Измена. Неверное решение (СИ) - Каттен Лила - Страница 23

– У вас очень красивый дом.

Она нерешительно метнула глаза в мою сторону, и я все понял.

– Думаю, мы его возьмем. Документы я уже просмотрел. Поэтому полагаю можно оформить куплю-продажу как можно скорее.

Дедушка от неожиданности потерял дар речи, прежде чем снова заговорить.

– А уступить? Я могу и скинуть. На кровать мальцу вашему или…

– Не стоит. Я куплю по той цене, что вы выставили.

После всех его громких спасибо и пожеланий мы вышли на улицу.

– Петр Семенович, – обратился к нему, когда вспомнил кое-что важное, – а если я пошлю сюда юриста. Он займется оформлением, с предоплатой в пятьдесят процентов, они могут въехать сразу?

– А я вот как раз уезжаю в среду. Сын за мной приедет. Хотел спросить, куда мне ключи-то девать.

– Тогда в среду Варвара будет тут и вы отдадите ей ключи.

– Значит, договорились.

Обговорив еще несколько деталей, мы садимся в машину спустя буквально час с момента, как приехали сюда на осмотр и уезжаем.

В дороге мы молчим. Это комфортно. Говорить особо и не о чем. Я замечаю, что ребенок засыпает, убрав книгу на сидение. Его мать смотрит в окно.

Мы приезжаем к шести вечера и когда Антон, сказав короткое «До свидания» уходит, Варвара задерживается.

– Я хотела сказать спасибо за то, что ты делаешь, – молчу, просто кивнув.

А что сказать?

– Документы юрист приедет заберет, они необходимы для оформления, – напоминаю ей.

– Дом будет оформлен на Антона.

– Как считаешь нужным, поступай, ты его мать.

На этот раз кивает она и попрощавшись уходит.

Я падаю в автомобиль и уезжаю домой.

Мне очень хочется завернуть на улицу, которая приведет меня к родителям Нины, но, понимая, что это плохая идея все же выруливаю в другую сторону и паркую машину у нашей высотки.

Надеюсь, что этот дом останется нашим семейным. Не уверен, что смогу жить без дочери и моей Нины.

Поднявшись в лифте на свой этаж, я открыл дверь и сразу же почувствовал присутствие моей жены внутри.

Ее аромат, ее дыхание… Какие-то немыслимые вибрации сотрясали воздух, и я почти задохнулся.

Мое сердце почти выпрыгивало из груди, пока я снимал обувь и скидывал одежду. Пока несся по комнатам, ища мою любимую женщину. И также быстро оно сорвалось с восьмого этажа высотки, когда я увидел, что она приехала забрать свои вещи.

Глава 24

Нина

Как только его машина скрылась из вида, я упала на пол и разрыдалась. Это все что я могла сейчас делать.

Я смотрела на него и чувствовала, как мое сердце разбивается, как мы оставляем между друг другом огромную пропасть, и она становится бездонной.

И в то же время грудь жжет от боли… это сердце рвется из нее и не желает отпускать.

Как мы дошли до этого? Как построили маршрут до этого хаоса, что сотрясает нашу, казалось бы, счастливую жизнь. Но ведь мне это не казалось? Счастье.

Оно же было в моих руках. И он был… А теперь…

Я слышу, как мама поднимается по лестнице, потому что становится слышно дочку, и я впервые в жизни не хочу, чтобы она была сейчас рядом. Иначе я напугаю ее…

Поэтому, когда дверь открывается, я сразу умоляю, не поворачиваясь.

– Мама, прошу тебя…

Она глубоко и тяжко вздыхает. Дочка верещит и явно улыбается, судя по звукам.

«Улыбайся девочка моя… Что бы ни было, всегда улыбайся…» – мысленно желаю ей.

– Что же вы творите, – шепчет мама и закрывает дверь.

– Теряем… вот что мы делаем, – отвечаю тишине, которой наплевать на мои слова.

Я уснула на кровати, кое-как умудрившись до нее доползти, а проснулась уже под вечер.

Когда вышла из комнаты, услышала, как папа играет с Машей внизу и меня ударило волной стыда перед дочерью.

Я быстро умылась и спустилась к ним.

Родители молчали. Мама накрывала на стол, с чем я и решила помочь, прежде чем дочка устроила истерику и попросилась ко мне. Папа отводил глаза, но я знала, что у него уйма вопросов и он то ли зол, то ли просто обеспокоен.

