Кровавая Ведьма (СИ) - Кувайкова Анна Александровна - Страница 7

— Погадать на суженного хотела, — смущенно кашлянула ведьма, неловко поправляя тонкую золотистую поневку на волосах. Как и моя, ее была расшита серебристыми березками. — Только траву эту достать нигде не могу. У тебя, случаем, не найдется?

Я невольно задумалась, перебирая в голове запасы.

Травка эта нередкая, но не во всех лесах растет. Она на ромашку похожа, часто их путают. Чудесных свойств у нее почти нет, разве что сны красочные насылает, в которых можно попробовать будущее свое угадать. Бабка Яги, как и многие старшие ведьмы, считала это глупой детской забавой, и развлекала ей нас едва ли до окончания школы.

После и вовсе все запасы подчистую выбросила, да запретила всем ее в школу проносить. Траву эту нельзя больше раза в год употреблять, иначе худо будет, сон с реальностью можно перепутать. А молодые девки они ж чура не знают, им дай волю, каждый день гадали бы!

Кто на суженого, кто на экзамен.

— Была, — припомнив мешочек с желтыми цветками, кивнула я. — Только не дома. В лавке, в городе лежит.

— Так может, — у ведьмы разом загорелись глаза. И не у нее одной — они с Манькой заговорчески переглянулись. — Сходим? Лавку свою покажешь заодно, да и Манькин амулет опробуем!

Болотная мавка поддержала Ягу интенсивным киванием, крепко прижимая к себе амулет бледно-зелеными ручками.

— Ну, в принципе, — растеряно почесала я затылок, так сразу не найдя причин для отказа. — Почему бы и нет?

На том и порешили.

Глава 4

Дракона заказывали?

Полоц встретил нас привычной суетой и шумом.

Город мастеровых, стоящий далеко у столицы, на границе огромного леса, да рядом с одним из ответвлений реки Орла, что брала свое начало у моря и служила границей двух империй, Ансгара и Рафилана.

Богатый край, плодородная земля, щедрые каменоломни — словом, всё, что нужно для жизни и даже больше. Небольшой городок славился своими трудами, от продовольствия, до оружия, каменных изделий, украшений и даже самоцветов, вымытых на запруде у озера. Ткани, ковры, пушнина, меха, ягоды и даже янтарь — всё это делали здесь и свозили на продажу в столицу, да соседние поселения.

Город мастериц, мастеровых, ремесленников, и крестьян. Людный город, живой город, не знающий усталости, праздности и лени.

Здесь было легко затеряться. И потому на нашу троицу никто особого внимания не обратил, ни на окраине, ни в самом центре. Одна ведьма, две ведьмы, три… какая разница? Рафилан тем и славился, что жили тут всякие народности в мире и согласии. Почитай хоть старых богов, хоть новых, а будь и вовсе, безверным, никому и дела нет. Работаешь, и ладно!

Да и некогда тут люду смотреть по сторонам, выискивая незнакомцев. Работа, да бойкая торговля идет с рассвета и до самых зорь вечерних. И, что интересно, деньги тут совсем не в ходу, всё больше натуральным обменом. Кто из охотников соболиную шкурку на травы для больной матушки выменяет; кто из крестьян мешок муки на украшение для женушки обменяет; а кто из зажиточных, и вовсе, добытые на родовой шахте каменья с радостью отдаст за готовые сундуки приданого для дочки.

А уж лавочек обычных и вовсе не перечесть!

Мавка наша, никогда не знавшая ничего, кроме болотных кочек, проталин и озер, смотрела на деревянные терема, как на чудо какое. Маленькие домики у окраины быстро сменились двухэтажными добротными деревянными зданиями, а пыльная дорога булыжной мостовой, красивой, но такой неудобной, что можно сломать ноги!

Впрочем, после трясины и камыша, и оно для нее было сродни чуду.

Мое колдовство подействовало, как надо, даровав болотной нежити белый цвет кожи, русые волосы, да обычные веснушки. Всего на час, но и того предостаточно для первого раза. Хрупкая, нежная, курносая — Манька с видом деревенского ребенка, первый раз попавшего в город, озиралась по сторонам, крепко стискивая наши руки.

И настолько она походила на обычного подростка, что я не удержалась, купила ей в одной из лавочек леденец. Да и Ядвига, хотя ворчала по делу и без, отоварила один из прилавков на яблочко в карамели.

