Пусть дерутся другие (СИ) - Булаев Вадим - Страница 31

Приглашённый в студию начинал по новому кругу рассыпаться в патриотичных клятвах, съезжая на то, какой он великолепный человек. Тогда журналист заходил с козырей.

Он или находил предыдущие обещания гостя студии, дотошно разбирая их выполнение с неизменным уклоном в критику, или действовал совсем уж по бульдозерному — тупо спрашивал, что из общественно-полезного человек сделал до того, как решил податься в политику? И вот тут уж беседа снова переходила в практическую плоскость, требующую подкрепления конкретными фактами.

Примерно половина этих умников уходила с его программ, не высиживая до конца и громогласно обвиняя в работе на конкурентов, предвзятости и заангражированности, а Гленноу лишь разводил руками, предлагая зрителям самостоятельно делать выводы.

Причина такой нелюбви к политикам для меня осталась загадкой, однако я её одобрял целиком и полностью. Тоже их не переношу. Скользкие, навязчивые до опупения. Пока в избирательном бюллетене отметку не поставишь — роднее родных. Потом — разве что в визоре мелькнут, на перерезании ленточек.

Кроме того, в поиске сюжетов Глен не ограничивался своим государством и без особых проблем катался по планете, встречаясь с разными занимательными личностями то на летней площадке кафе, то в арендованных студиях. Не может герой нового выпуска приехать к нему — он сам выезжал, не чванился.

Изучая записи передач, я постоянно натыкался на комментарии жителей Нанды и поначалу считал их проплаченной накруткой популярности. Точно помнил — в этой стране заблокировали все общие с другими странами соцсети и все новостные сайты, кроме внутригосударственных источников информации. Власти опасались мифических «Агентов влияния», способных разжижить несгибаемость граждан, а на самом деле контролировали подачу информации. Сражались за умы соотечественников, подсовывая им то, что необходимо в текущий политический момент.

Однако с видеохостингом такой номер не прошёл. Да, цензура имелась, но сам сайт принадлежал межзвёздной корпорации (как свидетельствовало лицензионное соглашение для пользователей), и важным шишкам оставалось лишь скрипеть зубами от бессилия и грязнуть в бесконечных судах за блокировку того или иного контента. Люди и оттягивались, прорываясь в общий сетевой мир со своим мнением.

Гленноу, как по заказу, в контентных тяжбах замечен не был.

На нём я и остановился. Нашёл адрес электронной почты, контактный номер студии.

Оставалось договориться с Роной.

***

Вскоре она показалась. Прошла на кухню, не поворачиваясь в мою сторону, включила кофе-машину. Я пошёл следом, остановившись на входе.

— Могу предложить идею, как вытащить Артура.

— Слушаю, — женщина стояла ко мне спиной, еле уловимо сутулясь. — Как?

— Через общественный резонанс.

— Точнее.

Донце чашки стукнуло о блюдечко, сбивая с настроя. Ей что, без кофе — не жизнь?

— Вашего сына и моего друга, — это я посчитал упомянуть обязательным, — можно обменять на кого-нибудь из пленных, содержащихся в Нанде. Раз есть война, есть и пленные! Не может не быть!

— Каким образом ты собрался организовать обмен? — Рона соизволила повернуться, величаво приложив край чашки к губам. — Кто тебя послушает?

— Вы свяжетесь с журналистом Гленом Гленноу и предложите эксклюзивный материал. Его координаты я нашёл в сети.

Сутулость в женской фигуре исчезла, плечи расправились, выпячивая грудные имплантаты, а голова недоверчиво склонилась набок, как бы убеждаясь в том, что я действительно стою в этом доме, здесь и сейчас.

— Видела его шоу. Яркий господин... Что ты навыдумывал, мальчик?

Мама первого номера смотрит внимательно, не моргая. Продолжаю нагнетать.

— Вы предлагаете журналисту раскрыть личность известного автора детских комиксов — дядюшки Чичуха. Однозначно сенсация! Слишком популярны Ло и Го, чтобы от такого отмахнуться. Потом жалуетесь, что ваш сын уже четыре года с вами толком не общается, а теперь совсем пропал. Где он — вам, вроде как, неизвестно.

— Арти в тюрьме! — строго поправила она. — А ты мелешь чепуху!

