E-mail: белая@одинокая - Адамс Джессика - Страница 53

Я взглянула на Хилари — та старалась не встречаться со мной взглядом. Пол между тем рассматривал коллекцию Джодиных и Дидиных компакт-дисков. Удивлялся, наверное, почему так много Джоан Арматрейдинг.[21]

А потом приехала мама. И тоже, помахав мне рукой, растворилась в «Женском кружке». Странно. Я — что, став бездельницей, превратилась в такую зануду, что со мной и поговорить не о чем? Я спохватилась. Самое время сказать маме, что я потеряла работу. А то Диди брякнет ей об этом раньше.

Но прежде чем я успела хоть что-нибудь предпринять, Джоди замахала руками и закричала, сзывая публику.

Пока Джоди не записалась в режиссеры, ее мало волновала пунктуальность. Но теперь она на ней просто помешалась.

— Всё, люди, уже полчаса прошло! — крикнула она, встав у проектора. — Думаю, пора начать. Согласны?

— Даешь кино! — завопила какая-то исполненная энтузиазма хиппи.

А я думала только об одном: нет, нет, нет! Что за дьявольщина здесь происходит? В смысле — остановите фильм! Кто-нибудь, ну же, остановите! Здесь же будет столько всего про меня, это просто какая-то адская серия из «Это ваша жизнь»!

Джоди хлопнула в ладоши.

— Итак, начинаем! Рабочее название — «Цыпоньки, ложь и видео»!

— А с «Влюбленными женщинами» что случилось? — заорала хиппи; похоже, это мои грибы так подействовали.

Все загоготали и зааплодировали. Диди выключила свет, и на стене высветились титры.

В первом же кадре появилась Диди в чем мать родила.

— Quelle surprise,[22] — пробормотала Хилари.

Думаю, после этого большинство присутствующих суть сюжета уловили. Покачивающаяся камера, бессвязные интервью с членами «Женского кружка» и несчастными стариканами, которых отловили в парке. То и дело появлялись надписи, сделанные Дидиным почерком с завитушками, — так объявлялось о новой теме. Одна из них называлась «ПОКА СМЕРТЬ НЕ РАЗЛУЧИТ НАС», и вот здесь-то я и появилась.

У меня на носу был огромный прыщ, и я даже не подозревала, что так плохо выщипала брови.

— Свадьба — это как финал футбольного матча…

Я смотрела на себя. В мое лицо на экране тыкался микрофон. Теперь я вспомнила… Я думала тогда о Дэне.

— Как это? — послышался Джодин голос; звучал он довольно глупо.

— Ну, кто-то обязательно проигрывает, понимаешь? И мы все знаем, что кто-то должен проиграть. Но это никого не останавливает: люди все равно приходят на увлекательное зрелище.

И все. Это все, что они использовали. А вид у меня был как с перепою.

Но нет, это еще не все. После нескольких кадров с цветами — красные розы, пурпурные ирисы, как поэтично, и вот еще надпись с Дидиными завитушками — я появилась снова.

— У тебя не возникает чувство, будто ты борешься с приливом? — драматично вопросила Джоди. О нет. Вспомнила.

— Что ты имеешь в виду? — И голос, и вид как у полной дебилки.

— Один из трех браков распадается. Быть может, ты — ходячий анахронизм, веришь в любовь, когда все общество говорит, что любовь больше не верит в тебя?

Чей это фильм, в конце концов? Но вот я моргнула при этих словах и приготовилась к ответу. Довольно категоричному, если хотите. И если бы… если бы только я не брякнула:

— Если я до сорока лет не выйду замуж, то покончу с собой.

И опять поплыли цветы — прелестные лилии, анютины глазки и гибискусы.

Пол смотрел на меня с восхищением, смешанным с ужасом. Мило, ничего не скажешь. Мы же только что познакомились. А Хилари вообще на меня не смотрела, только тряслась от смеха, как один из тех качающихся пластиковых замков, по которым скачут дети.

Потом наступила мамина очередь. Выглядела она, конечно, грандиозно. Наверное, перед съемкой несколько часов пролежала в ванне с маской на лице. И, само собой, вызвала на дом свою парикмахершу.

— Что изменилось для женщин в современном мире? — раздался Джодин бестелесный голос.

