Добыча хищника (СИ) - Ромова Елена Александровна - Страница 47

Его поцелуй нежный, глубокий и присваивающий. В нем – обещание.

Тай подхватывает меня на руки. Знаю, он сейчас способен прикончить любого, кто встанет у него на пути. Он в своем праве – я принадлежу ему. И это мой ирахор.

Глава 30

Он просто гулял по кабинету.

Выпустив мою руку из своей широкой ладони – словно отпустив на волю пташку – он впервые был среди людей абсолютно свободным: способным причинять боль и дарить смерть. Избиение младенцев на картине Рубенса выглядело не так трагично, как выглядела его немая угроза по отношению к нам, беззащитным людям.

Я на секунду представила, что по комнате прохаживается хищник – ощущение опасности захлестывало с головой. Адреналин бежал по венам, сердце стучало отбойным молотком.

Я села рядом с полковником Шиловым, который держался крайне неловко, будто с появлением Тая он, как военный, оказался в меньшинстве. Суров остался стоять у стены, опасаясь подступать ближе. И это вовсе не трусость, а скорее ярость, потому что он не желал находится со чужаком в одной комнате.

Еще несколько солдат безмолвно стояли в разных углах, неподвижные и бледные, точно манекены.

Над столом были установлены мониторы, по которым транслировалось видео из других стран.

– Как мы можем к вам обращаться? – раздался твердый мужской голос, лишь слегка искаженный микрофоном.

Прямо передо мной, за столом сидел пожилой человек, чьи звезды на погонах свидетельствовали о высоком воинском звании.

– Министр обороны, – пояснил Шилов, склонившись к моему уху, – левее – верховный главнокомандующий.

Его я узнала без подсказок. Это ж надо – сидит, смотрит, как самый обычный человек.

И я, Эля Черникова, сижу напротив с наиглупейшим видом.

Да ладно…

Я взглянула на Тайгета, который как раз в этот момент прошел мимо Сурова. Их взгляды пересеклись. Тай втянул воздух и прикрыл веки. Плохой знак – он чувствует слишком много эмоций, и они его увлекают.

– Как мы можем к вам обращаться? – повторился вопрос.

Игнорировать – пожалуй, самая раздражающая черта чужака. Он не спешил отвечать.

– Как мы можем к вам… – когда этот вопрос был готов прозвучать и в третий раз, я вскочила на ноги.

– Простите… – затараторила, и изумленные взгляды присутствующих схлестнулись на моем лице: – Вам не нужно как-то его называть… – кажется, только я имела инструкцию по эксплуатации Касара: – Просто спросите, что вас интересует больше всего.

Человек за столом поддался вперед. В отличие от нас, он плевал на дресс-код. Ему было комфортно и в камуфляже.

Под его взглядом я медленно осела обратно.

Тай, между тем, взял стул за спинку и вытянул его так, чтобы обозревать всю комнату без проблем.

– У вас десять минут, – произнес он своим невероятно хищным, угрожающим тоном. – Слушаю.

Дипломатия – вовсе не та наука, которой он поклонялся.

– Ваши возможности безграничны, – прозвучал голос президента, – вы неуязвимы. Это не оставляет нам никаких шансов, но я хочу знать, может ли человеческая раса рассчитывать на спасение?

Сев на стул, Тай закинул лодыжку на колено и вальяжно откинулся на спинку – ему был неведом страх и стыд, он не умел притворяться – и я не могла не любоваться им. Врагом всего человечества.

– Спасение от чего? – уточнил он.

– От смерти.

– Разве этого вам стоит бояться? Все вы умрете рано или поздно.

Собеседник обдумывал эти слова.

Мы все напряженно размышляли.

– Я имею в виду, – снова пробует осторожно президент, – можем ли мы договориться с вами, как с представителем иной цивилизации…

Вести беседу с Тайгетом Касаром – это ходить по минному полю.

– Я не представляю никакую цивилизацию. Я не существую вне этого мира.

Сглотнув, я до боли сжала кулаки – эта информация и для меня была новой.

– Почему вы убиваете людей? – когда-то я задавала ему точно такие же вопросы.

– А почему вы, – на губах Тайгета возникла усмешка – убиваете людей?

