Счастливый шанс - Финч Кэрол - Страница 52

Хэл, конечно, не преминул напомнить, что она неправильно поставила сальник.

— Ничего, в конце концов я бы нашла правильное положение, — заверила Андреа, а ее рука тем временем двинулась вниз по крепким мускулам его плоского живота, отчего дыхание Хэла сразу участилось, — иначе у меня бы затопило всю кухню. Но мы отклонились от темы, Грифф… так как мне возбудить мужчину?

— Черт побери, ты уже и так отлично справляешься с этой задачей. Просто вспоминай последовательность своих действии при починке канализации.

Андреа звонко расхохоталась.

— Тебя послушать, так выходит, что хороший секс — вроде хорошего водопровода! Эдак ты, чего доброго, заявишь, что моя рука — разводной ключ.

— Возможно, — пробормотал Хэл, быстро теряя интерес к шутливой перепалке.

Он поймал себя на мысли, что хочет испытать с Андреа то, чего он никогда не позволял себе с другими женщинами — не позволял, потому что в своих сексуальных связях обычно предпочитал оставаться хозяином положения. Но с Андреа ему захотелось, чтобы она взяла инициативу на себя, чтобы она сама прикасалась к нему, исследовала его тело.

Густые волнистые волосы Андреа рассыпались по его груди, а губы заскользили вдоль его ребер, и Хэл замер, забыв даже дышать. Кончики ее грудей едва коснулись его кожи, но прикосновение было таким невыносимо дразнящим, что Хэл инстинктивно протянул руку, чтобы ответить на ее ласку.

— Когда ты так делаешь, мне трудно сосредоточиться, — прошептала Андреа. — Не забывай, ведь это мне нужно практиковаться, а не тебе. Что скажешь? Каковы мои успехи?

В ответ Хэл только невнятно промычал что-то, потому что ее рука в это время задержалась у него на животе там, где клин жестких курчавых волосков сужался, исчезая за поясом джинсов. То, что она вдруг застеснялась коснуться его именно там, где Хэлу больше всего хотелось, стало для него настоящей пыткой.

— Не мог бы ты расшифровать свое «м-м» поподробнее?

Боже правый, да она просто наслаждается! Впрочем; он тоже наслаждался — правда, наоборот, — страдая от сладкой муки неудовлетворенности.

— Ммм — значит неплохо, — перевел Хэл. — То есть мне хорошо.

— А что нужно, чтобы ты чувствовал себя потрясающе?

— Андреа, это…

— Что-то ты не очень хорошо мне помогаешь, — серьезно заметила Андреа.

— Ниже, — прохрипел Хэл.

Первое несмелое прикосновение пронзило его будто током; Хэл невольно вздрогнул, а потом каждая его клеточка словно вспыхнула крошечными язычками пламени, и каждое движение ее пальцев делало его желание еще более неистовым. Руки Андреа очерчивали контуры его плоти, гладили, ласкали… пока его тело не выгнулось беспомощно ей навстречу, требуя большего.

— Боже правый, — простонал Хэл. когда она потерла подушечкой пальца по самому кончику головки, — смилуйся же наконец!

Ее ответ Хэл скорее не услышал, а почувствовал, потому что губы Андреа заскользили вдоль его до боли затвердевшей плоти.

— Милости ты от меня не дождешься, — тихо заверила она.

Даже охваченный огнем желания, Хэл не мог не вспомнить, как жестоко отверг когда-то доверчиво предложенные ею чувства.

— Если ты умрешь от наслаждения, может, тогда хотя бы отдаленно представишь, что ты со мной делал. Но между нами есть большая разница. Я не предлагаю тебе милостыню, я только хочу вернуть то наслаждение, которое ты мне подарил.

Кажется, Хэл что-то пробормотал в ответ, он и сам толком не понял своих слов. В следующее мгновение Андреа обхватила его губами, влажный язычок заскользил по гладкой коже, и Хэла подхватила волна наслаждения, унося почти за грань терпения. Хэл задохнулся и прохрипел из последних сил:

— О Боже…

Она смаковала его, как самое изысканное лакомство, нежно касалась языком, пробовала на вкус… и этим доводила Хэла до безумия. Руки, мягкие, как бархат, скользили от груди к бедрам и обратно, тубы обхватывали его мужское естество, как влажный шелк; двигаясь по всей его длине, время от времени останавливали, чтобы нежно прикусить твердую плоть, своими ласками дразня Хэла так, что он едва сдерживался. Он из последних сил пытался охранить самообладание, но жемчужная капелька влаги выдала его.