Словом, первая полноценная вылазка в город принесла болотной мавке необычные воспоминания, да яркие эмоции на всю оставшуюся жизнь.

Я за нее была покойна. Мне особой радости в жизни испытать не довелось, так хотя бы она прочувствует.

Хотя… когда-то и мне после своей мирной деревни, даже скромные городища казались шумным людским муравейником. И провожатые, они ж экскурсоводы, были самыми добрыми, ласковыми и понимающими. Показывали красоты природы, достижения человечества, баловали вкусностями, одевали в красивые наряды, танцевали на ярмарках, дарили подарки…

А закончилось знамо чем!

— Вот это торговая улица, — едва мы только зашли на самую широкую, многолюдную и шумную улочку, не без гордости махнула я рукой. Как-никак, много лет тут обживалась! — Здесь собрано всё самое дорогое, ценное и востребованное.

— И твоя лавка тут? — подозрительно покосилась на меня Ядвига, стрельнув по множествам самых разнообразных вывесок.

— Тут, — не стала я ее разочаровывать, в кой-то веки, гордясь приобретением. Еще бы! Столько лет без своего угла, без крова. А тут целое поприще!

И, быть, может, если б меня не разыскивали по всем странам и империям, я бы согласилась остаться здесь навсегда. Не бог весть какая судьба, и лес не родной. Но, увы, в тут далекую деревеньку, где я родилась, мне давно хода нет — собственная совесть не пустит.

— Так показывай, скорее! — сгорая от любопытства так, что бедная мавка рядом с ней стала отчетливо потеть, топнула ногой Ядвига.

Я лишь рассмеялась, увлекая подруг за собой. Вот как им отказать? Одна приказывает, как барыня какая, а вторая смотрит широко раскрытыми, невинными глазами… Вертят мною, как хотят!

— Идем, — потянула обеих за собой, привычно огибая очередь на тротуаре, стоящую в одну из самых старых булочных города. — Только помните, что для местных я Артеника. Не проговоритесь!

Девчата, конечно, покивали, но вряд ли восприняли мой наказ — обе воодушевленно принюхивались к витающим в воздухе сказочным ароматам. И винить их я едва ли могла.

Выпечку здесь пекли весь день, не только с утра: местные жители обожали здешний мягкий хлеб, румяные крендельки и нежные пирожные. А сладкие пироги? Я сама едва ли что вкуснее пробовала! Правда, захаживала сюда нечасто — не любила людные сборища.

Хотя лавка моя недалече тут была, сразу за поворотом, у швейной мастерской. И не успела я шагнуть из-под вывески с ниткой и наперстком в узкий проулок, как тут же остановилась, как вкопанная!

У двери в мою лавку, ныне пустующую и закрытую, заложив руки за спину, рассматривая плетеный венок над дверью, стоял мужчина. Да какой! Высокий, гибкий, широкоплечий, статный — явно не из местных. Одежда на нем пусть и походная была, но явно по его меркам сшитая, странная — штаны коричневые, а куртка и сапоги из кожи, да так сделанной, будто темно-бронзовые чешуйки на солнце блестят.

За плечом меч, в сапоге кинжал, и коса… коса гладких бронзовых волос до талии длиной! А на чуть вытянутом лице — прозрачные очки на тонких дужках.

— Быть того не может, — хрипло произнесла, едва языком вороча. И сама не поняла, как отступила обратно к швейной мастерской, девчонок за собой утягивая!

— Никаська, ты чего?- едва не споткнувшись о крупный камень мостовой, обернулась на меня Ядвига. Присмотрелась внимательнее, и свела светлые брови на переносице. — Ты чего как снег вся побелела? Призрака увидала, что ль? Или лавка твоя сгорела? Так на месте она, чего перепугалась?

— Ага, — присоединившись к осмотру, поддержала ее Манька. — Там же в порядке всё, я видела. Даже человек стоит какой-то, тебя, видимо, ждет.

— Человек, — с трудом сглотнув, горько усмехнулась я, чувствуя, как непрошенная дрожь всё нутро в узел скручивает. — Человек, ну да! А ты выгляни, Яга. Присмотрись хорошенько. Человек ли он?

Ведьма покосилась на меня с недоумением, но послушно из-за угла выглянула.