Повисло тяжелое молчание.

– Между разными государствами бывают войны, но мы никогда не стремились уничтожить человечество… – последовал ответ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А к чему вы стремились?

Кто кого допрашивает, извините? Или это экзамен?

– Любое государство воюет ради двух вещей: благо или безопасность.

– Благо и безопасность плохо сочетаются с войной, – усмехнулся Тай. – Войны возникают по другим причинам, не таким возвышенным. Это честолюбие и амбиции. Иногда гордость. Иногда глупость.

– И, тем не менее, мы никогда не допускали тотального уничтожения.

– И, тем не менее, – Тай находил особое удовольствие щелкать нас всех по носу, – вы его допустили. Вы утратили связь с тем, кто вас создал. Ваш выбор – смерть. Ирахор – это не действие, не мысль, не желание. Это суть поведения, результат, а я – инструмент.

– Я хочу знать, можем ли мы договориться?

– Нет.

– Но вы пощадили девушку.

Пауза.

На секунду янтарные глаза Тая вспыхнули опасным огнем. Он склонился вперед –в комнате сгустилось напряжение.

– Разве? – затаенно осведомился он.

– Вы же не желаете ей смерти?

Улыбка на его губах заставила меня содрогнуться.

– Я желаю этого очень сильно. Вы привели плохой пример, – и его взгляд наполнился холодом: – У вас еще пять минут.

– Что мы можем предложить вам, как компромисс?

Что же может предложить чужаку человечество? Купоны в Бургер-кинг? Повышенную пенсию? Плохую экологию? Глобальное потепление? Ядерную бомбу? Политическую пропаганду?

– Компромиссов не будет.

Я не была сильна в политике, но, кажется, переговоры завершились глобальным фиаско.

Люди зашевелились, переглядываясь – сейчас мы разойдемся, и все останется по-прежнему. Мы будем бороться за выживание, пока не погибнем. И это все?

– Минуту… пожалуйста, – приподнялась я, сама не ожидая от себя такого упрямства, – могу я тоже задать вопросы? Хм… – покашляла в кулак, потому что мой голос от волнения стал сиплым и едва слышным.

Наверняка, если бы я толкала речь на кинопремии «Оскар», я бы не подбирала слов с такой тщательностью, как сейчас.

С немого одобрения присутствующих, я развернулась к Таю.

На его губах застыла усмешка, ибо я – такая глупая я – в очередной раз бросала ему вызов.

– Можно уточнить одну вещь, – усилием воли я заставила себя не тушеваться, – ты сказал, что Халар – это не божество, – его глаза заинтересованно распахнулись, и я продолжила: – Мне кажется, что Халар – это суть знания. Как познание о добре и зле в христианской религии. И связь ваша с этим знанием заключается в том, что вы являетесь его некими хранителями. Вам дана способность видеть человеческие чувства и эмоции, добро и зло в каждом из нас. Вы пришли покарать нас за то, что мы стали другими, утратив связь с Халаром. Люди ожесточились, стали равнодушными, забыли о первоначальном знании. Ирахор – это, прежде всего, выбор. Но разве это не выбор человечества?

Тай тихо рассмеялся, а я обиженно фыркнула:

– Разве я не права?

– Возможно.

– Ты уклоняешься от ответа? – я победно вскинула бровь. – Ты как-то сказал, что твой выбор влияет на выбор других, но точно также происходит среди людей. Да, мы не идеальны. Мы ошибаемся. Но мы умеем исправлять ошибки. Мы умеем любить и жертвовать. Ты знаешь это.

Я вдруг впервые увидела в его глазах понимание и страшную тоску.

Он молча глядел мне в лицо, а я, как никогда, сознавала свою правоту. Я сознавала себя приблизившейся к чему-то большему.

– Ваш язык особенный, – продолжила уже увереннее, – потому что ваши слова и имена отражают вашу суть и суть других явлений. Вы – это конец одного мира и начало другого.

Взгляд Тая наполнился светом, и в нем – мягком сиянии – я ощущала слепое восхищение мною. И желание. Совсем другое желание – жажда обладания не телом, а скорее душой.

– Время вышло, – он поднялся и приблизился ко мне.