— Как финансовый работник, — начала мама (о нет… пожалуйста… только не это), — должна сказать, что женщины обрели большую финансовую независимость. Теперь у нас нет необходимости объединяться с мужчинами. — Господи, да она словно лекцию для недоразвитых читает! — Да, я думаю, что теперь все стало гораздо лучше. Даже если у нас серийная моногамия. Мы обрели свободу. Разве не так?

— Вы имеете в виду себя? — спросила Джоди. Вот свинья, знает ведь, что нет.

— Вообще-то я думала о своей дочери, — бодро заявила мама. — Знаете, может, у Виктории сейчас нет мужчины, но у нее есть свобода. А мужчины — они как автобусы. Если достаточно долго стоять, какой-нибудь рано или поздно подъедет.

— В самом начале у вас так и было? — поинтересовалась Джоди с несвойственным ей ехидством.

Мама вздохнула, глядя в сторону:

— Я вышла замуж за человека, который оказался чувствительной подколодной крысой. Моя ошибка.

— А как вы думаете, ваша дочь счастлива в своем одиночестве? — продолжала Джоди все тем же бестелесным голосом.

— Нет. Но вот что меня всерьез беспокоит, так это как ее затягивает Интернет, — весело сообщила мама.

Боже. Даже в темноте, наверное, видно, как я покраснела.

И это еще был не конец. Не нужно особо стараться, чтобы все это себе представить. Опять появилась голая Диди и поведала, что лифчики для нее все равно что тюрьма, в них она чувствует себя запертой в собственном теле. Потом Джоди предельно серьезно расспрашивала себя, что побудило ее снять этот фильм: «Почему, спрашиваю я себя. Почему я хочу поведать эту историю?»

Несколько причин мне известно.

Дальше наступил черед Натали.

— Ты поддерживаешь сейчас отношения с кем-нибудь? — вкрадчиво спрашивала Джоди.

— Да, — ответила Натали. Слово это явно вырезали из остальных ста сорока семи слов.

— Удачно? — допытывалась Джоди.

— Нет. — Опять купюра.

— Почему?

— Ну, мне кажется, что это вроде отношений между учеником и наставником, а я сейчас как раз чувствую себя наставником.

— Спасибо.

И снова по экрану поползли цветочки. Это уже напоминало «Садоводство Австралии» с нудистскими вставками.

Послышался шум: кто-то встал. Слава богу, а то я боялась, что одна умираю от желания сбегать в туалет. Это оказалась Хилари. Несколько секунд спустя, спотыкаясь о ноги зрителей, за ней последовал Пол. Потом вышла Натали, и дверь захлопнулась. Массовый исход.

И тут, когда я совсем уже о нем забыла, по явился Билл. В такой знакомой красной футболке.

— Что такое любовь? — спросила его Джоди. Они снимали в местном парке — я узнала пруд с утками. — Это одно и то же для мужчин и для женщин?

Так странно — знать, что это происходило до пожара.

— Мне больше нравится французское слово, — ответил Билл. У меня перехватило дыхание. — Знаете? Оно звучит так, как это и должно звучать. L'amour. Думаю, оно включает в себя все. Обе грани любви. Любить и быть любимым. И, отвечая на ваш вопрос, — да, я считаю, что для мужчин и женщин любовь едина.

Я невольно улыбнулась в темноте. Потом поймала себя на том, что снова думаю, какой же он славный, и возмущенно одернула себя.

— Думаю, любовь — это боязнь открыть собственные чувства, — продолжал Билл. Казалось, он совсем забыл о Джоди и говорит сам с собой. — Любовь — это когда боишься быть отвергнутым.

Еще. Я должна услышать еще. Но снова появилась мама со своей финансовой независимостью, потом последовал сюжет про «Женский кружок». Затем Натали рассказывала, что бывший муж больше любил Роджера, чем ее. (Мой кот! Про моего кота говорят в полнометражном фильме!) И все наконец закончилось. Джоди провозгласила себя в титрах сценаристом, ведущей, продюсером и режиссером. За ней следовала Диди — сценарист, звукооператор и исполнительный продюсер. Я вышла в сад; следом появилась мама.

— Совсем не соображала, что несу, — пробормотала она.

— Для того киношники и нужны, чтобы заставлять людей говорить что попало, — отозвалась я.