– Приятного всем аппетита, – пожелала и принялась кормить Машу, но, видимо, сегодня аппетита нет у всех. Кроме малышки, разумеется.

Молчание было тягучим и приносило дискомфорт. Я не люблю, когда за меня волнуются родители или кто-то еще. У меня было десять ужасно тяжелых лет сплошных неудач с беременностью и вспоминать эти эмоции, которые подавляли их обоих, я не хочу.

– Мам, пап, – обращаюсь к ним обоим, – я в порядке.

– В порядке она, – бормочет отец и подносит ложку с рагу ко рту.

– Не до конца, я согласна. Но это не повод сидеть с такими лицами.

Мама поднимает глаза и в них столько боли, что у меня снова разрывается сердце. Видимо, она поняла, что мы со Славой поставили точки в вопросах ДНК и прочем.

– Ну мам, – глажу ее кисть, накрыв своей ладонью. – Мы справимся с ним и все уладим.

– А я бы тоже хотел поговорить с твоим мужем.

– Папа…

– Ваня…

В голос с мамой останавливаем его.

– Вот и я тоже поговорил бы, так вы не даете, – снова бурчит.

– Пап, не нужно.

– Тогда объясни так, чтобы я не волновался Нина. Мне одного взгляда на тебя достаточно, чтобы захотеть пойти к твоему мужу.

Впервые он говорил о Славе таким недружелюбным тоном. И мне хотелось защищать мужа, несмотря ни на что.

– Ребенок, которого я видела действительно от Славы.

Мама издала громкое «Ах», отец опустил глаза в тарелку.

– И несмотря на это, мы… Я думаю, что нам нужна пауза, чтобы во всем разобраться и решить, что делать дальше.

Решаю не говорить о том, что мне сказал Слава. Это останется между нами двумя и той девушкой. Во всяком случае от меня никто ничего не узнает.

После ужина я отправляю родителей наверх, а сама мою посуду, пока Маша спокойно лежит в гостиной, пожевывая прорезыватель для зубов на специальном мягком коврике для детей.

Мысли уносят в этот самый разговор, и я впадаю в ступор, прокручивая каждое слово.

– Ты смотришь в одну точку уже пять минут, Нина, – говорит неожиданно мама.

– Да просто знаешь, – полоскаю последнюю тарелку, – никак не могу поверить, что мы это те, кто есть сейчас.

– И кто же вы сейчас?

– Никто? И опять же, так не назовешь, когда внутри все рвет от мыслей о нем.

– Я бы тоже не назвала вас никем, дочка, – поворачиваюсь к ней, сидящей за столом небольшим.

– Ты права. Но все так запутанно и плохо…

– Так и останется, пока не поймешь, что делать.

– А как понять, мам? Потому что я сейчас в таком диком состоянии…

Опускаю голову на свои ладони и тру лицо.

– Мы так легко распознаем любовь в других людях. Так легко свои чувства определяем, а предательство? Словно внезапно становимся слепыми. Как я могла не увидеть, что мой муж в полном беспорядке? Не увидеть его?

– В то время ты сама была не в лучшем состоянии Нина.

– Ох, мама, я так опустошена.

Она гладит по голове, и я сразу же чувствую слезы в глазах.

– Просто побудь наедине с собой и подумай. Построй заново каждую мелочь прошлых лет и настоящее. Представь себя без него и с ним, но уже с этим мальчиком. Он уже никуда не денется, Нина. И это большая ответственность, шагнуть вперед.

И впервые эта мысль оседает на моей душе.

Нас больше никогда не будет трое. Внезапно в наш мир вторглись и растянули его на его несколько углов. Почти варварски, но с громким оправданием, против которого я не могу пойти.

Мне столько всего нужно обдумать.

– Если хочешь, я присмотрю за Машенькой этой ночью?

– Нет, что ты, – поднимаюсь и смотрю на нее благодарно. – Спасибо, мамуль за все.

Обнимаю ее и целую в висок, уходя из кухни. Забираю дочь и поднимаюсь к себе.

Вспоминаю о визите к свекрови и знаю, что это будет катастрофой. Так как мне ни разу не позвонила Раиса Семеновна, значит, он ей ничего не сказал. А я завтра как слон в посудной лавке буду. Актриса из меня ужасная.

– Давай-ка мы устроим воздушные ванны, – раздеваю дочку и оставляю рядом с собой на кровати голышом, отчего она радостно визжит.