E-mail: белая@одинокая - Адамс Джессика - Страница 34

Около двух часов ночи я сдалась. Розовый пузырь не работал. Дышать носом по методу Джоди тоже не получилось: я по очереди то злилась, то задыхалась. И вообразить, будто я на пустынном берегу прекрасного острова, тоже не удавалось. Стоило мне представить песок и волны, как я тотчас видела разлегшуюся среди дюн стерву в бикини и с татуировкой на руке.

Может, все-таки вымыть окна? Неторопливо, задумчиво. Не переполошит же улицу тихий шорох? Или… Даже не знаю. Еще раз заглянуть в Интернет? Так, для проверки. Я уселась в своей рубашке с зайчиками в вертящееся кресло.

Щелк, щелк, шлеп, шипение — и тишина. Зеленые огоньки модема засияли в темноте, как фонарики эльфов на дереве, и я наконец прорвалась. Нашла инструкции, которые мне нацарапал Билл, и сделала все, как там сказано. Сначала это, потом то, ага, ага. Тут я подумала, что лучше задернуть шторы. Моя репутация и так изрядно пострадала после всех драм из-за Дэна, не хватало еще, чтобы соседи увидели, как я развлекаюсь с компьютером в два часа ночи.

Я понимала, что Пьер Дюбуа из Парижа вырубился еще несколько часов тому назад. Но попытаться все-таки стоило. В любом случае это лучше, чем «Найди друга». И лучше, чем мужчины с виноградно-яблочными клецками.

Весь мир, как обычно, бодрствовал. Работало даже больше каналов, чем мы с Биллом видели накануне вечером. Похоже, весь свет просыпался, когда Австралия отходила ко сну. Но никакого «Содружества одиноких» или даже «Рассекреченных материалов». Ничего похожего.

Надежда, слабая надежда еще оставалась. Если он использовал имя Пьер Дюбуа со мной, может, он использовал его еще где-нибудь. И если включить поиск…

Я ввела имя. В ответ получила французские хлебопекарни, студентов-гончаров из Гренобля и множество прочих чудачеств, обычных для Интернета. Но только не своего человека в Париже.

Может, он подключился к другому сайту с чатами. И надо вычислить этот канал. Шансов на это — пятьдесят к одному, но мне ведь все равно не удастся заснуть.

Экран светился так ярко, что вскоре у меня заболели глаза. Но я снова и снова прогоняла весь перечень чатов мимо стареющих панков, родителей-одиночек, каратистов и тех, кто любит делать это с маленькими зверюшками. И вот я увидела. «Всемирное содружество одиноких». Вот оно!

Единственная толковая вещь, которой меня научили в средней школе, — это быстро печатать.

Этим я и воспользовалась, рванувшись вперед со скоростью, которая в десятом классе принесла бы мне золотую звезду за машинопись. И он был там.

ПД: Bonjour, madame.

ТБ: ПД! Извините, я никак не могла прорваться.

ПД: Я так и понял.

ТБ: Я думала, вы не дождетесь:-)

ПД: Кажется, мы договорились без рожиц:-)

ТБ: Простите:-)

ПД: Как удачно вы меня застали. Я заглянул сюда еще раз просто на всякий случай.

ТБ: Простите, простите!

ПД: Перестаньте же извиняться. Как вы сегодня?

ТБ: Травмирована.

ПД: Как???

ТБ: Вы действительно хотите знать?

ПД: Je suis Pierre Dubois, и я всегда хочу все знать.

Я наконец поняла, чем так привлекает людей Интернет. Свободой. Можно, конечно, изводить себя: как же так, откровенничать о личном с абсолютно незнакомым человеком, сидящим на другом краю земного шара. Ну, не знаю. Все-таки что-то в этом есть: пиши что хочешь и кому хочешь. И что более важно, что-то есть в самом Пьере Дюбуа. Откуда это внезапное доверие? Не знаю. Неважно. Он в Париже. И думает, что меня зовут Техноботаник. А я могла оказаться беззубой каргой с сумкой на колесиках и к тому же усатой.

ТБ: Позвонила своему бывшему парню.

ПД: Вы смелее меня.

ТБ: И нарвалась на нее.

ПД: И?

ТБ: Ненавижу ее.

ПД: Назовите пять ее главных изъянов.

ТБ: Голос, татуировка, считает себя идейной…

ПД: Пожалуйста, Техноботаник, более полные сведения.

ТБ: Мой бывший — адвокат. И она адвокат.

ПД: Можете не уточнять. Она защищает только серийных убийц, выросших в нищете.

ТБ: Угадали. И она сняла трубку.

ПД: О-о.

ТБ: Я выставила себя полной клушей.

ПД: Какое колоритное австралийское словечко. Извините:-(Я понимаю, каково это.

ТБ: Так мне можно ее ненавидеть?

ПД: Примерно год.

