Царь Горы (СИ) - Рымжанов Тимур - Страница 40

— Да, — согласилась Натали, — полкило алмазов веский аргумент. Некоторые булыжники с орех размером. Одного этого камешка хватит, чтобы обеспечить себя до конца жизни.

— Вот поэтому, я завтра намерен отправиться к порталу и установить там несколько ловушек. Нам эти полкило камешков просто так в подарок не оставят. Они будут совать рыло в каждую черную лужу, лишь бы найти берлогу, в которой мы окопались. Я, на их месте, поступил бы именно так.

— А ты бы смог оказаться на их месте? — спросила Наташа, вставая с импровизированного ложа, составленного из пустых ящиков, — смог бы водить людей целыми семьями в рабство?

— Зарекаться бы не стал. На первом этапе, когда были только исследования и прокладка маршрута, велика вероятность того, что я мог оказаться среди нечистых на руку людей. Информация обо мне открыто висит в интернете. Сам я человек азартный и, если кто-то еще полгода назад вдруг предложил бы такую рискованную вылазку, сквозь военный кордон, в опасную, аномальную зону, я бы наверняка согласился. Другой вопрос, что бы я делал, когда авантюрное приключение станет превращаться в неприкрытую работорговлю. Не знаю. Волей случая, я оказался на другой стороне. Хотя, признаться, мысль о цене мешочка с камушками не дает мне покоя. Удивляюсь, почему ты не спросила — хотел бы я прихватить этот мешочек и вернуться домой, забыв об ужасной башне как о страшном сне.

— Я хотела спросить: ну почему нельзя самому, коль уж проник в алмазные копи, встать на четвереньки и добыть сколько унесешь? Ведь никто не запрещает!

— Люди в мире делятся на две категории. Одни копают землю, а у других заряжен пистолет, — выдал я избитую фразу из знаменитого фильма-трилогии о Диком Западе.

В ответ на это Наташа только сдержанно ухмыльнулась, но не стала продолжать эту грустную беседу. Все и так было понятно. Наравне с искренним научным любопытством, нога в ногу идут алчность, жадность, поиск собственной выгоды. И порой последние, достигают больших успехов. Как бы ни было прискорбно это признавать. Чем мы отличаемся от тех самых плоских червей, которые рыщут по стенам и пещерам башни в поисках добычи. Подъедая останки разлагающейся плоти, засевшей в щелях плесени, заблудившихся случайных гостей. Те же самые паразиты. Случись нам на какой-то планете найти что-то ценное, так туда не просто экспедицию зашлют. Целый перерабатывающий комбинат сквозь порталы запихают!

С другой стороны — видели и знаем мы еще далеко не все. Что на самом деле представляет из себя это чертова башня⁈ Быть может для каких-то мыслящих каракатиц, которые, так же, как и мы, пока только делают первые шаги, изучая чернильные лужи порталов, мы станем желанной добычей? Отменным, сочным деликатесом⁉ А из наших пустых черепушек они станут делать изумительные украшения, наполненные крупными как орех алмазами. Кто знает, какие еще сюрпризы подкинет этот большой космический лифт!

Не помню, как уснул. Ковыряясь в чужих воспоминаниях, как бы отмечая в уме ярким маркером, чтоб потом не спутать со своими собственными. В какой-то момент, из этих рваных лоскутов, вдруг стал складываться сон. Сумбурный, нелепый, порой вывернутый в зеркальном отражении. В какой-то момент я вдруг понял, что этот сон должен был присниться не мне, а кому-то другому. Я ощущал себя будто в чужом сознании. Я видел скрюченное тельце инопланетянина. Смуглые, жилистые руки, пеленающие его в ватный халат и бережно опускающие на взрыхленное дно воронки. Сложенные вместе натруженные, мозолистые ладони. Заунывные напевы арабских слов, вдруг сменяющиеся треском электрических разрядов; бьющееся в конвульсиях человеческое тело в скафандре в каше стекловидных осколков и мечущийся над этим телом крохотный шарик, испускающий сферические волны света, отметающие бесноватые зигзаги молний. Сиюминутная догадка, словно острая спица, пронзила блуждающее во сне сознание. Я попытался было сделать шаг вперед, но мои ноги увязли в крохотной чернильной луже-портале, которая мгновенно затвердела, покрывшись толстой коркой неровных кристаллов…

