Добыча хищника (СИ) - Ромова Елена Александровна - Страница 21

Боже, она была изумительным, идеальным оружием, но… для Сурова она была просто девушкой. Девушкой, в которую он, кажется, влюбился.

***

Я уснула всего на секунду.

Несмотря на непрекращающийся шум, но незримое осуждение окружающих и откровенную враждебность, я спала, как младенец. Сон – это маленькая смерть. Так вот – я умирала сладко. И мне снилось, как мужские руки прижимают меня к твердому сильному телу. Кажется, не было ничего более желанного в моей жизни, чем связь с чужаком. Запретная связь. Вопреки всему сущему.

Я бы охотнее спала, свернувшись клубочком у него на груди до тех пор, пока не понадоблюсь ему. И, несмотря на внутреннее сопротивление, на осознание этого чувства, как проклятой болезни, я не могла этому противостоять.

Приоткрыв глаза, я заметила сквозь стекло, как сверкает белый, неяркий солнечный диск.

Закутавшись в одеяло плотнее, я лениво оглядела мужчин, которые разместились на соседних сидениях.

Вертолет стремительно набирал высоту – где-то под самыми облаками я ощущала единство с чем-то несокрушимым. Необъяснимо ведающим обо всем. Может, это была та самая пресловутая связь с Халаром, о котором я до сих пор знала слишком мало?

Инна сидела рядом и хмуро глядела перед собой.

Именно она помогла мне связаться с полковником Шиловым, и теперь мы летели в строго засекреченное место, где, как я предполагаю, была построена еще одна ловушка.

Все это казалось мне очень утомительным, если учесть, что вариантов избежать гибели у человечества не так уж и много. Тайгет Касар не посчитал ловушку чем-то столь важным, ради чего он стал бы беспокоить своих собратьев.

Очередная военная база встретила нас скупой однообразностью.

Еще сверху, на подлете, я увидела извилистые изгибы свинцовой непроницаемой реки – воспетая поэтами, знаменитая Волга.

– Засекреченный объект… – ухмыльнулась Инна. – Мы кажется под Тверью.

Она не удивилась, когда нас развели в разные стороны, едва мы ступили на землю.

Я была теперь персоной куда более важной, чем английская королева, и не имела права тратить драгоценное время на оформление бумаг, получение всяких бытовых мелочей, вроде зубной щетки и пропуска. Кроме того, зубная щетка, расческа или комплект сменного белья в виду рода моей деятельности мне могли и не понадобится.

Я предстала перед командой проекта в том самом виде, в каком они меня и оставили. Охотно верю, что при виде меня они испытали чудовищный стыд и досаду за то, что бросили меня умирать. Впрочем, их эмоции скорее были пронизаны первобытным ужасом, ведь теперь ко мне прилагался дикий, кровожадный чужак, которого они собственноручно пытали почти два месяца.

Удивительно, но никто не воскликнул: «Эля, как же мы рады, что ты осталась жива!» Кажется, я стала для них еще более мертвой частью эксперимента, чем была до этого.

После оформления всех бумаг и краткого экскурса в ситуацию в лабораторию привели Инну, которая выглядела так, будто только сейчас осознала, во что вляпалась.

– Рудова, – представили ее. – Инна Владимировна. Займет место выбывшего.

Это они имели в виду Сергея.

Выбывший…

– Начнем с того, что нам нужно перестроить работу с учетом новых обстоятельств, – взял слово Суханов, когда первый шок нашей всеобщей встречи прошел, оставляя после себя странное неприятное послевкусие: – Нам нужно понимать, насколько прочна основа отношений между объектом и девушкой…

Если переводить с пафосно-унылого языка на человеческий, то Вениамин имел в виду следующее: «Можем ли мы рассчитывать на то, что Элю не прикончат этой же ночью?»

– … и может ли объект повлиять на принятие решений представителей своей расы.

– Ей нужно поспать, – Севастьянов избегал встречаться со мной взглядом. – Это преступление… Девочка едва держится на ногах. Она ела хотя бы?

У меня сжалось сердце – может, Алексей Станиславович и оставил меня в прошлый раз, но он всегда относился ко мне по-отечески тепло.

