Неандертальский мальчик в школе и дома - Мальмузи Лучано - Страница 9

– Дедушка Пузан, – зову я шепотом.

– Молчи и делай, как я сказал, Неандертальчик.

– Но, дедушка, эти норы…

– Тихо, зануда, заяц может выскочить с минуты на мину…

Заяц в самом деле выскакивает.

Но из той единственной поры, которую никто не сторожит.

– Вот это я и хотел сказать тебе, дедушка Пузан! – возмущаюсь я. – Нас столько, сколько пальцев на шес­ти руках, а нор на одну больше!

– Ур-р! Почему ты раньше молчал? Ну, ребята, впе­ред, еще не все потеряно. В погоню!

Тридцать одетых в шкуры ребятишек с воплями го­нятся за зайцем, но без толку: у того слишком большая фора.

– М-м-м… займемся чем-нибудь более существен­ным, – предлагает дедушка Пузан, когда мы собираем­ся снова. – Вон там, внизу, отличное стадо мускусных быков. Прямо как на заказ.

Потом, сверившись с дубинкой для записей, читает нараспев:

– Мускусный бык, жвачное крупного размера, живет небольшими стадами в тундрах, на вечной мерзлоте. Мясо очень вкусное, шкура, покрытая густой шерстью, превосходна. На боках и на животе шерсть такая длин­ная, что почти достает до земли…

– Счастливый, ему не холодно, – вздыхает Блошка.

– Мускусный бык, – продолжает учитель, – ростом с ледникового человека и весит от двух до трех медведей.

– Гл-п. – Морж сглатывает слюну.

– Дедушка, как тебе кажется: он для нас не слишком большой? – спрашивает Молния.

– Дай закончить. Когда стадо подвергается нападе­нию, самцы становятся в круг и защищают самок с де­тенышами, наставляя на злополучных охотников креп­кие, острые рога…

В замешательстве смотрим мы на плотную стену мо­гучих, длинношерстных быков, которые сгрудились во­круг своих малышей. И тут слышится крик Рыси:

– Глядите! Горные козы!

Мы поворачиваемся к холму. Дедушка Пузан не зна­ет, что предпочесть.

– М-м-м… Горная коза… Маловата! С мускусным быком не сравнить…

От стада колоссов доносится слитное мычание. Не­которые самцы даже бьют копытами по обледенелой земле, готовясь броситься в атаку.

Дедушка Пузан почесывает нос и бормочет:

– Если вдуматься, то хорошая горная козочка ни в чем не уступит мускусному быку. – Потом кладет на землю дубинку для записей и заявляет громогласно: – Хватит теории. Переходим к действиям. Готовы?

– Да-а-а!!!

– Тогда поднимите копья и постройтесь полукругом. Мы поднимаем копья и строимся полукругом.

– Заходите с подветренной стороны. Мы заходим с подветренной стороны.

– Кто хочет одеться козочкой?

– Я, я! – заливается Кротик.

– Хорошо. Накинь на плечи эти шкуры. Прикрепи на голову рога; теперь иди к козам, только не торопясь, медленно-медленно – и направляй их в нашу сторону…

– Блеять нужно? – осведомляется Кротик.

– Конечно. Так, как я учил. А вы все будьте наго­тове.

Мы прячемся в березовой роще и смотрим, как Кро­тик, ступая по твердому насту, подкрадывается к стаду и начинает жалобно блеять:

– Бе… беее… бееее!!!

– Эти ледниковые дети просто невыносимы! – заме­чает вожак.

– Опять поддельные рога! – вторит заместитель вожака

– Или они думают, что мы на это купимся? – блеет заместитель заместителя. – Этакие трюки действовали в дедовские времена…

– А мы – современные козы!

Тем временем Кротик после всех своих пируэтов по­терял направление и врезался в самую гущу стада.

ПЛАМ!

Рог воткнулся прямо в нос заместителю заместителя.

ТРАХ!

Стукнулся о зубы заместителя.

БЭМС!

Рога Кротика-козочки пробуравили ухо вожака.

– Довольно… Беее! – яростно заблеял тот. – И здесь, наверху нам не найти покоя? Бежим отсюда прочь, скорее… бе-е-е-е!!!

В отчаянии смотрим мы, как наш ужин исчезает вда­ли, на крутом обледенелом склоне.

Поднимаем с земли лже-козочку.

