Рыжик в капкане - Арро Агния - Страница 6

– Ляжешь?

– Нет. Не хочется, – кручу головой. – Может я могу вам чем-то помочь, пока мы ждем Борислава Георгиевича? Он во сколько приедет?

– Не знаю, Сонь. Всегда по-разному. Четкого расписания нет. Он у нас очень занятой человек. Бывает, вообще не ночует, а то и не по одному дню. А помогать мне не надо. Здесь есть кому этим заниматься. Можешь просто погулять по дому. У нас тут три этажа и полуподвальное помещение. Там котельная и прочее обеспечение дома. На втором этаже спальни мальчишек и хозяина. Третий этаж, скажем так, рабочий. Там большая библиотека, кабинет Борислава Георгиевича и другие, сейчас не используемые, комнаты. Здесь, – обводит рукой пространство, – комнаты персонала, гостевые спальни, спортзал и выход в закрытый бассейн. Думаю, не заблудишься, – смеется Арина моим распахнутым от удивления глазам.

Чтобы не мешаться под ногами, ухожу в комнату. Неудобно мне шастать по чужому дому. Не мое это все и нечего тут делать. Дождусь хозяина этого замка и спрошу, как мне можно вернуться домой. А еще… Ой… Блин-блин-блин! Мы документы в лицей сегодня должны были отвезти. Как же теперь? Грант быстро найдет нового хозяина.

У меня с собой нет даже телефона и время тянется очень долго, а Борислав Георгиевич все никак не приезжает.

Арина зовет ужинать. Я не хочу есть, но иду, чтобы еще немного с ней поболтать и не сходить с ума в четырех оливковых стенах.

Стол в столовой накрыт на троих. Это уже вызвало у меня желание вернуться в комнату, но бежать глупо и странно. Надо быть благодарной за то, что меня спасли и приютили. Зачем только? Вот это мне пока непонятно. Могли бы оставить в больнице, а оттуда меня бы просто отпустили домой.

Сажусь на то место, где завтракала. За спиной слышу шаги, тяжелые, явно мужские.

– Привет, – мне улыбается обаятельный брюнет. – Гордей, – представляется он.

Так и подумала, что это старший мажор. Они с братом похожи. Гордей тоже темненький, кареглазый. В чертах лица есть сходство, но взгляд не такой «волчий», как у Платона. Гордей крупнее, шире в плечах и при этом кажется мягче.

– Здравствуй, – киваю ему. – София, – представляюсь в ответ, хотя он и так, вероятно, знает мое имя. – Можно спросить?

– Спроси, – пожимает плечами и садится за стол.

– Твой… к-хм… ваш отец дома?

А то вдруг я не заметила, как он вернулся.

– Нет. Он поздно будет. А зачем он тебе?

– Про маму хотела спросить, – не вижу смысла скрывать. – И мне бы домой.

– Это вряд ли, – усмехается парень.

– К сожалению, – раздается пренебрежительное за моей спиной. – Арина! – раздраженно повышает голос Платон. – Какого черта за нашим столом делают бездомные кошки?! Сейчас блох напустит. Жрать как? М?!

Глава 7. Откат

София

– Платон! – возмущается Арина.

– Я не буду есть, – переводит взгляд на меня. – Тошнит!

Разворачивается и уходит.

– А ну стой, негодный мальчишка! Посмотри на меня, Калужский! Ты пил, что ли?

Но он не реагирует, скрываясь из виду.

– Невыносимый, – вздыхает Арина. – Ладно, простим ему. День рождения все-таки, – качая головой подходит, гладит меня по волосам.

Сердце возмущенно стучит в груди, но ничего сказать я ему не успела, да и опять же, возвращаемся к вопросу чужого дома. Он здесь хозяин, а я даже не гостья.

Гордей спокойно ест, тоже не вмешиваясь в перепалку. У меня окончательно пропал аппетит. Из уважения к повару и Арине впихиваю в себя пару вилок салата. Он встает поперек горла.

После ужина снова закрываюсь в комнате. Вот зря я не сходила на экскурсию по дому. Взяла бы книгу в библиотеке. Даже учебнику французского я была бы сейчас очень рада, лишь бы чем-то себя занять.

Борислав Георгиевич приехал действительно поздно. Я успела уснуть. Проснулась, услышав голоса за дверью. Мужчина тихо приоткрывает ее, заглядывает.

– Не спишь?

– Уже нет. Здравствуйте, – сажусь на кровати, подтягивая выше одеяло.