– У нас есть приказ Шилова, – сухо отозвался Давид, который, напротив, изучал меня слишком пристрастно: – Мы все устали, но это не значит, что нужно все бросить. Если вы забыли, то время играет против нас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Артем сидел на лабораторном табурете, разглядывая плинтус. Он, кажется, вообще не хотел ни в чем участвовать. Крылов тоже оставался безучастным, по крайней мере, он хотел таковым казаться.

– То, что он ее не убил, еще ничего не значит, – сказал Севастьянов. – Если позволите провести грубую аналогию, то вспомните наш животный мир и редкие случаи, когда между хищником и его добычей устанавливается нейтралитет. Сейчас нам остается только довериться этой девушке и идти по пути познания, потому что мы сейчас не на что не годны…

– Говорите за себя, профессор, – усмехнулся Галоян. – Предлагаете плыть по течению? Ваши методики уже сильно подпортили нам кровь. Я считаю, что Элеонора должна выполнять четкие команды. Если она будет вести себя, как ей вздумается, это дорого обойдется человечеству…

Просто Армагеддон, а не Эля.

Я нервно рассмеялась, заставив Галояна оскорбленно заткнуться. Он побагровел до кончиков ушей.

– Вам смешно? – осведомился он сквозь зубы. – Вы имели счастье говорить с ним, но не узнали ничего важного! Все напрасно!

Я стиснула зубы от обиды.

Теперь мне стало понятно – раньше Суров оберегал меня от самодурства этого человека.

– Вот скажите, Элеонора, – разъяренно прошипел Давид, – что вам удалось узнать о нем за эту ночь?

Я втянула воздух носом, чувствуя, что хочу заплакать. Самое смешное, к этому бы отнеслись с пониманием, ведь я плакса.

– Что он не любит Майкла Джексона, – произнесла я хлестко: – И Бон Джови.

Галоян опешил.

Нет, он вздумал, что я не просто шучу, а обезумела.

– А еще он тащится от пирсинга и всяких безделушек, – продолжила я уже увереннее. – Он занимает верхнюю ступень чего-то там в своей иерархии, немного сентиментален и старомоден, увлекается историей и культурой, считает нас отсталыми и не чувствует от нас никакой опасности. Он дико красив, жесток и ему срать на все ваши методы, которыми вы пытаетесь его уничтожить!

Кажется, даже Инна изумленно застыла, невзирая на то, что сквернословить она научилась еще в детсадовском возрасте, а в свои пятьдесят шесть умела наповал убить словом. Надув нижнюю губу, она взглянула на Галояна:

– Пожалуй, ей просто нужно не мешать.

Он вытянулся в струну, будто получил по уху.

– Она будет делать то, что я скажу! Во-первых, она…

– Во-первых, она хочет в душ, – не дожидаясь его приказов, резко перебила я. – Во-вторых, поесть и поспать хотя бы час. А, в-третьих… – и я заявила со всей серьезностью, против которой любой довод Галояна был бы бессилен: – в-третьих, я хочу, чтобы вы катились к чертовой матери!

Пока Давид глотал воздух распахнутыми губами, Воробей покинул свой табурет.

– Пойдем, покажу, где здесь душевые, – сказал он, скрывая на лице усмешку.

Взяв меня под руку, он потащил меня прочь.

Глава 16

– Мне нужно помещение. Желательно, похожее на комнату или… спальню. Что-то уютное. Два кресла. Глубоких – это обязательно. Камин, можно искусственный. Еще офисный костюм и очки… гм, блокнот и ручку. Очки без диоптрий, пожалуйста.

Когда передо мной в кресло опустился полковник Шилов и уставился на меня, сидящую напротив его стола так, словно я проглотила лом, я выдала список требований, который составила пару часов назад, стоя в душе. Каюсь, там идея казалась мне блестящей, но едва поймав во взгляде Шилова оторопь, я смутилась.

Перво-наперво, полковник оглядел меня придирчиво. Не просто, как контактера проекта, а как весьма значимую фигуру в реалиях разворачивающихся событий. Кажется, в его голове в этот момент пронеслась какая-то невеселая мысль, потому что он скривился:

– Рад, наконец, познакомится. Я слышал о вас от подполковника Сурова.

– Он… в порядке?