Андреа слизнула эту капельку, заставив его застонать в голос. Она передвинулась выше, припала губами к его губам, и Хэл ощутил на них вкус собственного желания. Он почувствовал, как неведомая сила увлекает его в стремительный водоворот, с мощью которого не могло сравниться ничто, когда-либо испытанное им на арене родео. Хэл умел, не обращая внимания на боль, продержаться восемь секунд на спине быка или необъезженной лошади, но сейчас он чувствовал, что срывается и летит вверх тормашками сквозь пространство и время. Он хотел Андреа, хотел прямо сейчас, через мгновение будет слишком поздно.

— Черт тебя возьми, женщина, — прошипел Хэл сквозь зубы.

Здоровой рукой он обнял Андреа и приподнял ее так, чтобы она могла оседлать его бедра. Он мысленно клял свое непреодолимое желание за то, что оно не дало ему времени возбудить женщину. Он вынужден был брать, не давая, но иначе уже не мог — это было не в его власти.

Андреа просунула руку между их телами, снова лаская Хэла и поощряя взять то, чего неумолимо требовало его тело.

— Нет, только не так, — прохрипел он, отчаянно сопротивляясь диктату первобытного инстинкта.

Андреа склонилась над Хэлом и одновременно с тем, как ее губы нашли его рот, тело ее само нашло и приняло в себя горячую твердыню, наполнившую его без остатка.

— Именно так, — прошептала Андреа; ее фиалковые глаза затуманились от страсти, — я хочу, чтобы ты утратил контроль над собой, как я тогда…

Почувствовав, как ее бархатистая плоть сжимается вокруг него, Хэл перестал бороться и сдался на милость слепой стихии страсти. Вот он какой, рай, промелькнула у него мысль. Он обрел дом после долгих лет бесцельных скитании. Счастье — это держать в объятиях Андреа, чувствовать, как ее тело с готовностью и нетерпением принимает его. Хэл привык вести существование, полное опасностей, но в стремительном потоке жизни ему все равно чего-то недоставало, чего — он и сам не знал. Только рядом с Андреа он понял, что обрел все, о чем мечтала его душа. Дом, он возвращается домой…

Хэл чувствовал во всем теле непривычную легкость, мысли вились в голове, как струйки дыма, все еще поднимающиеся над развалинами сгоревшей конюшни. Огромное, ни с чем не сравнимое наслаждение лишило его последнего самообладания. Он двигался внутри Андреа мощными яростными толчками, стремясь слиться с ней, войти в нее так глубоко, чтобы уже нельзя было сказать, где начинается его страсть и где кончается ее. Его движениями руководила слепая горячая сила желания, вдребезги сокрушившая весь его самоконтроль, пока наконец Хэл не содрогнулся в финальном взрыве, изливаясь в Андреа огненным потоком.

Некоторое время — может, несколько минут, а может, целую вечность, — Хэл лежал совершенно обессиленный, качаясь на волнах стихающего океана наслаждения, и только прижимал к своему все еще бешено бьющемуся сердцу Андреа.

Она зашевелилась первой: легонько коснулась губами его сомкнутых век, потом губ, потом положила голову ему на плечо.

— Ммм…

— Расшифруй свое «м-м-м» поподробнее, — прошептал Хэл, удовлетворенно усмехаясь..

— У женщин и у мужчин это переводится по-разному. — В голосе Андреа послышались игривые нотки.

— Ну, и каков же женский перевод?

Андреа приподняла голову и шаловливо улыбнулась.

— Лучше, чем лимонный пирог.

— Да? Интересно, а этот лимонный пирог, как он оценивается по десятибалльной шкале?

— Ты всегда оцениваешь секс с одноразовыми партнершами в баллах? Это что, ещё одно из великих правил Гриффина? И во сколько ты оценил свой последний мини-роман? — В глазах Андреа плясали чертики.

— Я не хочу рисковать, боюсь уколоть твое самолюбие. Мне казалось, ты терпеть не можешь, когда женщины начинают сравнивать…

Хэл приложил палец к ее губам, предлагая замолчать, и в полумраке спальни посмотрел ей прямо в глаза.