– Здравствуй, София. Мы не успели познакомиться с тобой. Борислав Георгиевич, – официально представляется. – Ты, наверное, волнуешься о маме? Я был у нее сегодня. Она все еще без сознания и к ней пока не пускают. Как только будет можно, тебя к ней отвезет мой водитель.

– А Владимир?

– Он погиб, к сожалению, – мужчина отводит взгляд к окну. – Завтра похороны. Поедешь?

– Да, – киваю, сглотнув ком, застрявший в горле.

Владимир хоть и раздражал меня, но он долго жил с нами, и мама вроде его любила. Нельзя не пойти, это будет неправильно.

– Мне можно вернуться домой? Я могу пожить одна. Правда, – заверяю его.

– Понимаешь, девочка, тебе нет восемнадцати. У службы опеки и попечительства могут возникнуть вопросы. Да и здесь тебе будет комфортно. В доме есть все от бассейна до библиотеки. Ты где-то учишься?

– В школе, но я грант получила и сегодня мы должны были подать документы в лицей. Как теперь быть, я не знаю, – опускаю голову. – Можно мне туда съездить? Надо только забрать все из дома, – тараторю, набрав в легкие побольше воздуха, вдруг еще есть шанс.

Выдыхаю. Голова снова кружится, пальцы покалывает.

– Что за лицей?

– Самый лучший в городе, – вздыхаю, – седьмой.

– Хм. У меня младший сын там учится и старший его закончил. Лицей действительно лучший, ты права. Не переживай. С твоим грантом все будет нормально, я решу. Вы с Платоном заказали вещи?

– Нет, – удивленно моргаю.

При упоминании этого хама у меня внутри все сжимается в тугой узел. А он еще и учится там же. Вот это я вляпалась, называется…

– Вот с… засранец! – злится Борислав Георгиевич. – Сказал же ему! Ладно. Завтра утром водитель отвезет тебя к вам на квартиру, переоденешься, соберешь необходимые вещи и документы. Оттуда он привезет тебя сразу на кладбище. Отдыхай, София.

– Борислав Георгиевич, – окрикиваю мужчину уже у двери. – Можно мне все же увидеть маму? Пожалуйста, – голос срывается.

Не знаю, то ли наполненные слезами глаза, то ли что-то иное все же пробило стену его деловой вежливости и такой же заботы, к которой у меня все еще много вопросов. Только задавать их этому человеку мне почему-то страшно.

– Хорошо. Заедем после похорон к ней в больницу.

– Спасибо, – благодарно складываю ладошки вместе.

Он уходит, оставляя после себя лишь напряжение и шлейф терпкого дорогого парфюма. Странный и пугающий человек. И делает ведь хорошо, заботится, помогает, но во всем этом есть подвох. Такие люди, как он, не спешат быть добрыми и сентиментальными к таким, как я. Мы из разных вселенных. Его дети, особенно младший, отличное тому подтверждение.

Проревев в подушку почти до утра, встаю и шлепаю в душ. В доме еще тихо, и я спокойно стою под теплой водой, смывая с лица высохшие следы ночной истерики. Мне жалко Владимира, искренне жалко. И очнется ли мама? В голову что только не приходило в темноте ночи. Шок после страшного дня прошел, и меня накрыло волной эмоций. Дрожащими пальчиками смываю с себя пенку от геля. Хорошо промываю длинные рыжие волосы. Заворачиваюсь в мягкое большое полотенце и, хлюпая носом, возвращаюсь в комнату. Ехать домой придется в том, что мне выделила Арина. Надеваю штаны и футболку, а сверху чудом уцелевший любимый оранжевый свитер. Забираюсь с ногами на мягкий подоконник и просто смотрю в окно. Там мужчина в камуфляже занимается с двумя немецкими овчарками. Послушные собаки выполняют все его команды и виляют хвостами, получая вкусняшки.

– Соня, ты чего завтракать не идешь? – ко мне заглядывает Арина. – Эй, детка? – подходит, обнимает меня, прижимает голову к своей груди. – Ты чего плачешь? Вчера не плакала, – гладит меня по спине. – По маме скучаешь?

– Домой хочу, – всхлипываю, обнимая ее. Так хочется почувствовать поддержку, которой у меня никогда не было.

– Ну что ты, моя хорошая девочка… Все, вытирай слезки, – поднимает мое лицо ладонями и стирает влажные следы с лица. – Вот так. Мама поправится и поедешь домой. А здесь тебе будет лучше, чем в каком-нибудь интернате. Ты же домашняя девочка, ты не сможешь там. Пойдем, я напою тебя чаем. А лучше какао с корицей и свежими блинчиками.