Добыча хищника (СИ) - Ромова Елена Александровна - Страница 32

– Сегодня ты не сможешь с ней позабавиться, – Константин и сам удивился насколько низким, хриплым и рычащим был его голос. – Оставь ее в покое!

Чужак чуть склонил голову к плечу – его глаза слегка сощурились.

– Нет.

Как кувалдой по башке – Суров почувствовал, что это «нет» звенит у него в ушах.

– Не трогай ее, – тихо, но весомо сорвалось с его губ.

– Я буду делать с ней все, что захочу.

Суров ощутил, как его взор застилает кровавая пелена. Ненависть была так сильна, что он почти потерял голову.

Чужак не сдержал издевательской усмешки.

– Ну, давай, – произнес он спокойно, будто приглашая померяться с ним силами.

Это было плохой идеей. У Сурова не было ни единого шанса, но он всерьез подумывал наплевать и на это. Даже, если он хоть один разок врежет по этому холеному лицу, он умрет не зря.

– Она страдает из-за тебя, ублюдок!

Чужак плавно оттолкнулся от подоконника, откинул полы черного пальто и заложил руки в карманы брюк. Гребанный засранец! В его глазах застыло чувство превосходства.

Да лучше сдохнуть…

Суров размахнулся, желая впечатать кулак в эту нахальную физиономию. Он предвкушал боль, сбитые костяшки, удовлетворение от того, как взметнутся черные волосы этого долбанного существа, как лопнут его губы…

… но его рука просто остановилась в ладони чужака.

Послышался хруст костей.

Суров завыл от боли.

Но самое хреновое, что татуированный педик преспокойно и медленно повернул его запястье, выкручивая сустав, коротко толкнул ступней под колено, опуская Сурова на пол.

– Не называй меня так, – произнес чужак совершенно спокойно. – Ты жив только потому, что она расстроится.

Суров замер.

Стиснув зубы и нещадно потея, морщась от адской боли, он стоял на коленях с вывихнутой и все еще несвободной рукой.

– Пошел ты на хрен… – прорычал он.

На секунду его рука оказалась на свободе, она упала на пол, словно неживая, а в следующую секунду его барабанные перепонки пронзил хруст ломающихся костей. Локтевая кость надломилась под ногой чужака, и Суров едва не потерял сознание. А вслед за этим неслыханная сила швырнула его о стену, он сполз на пол, задыхаясь от настигшей его агонии. Перед глазами вспыхивали кровавые круги.

Заглатывая воздух, он наблюдал, как чужак присаживается перед ним на корточки.

Янтарный взгляд равнодушно созерцал его страдания.

– Что ты за мразь такая? – губы и вся глотка у Сурова ссохлись, он едва мог говорить.

– Ангел смерти.

– Смешно.

– Я могу сломать тебе еще и ноги. Это будет еще смешнее. Хочешь?

Суров оскалился – ему было плевать.

– Не трогай девочку. Не трогай ее.

Кажется, в бездушных глазах чужака скользнуло изумление.

Он резко поднялся и повернул голову в сторону, где лежала девушка.

– Даже не думай! Не трогай ее, сука! Не трогай! – завыл Суров.

Не слушая эти вопли, чужак подошел к ее постели.

Обхватив ладонью щеку девушки, он склонился и горячо поцеловал ее в губы. Она тихо застонала в ответ, словно ощутив его прикосновение. Замерев у ее уха, он что-то прошептал ей, касаясь губами ее волос.

Константин до крови закусил губу.

– Я найду возможность тебя прикончить, – прохрипел он.

Разумеется, он не рассчитывал, что чужак испугается. Но чего он точно не ожидал, так того, что это существо захочет его помучить. Черная мужская туфля прижала к полу пальцы его растерзанной руки, выуживая из легких Сурова очередной стон боли. Чертово существо медленно усиливало нажим, и Константин корчился на полу, понимая, что останется и вовсе без руки.

– Хватит, – совершенно выбившись из сил, простонал он. – Хочешь отомстить за то, что пекся в ловушке? Лучше убей.

Чужак с издевательской медлительностью снял ногу с его пальцев.

– Помни, почему ты еще жив.

Его глаза сверкали во мраке – хуже и представить себе нельзя.

Суров понял, что теряет сознание.

