Ночь без звезд - Гамильтон Питер Ф. - Страница 32

«Я целиком и полностью скомпрометирован. Из-за того что она рассказала о моей родословной, меня раскроют. Она сделала это сознательно», — думал он.

Медсестра наложила повязку на посиневшее, опухшее запястье и рекомендовала сделать рентгеновский снимок. Возможно, у него переломы. Придется походить в гипсе пару недель. Она предложила ему принять обезболивающее. Чаинг хотел отказаться, но счел отказ невежливым. «И непохоже на меня. Не стоит рисковать».

Он проглотил таблетки и переоделся в запасную одежду, которую принес ему один из сотрудников из личного шкафчика. И лишь тогда Чаинг заметил, что его жетон НПБ пропал, его выбросили вместе с испорченной одеждой.

Двое немного смущенных охранников ожидали его, впрочем, он знал: так и случится. Чаинг их знал, как и всех в местном управлении, но ничего не сказал, пока они вели его в подвал. Он почувствовал скорее возмущение, чем страх или гнев, когда они завели его в камеру для допросов. Еще унизительней казалось то, что именно в этой камере — три на три метра, кирпичные стены, выкрашенные скучной серо-зеленой краской, — допрашивали ренегатов и реакционеров. Посередине стол, по обе стороны от него обычные стулья, лицом друг к другу. По крайней мере, его не отвели в камеру на пятом уровне — туда, где подозреваемых привязывают к столам, где для поисков правды используются инструменты и инъекции. «Пока еще не отвели».

Он совершенно потерял счет времени, когда дверь снова открылась. В камеру вошел мужчина, которому можно было дать больше ста лет, в идеально сшитом темно-сером костюме, белой рубашке и тонком темно-красном галстуке. Чаинг его не знал, поскольку мужчина не работал в Опольском управлении. Но явно служил в НПБ. От него веяло холодом и властью, именно так Чаинг всегда старался себя преподносить.

Мужчина уселся на стуле напротив Чаинга и поправил окуляры в стальной оправе. Толстая картонная папка легла на стол.

Чаинг посмотрел на заголовок. Его имя печатными буквами. «Если там есть хоть один намек на предка-элитария, то я погиб».

— Капитан Чаинг.

— Так точно. А вы?

— Стонел. Директор Седьмого отдела. Я прилетел из Варлана специально для беседы с вами.

Чаинг кивнул.

— Ну разумеется.

Все знали о Седьмом отделе, подразделении внутренней безопасности НПБ. Но… чтобы сам директор!

— Являясь офицером НПБ, вы наверняка понимаете, как пройдет наша беседа. И мне не обязательно проводить обычную процедуру угроз и обещаний, не так ли?

— Так. Вам не обязательно это делать.

— Хорошо. Меня не интересует гнездо и их планы по саботажу на ракетостроительном заводе. Мне нет дела до Лурври, хотя я опечален потерей хорошего офицера. И случившееся с товарищем Денериевым меня не волнует.

— Так что вас интересует?

Стонел одобрительно сложил губы куриной гузкой.

— Прямо сейчас? Лишь одно. Расскажите мне… Какая она?

Чаинг не стал колебаться.

— Невероятно пугающая. У нее мощное оружие. Этих паданцев она просто… растерзала в клочья.

— Вы видели ее оружие?

Чаинг склонил голову набок, пытаясь припомнить детали резни. Оказалось непросто, даже несмотря на его прекрасную память: последние несколько часов он сознательно давил в себе воспоминания об ужасах.

— Если подумать, то нет. Воздух задрожал, словно жарким летним днем, а затем что-то вспыхнуло. Но в руках у нее ничего не было, никакого оружия.

— Она появилась вовремя, с ваших слов. Она не упомянула, откуда ей стало известно о гнезде?

— Сказала, что элитарии перехватили какой-то зашифрованный сигнал и поэтому знали о существовании гнезда в Ополе. Они начали следить за ним.

— Они? То есть она сотрудничает с радикалами?

— Она сказала, будто находилась в Ополе несколько дней, помогала местным элитариям отслеживать сигналы.

— Что еще она сообщила?

— Одна вещь мне показалась интересной: она сказала, будто пообещала Матери Лоре защищать Бьенвенидо.

— Мне сказали, что это правда.