— Об этом говорить не надо, — полушёпотом ответил я, как бы намекая на конфиденциальность сказанного. — Эта информация появится в комментариях под передачей. Ну представьте, что вы не додумались посмотреть реестры. Побудьте для дела глупенькой, — от услышанного щёки Роны начали покрываться румянцем раздражения, но взгляд оставался внимательным, выжидающим. — Прошляпили, проморгали, буквой в запросе ошиблись, адвокаты схалтурили… удобных причин полно. И не спорьте, так надо.

— Почему?

— Вряд ли Гленноу согласится на столь открытую подставу. В конце концов, это шоу несколько другого формата, нежели поиск пропавших родственников. Он — мужчина с характером, откровенной эксплуатации не потерпит. И это... Я бы зафиксировал все выписки о приговоре нотариально. На случай, если попробуют подтереть. Для страховки. Когда судьба Психа, как бы случайно, прояснится...

— Арти, — уточнила женщина, склоняя голову на другую сторону, ещё более заинтересованно. — Моего мальчика зовут Арти. Я не люблю кличку «Псих». Он не такой.

Нашла к чему придраться… Но оживилась, уже легче.

— Арти. Прошу прощения за бестактность, — пошёл я на маленькую уступку. — Вернёмся к сути. После появления ссылок на приговор вас обязательно начнут атаковать блогеры всех мастей, возможно, и на телевидение пригласят. Это вторая сенсация: «Детский писатель — солдат!» «Защитник родины в плену!» … Шоу пойдут валом, сопровождаемые волной ненависти и восторгами. Предпочтение желательно отдавать тем ведущим, кто будет «за» нас. По моему суждению, больше всего их наберётся в Нанде, гражданами которой вы являетесь. Шум нужен. Чем больше, тем лучше. Если потребуются деньги на накладные расходы, у меня немного есть.

Оставив кофе в покое, Рона прошлась по кухне, скрестив руки на груди и спрятав ладони в подмышки, словно мёрзла.

— Твоя мысль понятна. Ты хочешь создать ажиотаж вокруг персоны моего сына, оставив меня, как бы, в стороне и через общественный резонанс вынудить правительство пойти на обмен? — упоминание о деньгах женщина пропустила мимо ушей.

Я повторил комбинацию с руками — тоже скрестил их на груди. Так удобней стоять при затяжных разговорах.

— Примерно да. Долго, муторно, но лучше, чем ничего. Конечная цель — заставить шевелиться чиновников из Нанды. Для этого вам придётся раздавать интервью направо и налево. Адвокатам тоже будет полегче. Общественные запросы, в определённом смысле, развяжут им руки.

— Но ты забыл про свой поход к Гленноу. Неужели ты считаешь, что Арти в этом вопросе обошли стороной? По твоим словам — вряд ли. Соответственно — в Роне проклюнулись старые, учительские замашки, выразившиеся в назидательных интонациях, — он нужен там, в тюрьме. Или я ничего не понимаю в интригах и покере.

— Сомневаюсь. Мой взвод отпустили. История закончена.

— Не скажи...

Задолбала она своим скепсисом.

— Что вы теряете? — перешёл я в наступление. — Сведения о приговоре вашему сыну взяты из открытых источников — ничего секретного. Мать переживает за отпрыска — нормальный процесс. Пытается спасти любимое чадо, причём законными способами — трижды нормальный процесс! Суд прошёл, таиться нечего. Можно играть в открытую.

Она с вызовом тряхнула рыжей копной волос, одним махом допила кофе, вернула чашку с блюдцем на столешницу.

— Ты допускаешь, что журналист мог так же общаться с Арти, как и с тобой?

— Разумеется. Считаю это более чем вероятным и выгодным.

— Поясни.

— Если Гленноу видел вашего сына, то он или промолчит, или намекнёт об этом событии. Последнее было бы чудесно, но слабо верится... При любых раскладах нас интересует публичность, а не его отношения со всякими спецслужбами. Но и тут присутствует положительный фактор — вздумай Глен отказаться от выпуска шоу в эфир и сообщить о вашей заинтересованности кураторам из КБР, то они все окажутся на растяжке: или полностью игнорировать само существование Пс... — еле успел прикусить язык. По привычке тянет наставника Психом именовать, — Артура, или мириться с общественным резонансом. Я склоняюсь ко второму варианту. Им-то что? Сидит «титановец» и сидит, по закону. К тому же, секрета из приговора они не делали, всё напоказ. Оттуда и следует начинать, из Розении. Внаглую. Полыхнёт там — телевизионщикам Нанды ничего не останется, кроме как клепать сюжеты о патриотическом патриоте, гниющем в кровавых застенках.