Амурский Путь (СИ) - Кленин Василий - Страница 36

«Но пока пусть бьют соболя, — думал Дурной. — И золотишко пусть моют. Будем копить. Когда настанет время торговаться с Москвой, надо убедить ее в нашей ценности. А для того большой подгон понадобится».

Копить решили в пяти местах. Как-то единой столицы в Руси Чёрной не складывалось. Да и не очень красиво выглядело бы складирование всех богатств в одном месте. В конце концов — неудобно. Территория огромная, задач много, траты нужны постоянные. Так что по итогу Северный острог собирал подати со всех верхнезейских дауров и тунгусов, Темноводный — с нижней Зеи и среднего Амура, Тугудай — с равнины между Зеей и Буреей, Болончан — с нижнего Амура и Уссури, Пасть Дракона — с гиляков и иных прибрежных жителей. Эти центры должны собирать и хранить богатства, а также тратить их на свои официальные нужды: оснащать и обучать воинов, содержать «госаппарат». Но не более! Потому и возникла необходимость регулярных ревизорских объездов.

Это был настолько новый и непривычный формат работы с казной, что многие упорно не понимали: как это, иметь богатство и не запустить в него лапу? Особенно, тяжело было с Якунькой и Тугудаем. Во владениях последнего Дурной прошлой зимой целый месяц жил, да не один, а с полком Сорокина, опасаясь открытого конфликта. Даурский «хан» за минувшие годы много власти захапал, немало обезглавленных родов подмял (даже несколько тунгусских). И, по счастью, Дурной понял, что власть Тугудаю намного дороже богатства. Они смогли договориться: его маленькую империю внутри Руси Чёрной сохранят, если сам «хан» будет выполнять общие задачи.

А задач имелось немало. И главная из них — военная. Потому что нельзя ехать в Москву и о чем-то там договариваться, пока не будут твердо укреплены южные рубежи Руси Чёрной. Пока не решен вопрос с империей Да Цин.

Глава 36

«Ничего себе! Вот это амбиции у человечка, который еще полгода назад был ничтожным беглым пленником! Решить вопрос с империей Цин⁈ Это кто будет его решать? Непонятная Русь Чёрная, которая хорошо если со всего Амура соберет тысячу более-менее профессиональных воинов?».

Примерно так Дурной спорил сам с собой, когда принялся очерчивать задачи на ближайшее будущее. Но никакого «говокружения от успехов» (тем более, несуществующих) в его голове не было. Просто знания историка ему подсказывали: назревают самые подходящие времена. Уже в следующем, 1673 году в Китае грянет война Саньфань.

Дело в том, что хоть, завоевание Китая, вроде бы, давно закончено, маньчжуры до сих пор не правят всей страной. Они покорили Пекин и северную часть (что некогда принадлежала их предкам из династии Цзинь), а вот южную долго и упорно покоряли даже не столько сами маньчжуры, сколько союзные им китайцы. И прежде всего, генерал У Саньгуй. Тот самый, что пропустил северян в Китай и вместе с ними угрохал крестьянского императора Ли Цзычена. У Саньгуй долгое время добивал последних сторонников Мин на юго-западе страны и в итоге получил эту территорию практически в личное владение. Он жил там как царь, имел свою армию. Это даже было не Зеленое Знамя, а его собственная армия! Чуть ли не в 100 тысяч рыл! На юге подобное же «княжество» было у генерала Шана Кэси, а на юго-востоке — у генерала Гэн Цзинчжуна. Гэну приказано было вести войну с Тайванем, где сидел все еще непокоренный оппозиционер Чжэн Цзин.

Так вот весной 1673 года император Канси упразднит эти княжества. Все поначалу смирятся, но к концу года У Саньгуй решится на открытый мятеж! Восстание будет разгораться очень медленно, идти натужно; но на пару лет дела на юге отнимут практически все силы империи Цин. К 1675 году генерал У все-таки сможет объединить всех генералов и даже тайваньского оппозиционера. Поразительно, но именно после создания этого единого южного фронта дела восставших пойдут всё хуже и хуже. И всё же, на пике у генералв У будет не одна сотня тысяч воинов, сильный флот и более половины территории Китая под контролем. Самой богатой и густонаселенной…

«Как этим воспользоваться?» — вопрос буравил мозг беглеца из будущего каждый вечер. С одной стороны, перспективы очевидны. А с другой — как? Ну, как? Восставшие будут крайне далеко. Просто добраться до них — почти нереально. Как-то скоординировать действия — практически невозможно.

