта и его понимание сущности наемничества. Так что уже скоро наемник из Нюрнберга будет стрелять в наемника из Любека. Или приятели, которые некогда встречались в трактире и там, обнявшись пели пьяные песни, а после мяли одну девку на двоих, сцепятся в смертельном бою, стремясь поглубже вогнать шпагу в плоть недавишнего приятеля.

— Скажите, мой друг, — Мерик улыбнулся. — Да! Да! Друг! Ваша полезность может очень неплохо продаваться, а я за такой товар готов платить сполна. Ну и дружить. Искренне! Почему и нет?

Еще полгода назад Гумберт уже сломал челюсть напыщенному пижону, который назвал его «товаром». Наемник — не товар. А он, Гумберт, так и вовсе не продается! Нет, конечно, наемник — самый что ни на есть, товар, но среди людей, подобных Гумберту, было немало тех, кто не желал ощущать себя вещью. Сейчас же Иоахим был в достаточной мере искушен в плетении словестного кружева, чтобы не проявлять спесивость, но лишь принять в сведению, что жизнь продолжает налаживаться и почему бы и не получить некоторые материальные блага и из рук английского посла.

— Скажите, голландцам обещан северный путь в Мангазею и есть ли у них дозволение на исследование путей вдоль побережья? Может они будут строить русский флот? — спросил Мерик, поняв, что подобные вопросы не должны вызвать гнева у барона.

— О, нет… — с улыбкой отвечал Гумберт. — Мы предложили им покупать для начала пеньку и лес, как и вообще обратить внимание на Россию. Но Голландия сосредоточена на иных целях — они хотят подвинуть португальцев в деле торговли специями. Еще и война с Испанией… у них не так много сил, чтобы распыляться и на Россию. Думаю, что пока, по крайней мере, в этом году, они не станут присылать свои корабли для торговли. Но в следующем…

Мерик задумался. В его планах не было жестокой конкуренции с голландцами, он хотел монополию и чтобы корабли, которые он собирался нанять в Англии могли прибывать и в Амтердам и там торговать с большой выгодой для самого Мерика и всей английской торговой компании, управление которой сейчас завязано на после. Есть два пути, чтобы монополия продержалась дольше: первый — это выбивать голландские корабли, устроив за ними охоту в северных морях, чтобы те не доходили до Архангельска. Затратный путь и голландцы не робкого десятка, чтобы позволить себя уничтожать безнаказанно. Ну и второй вариант — сделать все и даже больше, чтобы быть полезным государю-императору.

Два мужчины от Бургундского перешли уже к более крепким напиткам, скоро у них на коленях оказались две девицы. Даже тут, в патриархальном русском обществе можно было найти за большие, многим большие, чем в Лондоне или еще где в Европе, женщин, готовых разбавить скучное мужское общество. И пока хмельные разговоры все больше скатывались в плоскость похабщины и инстинктов, разгружались английские корабли и мешки с семенами потата, кукурузы, подсолнечника, фасоли, тыквы, кабачков, отправлялись спешно в Москву, чтобы успеть посадить диковинные для России сельскохозяйственные «американские» культуры.

*………….*…………*

Быхов

6 апреля 1607 года

После набега, Быхов опустел. Воздух стал чистым и гуляющий между пустыми производственными строениями ветер не был насыщен вонью, которая ранее распространялась от кожевенных мастерских. Не было гула людей, которые ранее, утром, всегда сновали по ремесленному посаду города и заходили и в крепость, чтобы что-то прикупить, или что-то продать. В тавернах уже господствовало эхо, как будто опустелые залы и комнаты были заброшены десятилетия назад.

Иерониму Ходкевичу было больно смотреть на то, как, ранее развивающийся город, его город, превратился в кладбище, где похоронены стремления рода Ходкевичей на величие. Начнись сейчас противостояние хоть с каким магнатским родом, Иерониму пришлось бы сложно, очень сложно. А таким родам, как Радзивиллы, или Сапеги, так и вовсе можно было клясться в верности и идти в зависимость.

Сколько же сил, времени, средств и дипломатического таланта стоила великолепная пушкарская мастерская⁉ Пушки Ходкевичей были столь ценны, что король скорее встал бы на сторону именно этого рода, начнись какие недопонимания с иными кланами. Так было, когда Ходкевичи чуть не сцепились с Радзивиллами.

Ушел из города и капитал. Еврейские семьи, которые занимались ростовщичеством и часто выступали кредиторами у Ходкевича, исчезли вместе с остальными. Разорена сельскохозяйственная округа. Даже, пусть и найдутся люди, ремесленники, торговцы, что захотят прийти и жить в Быхове, их просто будет нечем накормить. Разорена и Орша, Шклов, часть деревень у Могилева. Людей забрали частью и оттуда. Да, многие крестьяне укрылись в лесах, но люди бежали, зачастую оставляя лошадей и иную скотину в своих дворах. Как теперь пахать, сеять и косить, если нет тяглового скота и нет инвентаря для работы?