Бедный Кротик весь в синяках и ссадинах, шкуры разодраны, рога переломаны.

– С-скольких в-вы п-поймали? – спрашивает он ме­ня тоненьким голосом.

– Ну… вообще-то… могло быть и хуже, – уклончиво отвечаю я.

Дедушку Пузана гнетет ужасная мысль о том, что ужин тоже придется пропустить.

Но внезапно во взгляде его загорается луч надежды.

– До вечера еще далеко, – восклицает он, – а наши охотники отправились за снежными баранами. Если мы поторопимся, то до заката поспеем к ним: вы увидите, как охотятся на горных кручах, а я… гм… я наконец-то смогу чем-нибудь закусить.

Мы бредем по тропе, ведущей на Лысую гору.

По мере того, как мы продвигаемся, растений стано­вится все меньше, они все более чахлые, и наконец остаются одни скалы и валуны, исхлестанные ледяным ветром. Вдалеке темный пик возносится к небу.

– Вот, – заявляет дедушка Пузан, потирая волоса­тые ручищи. – Наши доблестные охотники там. Будем надеяться, что у них есть какая-то добыча.

Мы еще далеко, но Рысь уже показывает рукой, кри­чит:

– Там, наверху! Они наверху!

– Где?

– Там, на утесах.

Вглядевшись, мы замечаем с десяток темных точек, прилепившихся к скалам.

– Они все там? – спрашивает дедушка Пузан.

– Нет, кое-кто стоит ниже, – уточняет Рысь, самая зоркая.

– А кто наверху?

– Так… вижу Проворную Стопу, Острую Коленку, Крылатую Лопатку, Большую Руку, Разъяренного Би­зона, Споткнувшегося Оленя, Раненую Пятку… и, ко­нечно, снежного барана, который стоит чуть выше и вроде бы очень зол…

– Что он делает?

– Лягается.

– Попал в кого-нибудь?

Две точечки падают со степы.

– Да: задел Проворную Стопу и Споткнувшегося Оленя.

– Все равно осталось пятеро, – подытоживает де­душка Пузан. – Снежному барану каюк!

Я как будто бы различаю пылевой вихрь, подвижку камней.

– Лавина. Снежный Баран вызвал лавину, – сооб­щает Рысь.

– Кто-нибудь упал?

– Да, Острая Коленка, Раненая Пятка и Крылатая Лопатка. Остались Большая Рука и Разъяренный Бизон.

– Лучшие, – убежденно говорит дедушка Пузан. – Снежному барану конец!

– Мать-Луна! Вот это пинок! – кричит Рысь.

– Папа Большая Рука дал пинка снежному бара­ну? – недоверчиво спрашиваю я.

– Да нет, – мотает головой Рысь, – это снежный ба­ран дал пинка Разъяренному Бизону. Вон он катится.

Мы подошли ближе и теперь видим, как падает Разъяренный Бизон. Каким-то чудом он удерживается на выступе скалы, где уже собрались все остальные.

Папа Большая Рука стоит прямо под снежным бара­ном, метрах в двух от его задних ног. Охотник прячет­ся за обломком скалы и не торопится выходить.

– Ну же, папочка, давай! – кричу я во все горло.

Может быть, он меня слышит, потому что глядит в нашу сторону, а потом выходит из укрытия.

ЦОК!

Мощный удар копытом поднимает тучу пыли прямо над его головой.

Папа снова пригибается и глядит на нас в замеша­тельстве.

Потом переводит взор на своих людей, избитых, из­раненных. В нем происходит борьба. Ему не хочется ударить в грязь лицом перед детьми со стойбища, и в то же время он боится – более того, он уверен, – что и его постигает та же участь, что и остальных охотников.

Он поднимает копье. Снежный баран наскакивает на него, и копье отлетает далеко в сторону.

Тут гордый вождь Грустных Медведей, смачно выру­гавшись, начинает спускаться с утеса, не отводя взгляда от коварного зверя, который время от времени, пользу­ясь выгодным положением, сбивает копытом камешки.

Все охотники, с которыми мы наконец встречаемся, в плачевном состоянии: у Острой Коленки ушиблен локоть, у Раненой Пятки вывихнута рука, у Крылатой Лопатки ободрана спина, а Разъяренный Бизон выгля­дит так, будто по нему промчалось галопом стадо буй­волов, – и от этого ярится еще пуще.