Чаинг чуть со стула не упал. Он бросил на Стонела подозрительный взгляд.

— Как это может быть правдой? Она выглядит лет на двадцать. В легендах, конечно, говорится, якобы она жила еще в ту пору, но тогда выходит, что она последняя из ныне живущих, кто видел Великий Переход Бьенвенидо.

— Кайсандра родилась в Бездне. Найджел дал ей какое-то лекарство Содружества, которое позволило ей сохранить юность, очевидно так.

— Ох!

— В самом деле. Она решила оставить это лекарство при себе, впрочем, как и многое другое. Уникальность способствует консолидации ее квазимистического статуса среди элитариев и прочих реакционеров.

— Но она нам помогает.

— Да, когда ей выгодно.

— Тогда зачем вся эта секретность? Если она владеет технологиями Содружества, то почему бы не помогать нам открыто?

— Ответ прост — Найджел Шелдон. Кайсандра состояла у него… в компаньонках. Премьер-министр Слваста не ошибался, не доверяя ей. Она участвовала в революции не во имя борьбы с несправедливостью, но просто для того, чтобы дать возможность Найджелу украсть старый квантумбустер Капитана. Она сотрудничала с супругой Слвасты, стараясь повлиять на решения нового Народного конгресса. Ей нельзя доверять. Мы до сих пор не понимаем цель Найджела. В Бездне мы, по крайней мере, находились на равных условиях с паданцами. Оглядываясь назад, можно даже говорить о нашем преимуществе перед ними, ведь Бездна давала нам особые ментальные способности. В Бездне наши души отлетали в любящие объятия Сердца, мы были бессмертны. А здесь мы умираем навсегда. Это не освобождение, как утверждали Найджел и Ангел-воительница. Это немногим лучше проклятия.

— Она убила паданцев. Она спасла меня.

— Если мы падём, она падёт вместе с нами. Несмотря на все ее оружие и технологии, она одна. Она не сможет защитить всю планету от паданцев.

Чаинг тяжело выдохнул.

— Ладно. Мы не можем истребить ее, она не станет с нами сотрудничать. И что теперь?

— Теперь вы о ней все знаете, и у вас есть выбор. Или, вернее, он есть у меня.

«Именно так она и сказала, Уракус ее побери».

— То есть?

— Насколько я понимаю, в усадьбе Ксандер вы видели паданца-производителя?

— Так точно.

— Их существование чрезвычайно плохо влияет на моральный дух граждан Бьенвенидо. Вы с этим согласны?

— Они меня до Уракуса напугали.

— Вопреки слухам, Седьмой отдел не занимается вопросами внутренней безопасности. Мои кадровые офицеры полностью осведомлены о паданцах-производителях и занимаются не только их истреблением, но и сокрытием факта их существования от широкой общественности. Вы на своем опыте узнали, насколько они опасны, то есть вы уже сдали необходимые нормативы для зачисления в отдел. Но я предлагаю эту возможность только офицерам с прекрасным послужным списком. — Стонел похлопал рукой по папке. — У вас такой и был, за исключением одного досадного промаха.

Чаинг нахмурился.

— Какого промаха?

— Чуть раньше тем же вечером вы привезли Кориллу сюда, в управление НПБ.

— Так точно. Мы спасли ее от паданца-производителя. В этой ситуации пришлось действовать быстро, и мы привезли ее сюда для допроса.

— Существуют четкие приказы относительно элитариев, и первый из них гласит: их нельзя допускать в здание НПБ, поскольку они могут сообщить другим то, что узнают. Это серьезное нарушение безопасности. Ее следовало отправить в камеру для содержания элитариев. Именно потому мы их и создали.

— Но передо мной в приоритете стояло активно действующее гнездо, которое избрало целью ракетостроительный завод. Времени не хватило на что-то другое.

— Срезаете углы, капитан?

Чаинг понимал: его провоцируют, проверяют характер.

— Я действовал по ситуации, спасая завод, — спокойно ответил он. — Возможно, вы считаете важными другие вещи, но я занимаюсь именно этим.

Стонел снял очки и положил их поверх папки. Его запавшие глаза задумчиво разглядывали Чаинга.

— Мне нравится ваша посвященность, капитан Чаинг, и я могу оценить трудности текущей операции, именно поэтому я и хочу перевести вас в Седьмой отдел.