Девятнадцать сорок восемь Том II (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 25

— Поводок у крысы нашли?

— Нет. Были сложности с единственным прямым свидетелем. На нем была печать «Подчинения», а управление было на крысе.

— Сняли?

— Перевели управление на другого.

Тут Григорян заметил бегущих к ним людей и кивнул на здание.

— Показывай свою крысу.

Орлов отправился в сторону помещений. За ним прихрамывая поплелся следователь, а спустя десяток метров к ним присоединился Фома.

— У нас давние трения с родом Соколовых, — на ходу принялся рассказывать Семен Дмитриевич. — Однако, прямых доказательств нет, да и Падлов — та самая крыса, отказывается говорить.

— Вы тут совсем нюх потеряли? — хмыкнул следователь. — Или пытать разучились?

— Он аристократ…

— И что? Кого это смущало в «Ливонскую»?

— Сейчас не война, — напомнил Фома. — А согласно уложению о правах аристократа…

— Согласно этому положению, вы позволили тем, кто лез в императорские дела замести следы, кретины, — рыкнул следователь и взглянул на Фому. — А я тебя помню. Ты завалил финальную проверку в академии следственной канцелярии.

Фома промолчал.

— Теперь, кстати, догадываюсь почему.

Компания из трех человек добралась до главного входа, но тут раздался странный хруст и Григорян остановился.

— Сраные Громовы, — рыкнул он, пару раз подпрыгнул на левой ноге и оперся о стену. Согнувшись, он стащил ботинок с правой, закатал штанину и обнажил артефактный протез.

На каменной ноге, покрытой рунами было несколько царапин, а в одной из рун торчал осколок какого-то боеприпаса.

— Кусачки есть? — спросил Григорян.

— Сейчас найдем. Должны быть у…

— Нахер! — рыкнул следователь, оттолкнулся от стены и со всего размаху влепил ногой в стену.

В стороны полетели осколки бетона.

— Да, чтоб тебя, сука! — рыкнул он и влепил еще раз, оставляя мощный след в стене. — Так бы сразу!

Он осмотрел ногу и место, откуда вылетел осколок и кивнул.

— Пошли.

Оставив ботинок и направившись «босиком», он прошелся за Орловым, что молча, но с удивлением наблюдал результаты его «полевым ремонтом» протеза.

— Мы бы хотели выяснить, кто вставляет палки в колеса, — на ходу начал Орлов, стараясь не замечать как противно скрипит нога следователя за его спиной. — Сам объект нам не нужен.

— Ага, только счета вы его вытряхнете, — хохотнул Григорян. — Слышал эту пластинку много раз.

Компания прошла по коридору и начала спускаться по лестнице.

— Это у вас в крови. Поймали крысу — хорошо. Только еще лучше — вытряхнуть ее карманы и оставить с голой задницей. Не то,чтобы мне была какая-нибудь разница. Плевать я хотел, но вы бы хоть врать прекратили. Благородные, мать вашу…

Они подошли к камере, и Орлов недовольно взглянул на следователя.

— Хочешь играть в благородного обиженного главу рода? Играй перед императором. Мне насрать, — произнес Михаил Мамукович. — Лицемерить бесполезно. Я вижу людей насквозь. В прямом и переносном смысле.

— Рад за вас, — выдержал взгляд глава рода.

— Скажи, что ты хочешь от этой крысы?

— Я хочу, вывернуть все его счета и офшоры, забрать все деньги, а если его решат казнить — получить его голову в качестве презента, — ледяным тоном ответил Семен Дмитриевич. Заметив как расплылся в улыбке Григорян, он добавил: — Хочу организовать музей. буду собирать головы предателей и держать там, в банках с формалином.

— Граг… граг-граг… — хохотнул с металлическим звоном следователь и сделал шаг к главе рода. Осмотрев его с головы до ног он с улыбкой наклонился к его лицу и произнес, резко спрятав улыбку: — Будет тебе голова.

После этого он кивнул на дверь.

— Тут?

— Тут, — кивнул Орлов.

Григорян рванул засов и вошел внутрь камеры, замерев на месте.

Орлов с Фомой последовали за ним и тоже замерли.

На кровати, вместо Падлова лежал полусгнивший костяк. На полу, под кроватью была огромная вонючая лужа, от сгнившего тела.

— Кто… как… — растерянно произнес Орлов.

— Когда его видели в последний раз? — резко спросил Григорян.