ТБ: По идее, я должна его уже забыть.

ПД: Кто знает.

ТБ: У меня был Переходный Мужчина.

ПД: Кто?

ТБ: С вами такого не случалось? Переходная Женщина.

ПД: Если встречу такую, непременно расскажу вам.

ТБ: Может, это я и есть.

ПД: И что произошло не так с Переходным Мужчиной?

ТБ: Я расплакалась, когда мы занимались сексом, и он отправился в бассейн. А еще он завязывает презервативы в узелки.

ПД: Вы ведь не шутите?

ТБ: Как вы догадались?

Может, это нелепо, но на глаза у меня навернулись слезы. Этот абсолютно незнакомый человек заставил меня плакать. Наверное, всему виной его сочувствие. Какой он холодный, этот белый экран, и как странно смотреть на слова, бегущие по странице — из неведомого далека в бесконечность. Но я устала, а Дэн в постели с другой, хотя принадлежит он мне, и только, и я сыта по горло, и я, к вашему сведению, больше не могу. Правда, не могу. Я чувствовала, как по щеке сбегает слеза.

ПД: С вами все в порядке? Я беспокоюсь за вас, Техноботаник.

ТБ: Да. Нет. У нас сейчас примерно половина третьего.

ПД: Мне знакомо это чувство — не можете заснуть?

ТБ: Никак.

ПД: Может, нам лучше сменить тему?

ТБ: Пожалуй.

ПД: Как насчет гиен? Вы знаете, что у женских особей развиваются мужские гениталии?

ТБ: Нет, давайте лучше о любви в вашей жизни.

ПД: Это как Грета Гарбо.

ТБ:???

ПД: Тайна спрятана в загадке, все это хранится в пакете с рыбой и чипсами и завернуто во что-то большое и темное.

ТБ: О моей любви я рассказала, расскажите и вы о своей.

ПД: Она хотела мужчину — и всю вселенную.

ТБ: Ненавижу, когда такие вещи говорят.

ПД: Я сказал ей — найди астронавта.

ТБ: Не сказали. Вы плакали, я знаю, вы плакали.

ПД: Вам хочется, чтобы я в этом признался?

ТБ: Мне-то можно сказать.

ПД: Нет, не плакал.

ТБ: Надо было. Стало бы легче.

ПД: Вы плакали — вам стало легче?

ТБ: Возможно, это тоже дурацкие выдумки. ПД: Да.

ТБ: Пьер, вы хотя бы…

ПД: Вы нашли для меня «хотя бы»?

ТБ: Вы хотя бы не выбрасывали таблетки в ведро.

ПД: А вы их туда выбросили?

ТБ: Признаюсь, да.

ПД: Почему?

ТБ: Наверное, надо вам рассказать. Я, возможно, рехнулась.

ПД: Нет: вы не рехнулись. Расскажите, если сочтете нужным. Так почему вы выбросили таблетки?

ТБ: Разве непонятно?

ПД: Извините.

ТБ: Если решите в будущем разрушить с кем-нибудь отношения, могу дать пару уроков.

ПД: Вы слишком суровы к себе, ma cherie.

ТБ: Это что значит? Моя черешенка?

ПД: Да. Моя черешенка. Чему вас только учили на уроках французского?

ТБ: Я устала.

ПД: Вам пора спать.

ТБ: Да.

ПД: Мы можем встретиться еще.

ТБ: Да. Может, завтра? А если у меня опять не получится?

ПД: Какой у вас адрес?

ТБ: [email protected] А у вас?

ПД: Он часто меняется.

ТБ: Почему?

ПД: Работа.

ТБ: А, таинственная работа

ПД: Я напишу, хорошо?

ТБ: Хорошо.

ПД: Доброй ночи. И могу я кое-что сказать?

ТБ: Да.

ПД: Есть одна очень-очень старая песня Джеймса Тейлора.

ТБ: Моя мама любит Джеймса Тейлора.

ПД: Догадались?

ТБ: Да. Спасибо. Кажется, догадалась.

ПД: Спокойной ночи. И снова — приятных сновидений.

ТБ: Пока.

Это же так старомодно. Джеймс Тейлор. «У тебя есть друг». Когда мама ставила эту пластинку на своих днях рождения, мы с Хилари немедленно меняли ее на что-нибудь другое. Но теперь я радовалась, что помню эту песню, хотя вместо некоторых строчек и приходилось вставлять «тра-ля-ля». А завтра я снова проверю свою почту.

Глава двадцатая

На работе я целый час просидела над сверхсрочной брошюрой, пока Бобби не вытащила меня на пару слов. Бобби обычно узнаешь по запаху — дуновение «Шанели», потом видишь черные кожаные каблучки, и вот она… здесь. Как в греческих мифах. Или в какой-нибудь серии «Геракла». Она просто откуда-то возникала, и появлялось ощущение, что к тебе спешит сама судьба.