Вскочив с кровати, я сбросил одеяло, чувствуя обнаженным телом ночной холод. Это быстро привело в чувство, но понять где я нахожусь, мне удалось не меньше чем через минуту. Пройдя в центр пещеры, я поковырялся в одном из ящиков, где хранил собственные припасы и снаряжение. Среди плотно уложенных вещей я нащупал бутылку виски. Работа — это хорошо, но от такого напряга мне скоро крышу скособочит. Так часто и вдумчиво ковыряться в чужих мозгах, так напрягать и без того обостренные чувства — лишнее. Меня не поджимают сроки, не связывают по рукам и ногам взятые обязательства. Да, произошедшее на планете «Алмазные копи» — случайная, я даже понимаю, что нежелательная стычка. Но поступить иначе я просто не мог. Ведь за каждым драгоценным камнем в мешке, что мы так бесцеремонно отобрали у Седого, стоят конкретные человеческие жизни, судьбы.

Хлебнув прямо из бутылки обжигающий напиток, я вышел из пещеры. Внимательно осмотрелся по сторонам. Окинул беглым взглядом яркие звезды на чистом, безоблачном небе и мне немного полегчало. Мысль о том, что я стою на краю вселенной, в чем мать родила с бутылкой виски и кошками, скребущими на душе, вдруг стала мне смешной. Черт знает в скольких тысячах световых лет от Земли, в мшистом мире безвредных дрозофил, можно сказать на пустой, ничейной планете, я все равно продолжаю мыслить мелкими категориями. Измеряю бесконечность вселенной микрометром. Да, во времена золотых лихорадок сотни авантюристов волокли собственные семьи, обрекая на риск и лишения. Сейчас, просто очередной виток, новая ступень. Их же не тащат силой, не транспортируют как груз в контейнерах, кандалах и цепях. Они сами согласились. Поддались на уговоры, захотели лучшей жизни, легких денег, скорой наживы. Ими двигали те же чувства, что и вооруженными надсмотрщиками. Алчность, жадность. Такое было и такое будет. Всегда. Хоть на Земле, хоть на краю Вселенной. Человек еще долго не изменит своей натуры. Да плевать мне на всех! Ведь я тоже азартный и рьяный исследователь, авантюрист, которому не терпится залезть в самую гущу событий. Быть первым — такое сладкое чувство. Как тешит оно гордыню и самолюбие. Не ври себе, приятель! Ты такой же как они! Быть может не такой жадный, не такой предприимчивый, но тоже со своим набором пороков и смертных грехов, со своими откормленными тараканами в голове. Не суди. Не смей! Ты не в праве! Что сделано, то сделано и пусть все прочее идет своим чередом. Я выбрал свой путь, так пойду до конца.

Наташа присела на край кровати, тихонько положив руку мне на плечо.

— Вставай — засоня. Нас ждет куча работы.

— Привет. Который час?

— Ты проспал восемнадцать часов.

— То-то у меня бока затекли.

— И рожа опухла, — хихикнула Наташка, болтая у меня перед глазами почти пустой бутылкой из-под виски, — а у меня есть новости, — продолжила она, заныривая в ящик с продуктами, — вот только не знаю, плохие они или хорошие.

— А если конкретней.

— Я с рассвета работала с картами. Четыре раза запускала беспилотник. Так вот, новость в том, что по всей видимости, мы с тобой находимся на плато, которое на самом деле является ничем иным, как обломком древней башни. Словно бы пень от срубленного когда-то дерева. А поросшие мхом пологие холмы к северу от нас, ни что иное, как собственно сама упавшая башня. По самым скромным подсчетам, она была раза в два больше той, что появилась на Земле.

— Ну нифига себе новость!

— Это еще не все.

— Ну, ну, продолжай. Попробуй удивить меня еще больше.

— Это будет просто, — ухмыльнулась Наташа, найдя среди припасов банку яблочного повидла, — к стенам этого древнего, обширного плато подступают просто бескрайние леса. Не то чтобы джунгли, но судя по тепловым датчикам, живности в этих лесах хоть отбавляй. И редко какая тварь меньше слона размером.

— Вот тебе и Тихая планета! — резюмировал я, садясь на постели.