– Я люблю ее, – вымолвил он, гладя на возвышающегося над ним чужака сквозь разрастающееся пятно мрака.

Тихий смех был ему ответом:

– Разве?

Глава 22

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Удивительное дело, но к середине ноября выпал густой, пушистый и сухой снег. Он укрыл базу, словно сахарная вата. В хмуром небе он кружил хлопьями, точно выпотрошенная перьевая подушка.

Я втянула морозный ночной воздух и поежилась от холода.

Хрупкая снежинка, упав на мою ладонь, моментально растаяла.

Занятно.

Я убила ее теплом своего тела. Нехотя, беззлобно, но убила.

Снег захрустел под подошвами ботинок. Мы оставляли следы на первозданном, чистом белом полотне.

– Ты уверена, что сможешь? – Рудова помогла мне влезть в кабину грузовика. – Ты еще слаба.

– Смогу.

Не так уж и сложно просто чесать языком.

Хотя…

Мои кулаки тоже немного почесывались.

– Мы несколько раз прокрутили запись, чтобы понять, что именно он тебе сказал, - перекрикивая шум двигателя, сказала Рудова. – Кажется, это было «четыре».

Я вскинула бровь – ох, уж и затейник.

Я тоже просмотрела запись несколько раз – не скажу, сколько именно, но отдельные моменты буквально «до дыр». Особенно те, где Константин держал меня за руку или гладил по волосам.

– Когда вернешься, появятся новости о результатах операции. Уверена, все будет отлично, – она похлопала меня по бедру.

После того, как руку Сурова соберут по частям и вставят пару килло железных пластин и болтов, он будет больше терминатор, чем Арнольд Шварценеггер, но это не значит, что Тайгету Касару автоматически прощается его жестокость. Напротив, его имя ожидаемо пополнит список плохих мальчиков, и его новогодним подарком от Санта Клауса станет пинок под зад в астрономические дали у скопления Феникса.

Нет, мне не кажется, что я перегибаю.

«Дворники» заскребли по холодным, запотевшим стеклам.

Рудова захлопнула дверь, и грузовик тронулся.

Сегодня меня сопровождал только водитель, и я не тряслась в кузове, как обычно. Сегодня мне было позволено ехать в тепле и комфорте, потому что еще вчера никто не строил прогнозов на мое выздоровление. И лишь это «четыре», оброненное чужаком мне в самое ухо, наталкивало ученых на мысль, что он не собирался меня убивать, лишив метки.

– О, черт… – выругался водитель.

Неприятно заскрежетали тормоза.

Машина остановилась на пустой дороге – в свете желтоватых фар размашисто мело снежинки.

Я не сразу заметила чужака. Высокая широкоплечая фигура лишь угадывалась за линией мрака.

– Что это? Почему он здесь? – испуганно вскричал водитель, будто я могла отвечать за всех чужаков, обитающих поблизости.

– Оставайтесь здесь.

Накинув капюшон, я соскользнула на землю – холодный ветер тотчас забрался мне под одежду.

Мои шаги были неуверенные и медленные – то ли из-за слабости, то ли из-за страха.

Снег хрустел под подошвами. За моей спиной напряженно лился свет, гудел двигатель под массивным капотом.

Я знала, что от чужака не убежать. А еще – на мне больше нет метки Тайгета Касара.

Эти два обстоятельства чертовски разгоняли кровоток в моих венах.

Тени вокруг чужака исчезали, будто мое приближение заставляло их испуганно отступать. А снежинки медленно умирали на моих щеках…

… Тай…

Впереди меня, возможно, не ждет ничего, кроме смерти.

… Тай…

Я убрала руки в карманы куртки, нащупывая светошумовую гранату.

Из мрака проступили очертания хорошо знакомого лица – все во мне, будь то телесное или духовное, затрепетало от ярости.

– Ты?

Я сделала шаг назад.

– Привет, зайчонок.

Вытянув руку с гранатой из кармана, я опустила ее вниз и замерла.

Ветер со свистом пролетел между мной и существом, которое уничтожило всю мою семью. На его губах расцвела улыбка:

– Я не рассчитывал на такой подарок, – его голос сочился омерзительной сексуальностью. – Только не после него… – во мраке блеснули белоснежные зубы: – Я страшно соскучился.