«Мы не сможем выбрать удобный момент для удара, так как не будет знать: когда атакует У Саньгуй, — рассуждал Дурной. — Но даже допустим, что мы выяснили: все Цины ушли на юг. Что можно сделать? Можно собрать силы и ударить по Маньчжурии. Снова грохнем бедную Нингуту. Кто знает, может быть, даже Мукден возьмем. Но когда-нибудь на юге возникнет пауза. Канси воспользуется ею, снимет оттуда 10–20 тысяч восьмизнаменников — и нам хана! Нас-то никто не поддержит. И силы врага на себя не оттянет».

Получается, Русь Чёрная китайским генералам может помочь (и кто знает, возможно, ценой своей жизни даже изменит там ход истории), а вот восставшие генералы амурским землям помочь не смогут. Нужен кто-то поближе. Вроде, корейского Чосона, коий маньчжуры прочно подмяли под себя. Но беглец из будущего помнил, что Корея в тут войну никуда особо не лезла…

Зато полез кое-кто другой! И Дурной быстро этого кого-то вспомнил, так как на исходе своего пекинского сидения встретился с ним, прямо во дворце. В самом Запретном городе.

Князь Бурни. Сын Абуная, внук Лигдан-хана, прямой наследник китайской (монгольской) династии Юань. Правитель чахарского племени, данник Цинов, в реальной истории он, конечно, решил воспользоваться ситуацией на юге страны и поднял мятеж. Если честно, в советских книгах об этом написано было крайне мало и странно. Мол, монголы двинулись на Пекин стотысячной армией… Да такая армия легко захватила бы столицу, поскольку все войска Цинов воевали на юге! По счастью, в вузе Саньке попались «Правдивые записи о монголах» — эдакая летопись, где история Цинов рассказывается с точки зрения монголов. Там имелся интересный взгляд на осаду маньчжурами Албазина — что и привлекло внимание студента. Однако были там еще главы про восстание Бурни.

И выглядело оно совсем иначе. Молодой князь решил знатно подгадить императору Канси. Весной 1675-го разослал вести по все й Монголии: айда, соберемся и всех зарэжэм! Половина князей отозвалась: да, круто, давай соберемся. А другая половина тут же поскакала в Пекин: сообщить императору о предателе. Так что Канси знал о заговоре. Только вот сил у него не имелось совершенно. Можно отозвать войска с юга, но ждать нельзя! Чахары живут совсем близко от Пекина, сразу за Великой стеной. Если к ним успеют подтянуться другие бунтовщики, если они прорвутся за стену… А там в Сюаньфу стоят монгольские восьмизнаменники, и немалая часть из них — чахарцы…

Спешно назначенным мелким командирам велели собрать всё, что имелось в округе Пекина, и двинуться на опережение. Это всё было в марте 1675-го. У монголов кони еще тощие, к войне не годные. Сборный отряд императора вышел за стену, нашел бунтовщиков, к которым почти никто не успел присоединиться… И разгромил в нескольких стычках. Разумеется, больше в степи никто даже не пёрнул. А Канси все силы перенес на юг — после чего у китайских мятежных генералов всё стало окончательно плохо.

Цины снова оказались победителями.

«Это та самая точка, — убеждал себя Дурной. — Ключевая. Надо как-то помочь Бурни. Не дать его разбить, продержаться до высокой травы. А после прочие монголы подтянутся — и тогда уже восстание малыми силами не уничтожить! Канси окажется в западне: с юга силы снимет — У Саньгуй победит; с севера снимет — Бурни вообще Пекин захватит! Того хлеще, отца своего освободит, который сидит в тюрячке, в Шэньзци».

Это был план. Вряд ли, монголам удастся победить маньчжуров (да и в роли победителей они соседи не сильно лучше). Но даже если чахарскому князю удастся отобрать обратно Внутреннюю Монголию, то Цинам будет уже не до далекого Приамурья. Опасность появится гораздо ближе — и к Пекину, и к собственно, Маньчжурии. Бурни частично отрежет Русь Чёрную от империи Цин. И на этом конфликте уже можно как-то играть. Договариваться.