— Сегодня. Завтрак ему приносили. Обеда еще не было. Часа три-четыре, не больше, — произнес Фома, вертя головой и запоминая малейшие детали в камере.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Следователь же, сделал шаг назад, снял одну из линз, размещенных на кристалле, что стоял у него вместо глаза, и принялся осматривать помещение.

Поток красного света, ударивший из артефакта, тут же подсветил какие-то следы, отпечатки и руны. Когда же он добрался до сгнившего тела, то на нем обнаружился черный сгусток из двигающихся черных жгутов. Они медленно и неторопливо шевелились, купаясь в остатках сгнивших органов.

— Что… это такое? — тихо спросил Орлов, морщась от вони и увиденного зрелища.

— Голову ты свою получишь раньше, чем думал, — ответил Григорян и взглянул на Орлова. — Только вид у нее так себе. Подумай о коллекции черепов.

— Это ведь не семя «Гура-тау»? — осторожно спросил Фома, видевший впервые в жизни темное проклятье.

— А теперь это вас не касается, — ответил следователь и поджав губы снова взглянул на то, что осталось от Падлова. — С этого момента, этим делом занимается седьмой отдел Службы Безопасности Империи.

— Но в в ней только шесть отделов, — осторожно произнес Фома.

Тут Григорян повернул голову к нему. на стальной пластине кроваво красным цветом зажглись руны, на скуле появилась вязь каких-то завитушек, наподобие арабской письменности, а красный свет из глаза слегка поутих.

— Для таких дел и нужен седьмой, — ответил Григорян.

Глава 8

Остатки дня я провел за тренировками. Естественно переживал и нервничал, но при этом старался контролировать не только мысли, но и эмоции. Отчасти это тоже своеобразная тренировка и мне она была необходима. Иначе с подобными эмоциональными скачками, просто скоро выгорю.

В тот день я ничего не ел. Перед сном выпил лишь стакан кефира, который у нас был не часто, и лег в кровать. А на утро с относительно светлой головой, отправился распродавать остатки зёрен. На удивление, мне даже не требовалось пить кофе с утра, так как я уже проснулся достаточно бодрый. Только вот я всё равно выпил одну чашечку. В какой-то степени это стало для меня своеобразным ритуалом, для хороших продаж на весь день.

Перед выходом из дома я всё же решил ещё раз попробовать позвонить Марку Шолохову. Безрезультатно. Значит, заеду к нему по дороге. Надеюсь, сегодня он окажется на месте…

Сев в Гоблина, завел машину и уставился на приборную панель. Кристалл был практически полностью заполнен, а его зарядка показывала всё те же ноль целых девять десятых.

Хм. Ну, раз уж на то пошло, такое меня полностью устраивает.

Я улыбнулся и поехал по, заранее намеченным для себя, точкам. Погода сегодня на удивление была просто отличная. Ясная, солнечная, но при этом слабый, прохладный ветерок создавал ощущение свежести и легкости.

Под конец лета не часто встретишь подобную погоду.

По пути, на всякий случай, я заехал в одно место просто убедиться, что они не успели распродать зерна и им пока что не требуется пополнения товара. Так и произошло. Я поздоровался с баристой, узнал как дела и поехал дальше. Судя по его прикидкам, к ним в ближайшую неделю точно не понадобиться заезжать… Для меня это плохо конечно, но в целом кофе продаётся, клиенты довольны, хозяин доволен. А значит, всё нормально.

Следующим место назначением у меня был неизвестный адрес. Хотя, если честно, я пару раз обращал внимание на это заведение, но постоянно откладывал его посещение. Мне всегда казалось, что это какая-то дорогая кофейня, возможно даже ресторан. Но как оказалось, это обычная кафешка с расширенным меню. То есть там и посидеть приятно можно, и покушать, однако они всё равно профилируются на кофе и у них он есть даже разных сортов на выбор. Такое не в каждой кофейне встретишь.

Подъехав к намеченному заведению, я остановился на парковке, которая принадлежала этому заведению. Вход в кофейню был достаточно красивый. Широкое узорчатое крыльцо, украшенное различными живыми цветами. В самом же помещении были огромные витринные стекла, через которые можно было наблюдать за происходящим на улице. Но это если сесть столики, которые располагались с этого краю. Так же там можно было грубо говоря и уединиться в темном углу. Конечно не такие закрытые кабинки, как в кофейне, где сидит Марк Шолохов, но тоже ничего…