Однажды в лунную полночь - Финч Кэрол - Страница 4

— Мы так и не поговорили о цене. Может, пора?

— Насчет денег сами решайте, капитан, — проворковала она. — Чем больше удовольствия, тем выше цена, не так ли?

Матрас задвигался, и Микаэла инстинктивно прижалась к стене. Доносившиеся сверху стоны, вздохи и возгласы стали для нее истинным мучением: кровать ходила ходуном, едва не задевая ее. Она заставила себя не думать о происходящем и принялась считать до ста на английском и испанском, затем перешла на месяцы и года на латыни — все, что угодно, лишь бы отвлечься от этого кошмара!

На ее счастье, любовные игры продолжались недолго, Микаэла поняла, что капитан свой любовный аппетит удовлетворяет быстро и решительно.

Увидев на полу босые мужские ноги, она отвернулась и только слышала из-за спины, как горлышко бутылки ударяется о стенку стакана, а в кармане брюк позвякивают монеты.

— Что-то слишком быстро вы работаете, капитан, — заметила девица, садясь на край кровати.

— Просто у меня очень много дел.

Голос американца звучал совершенно бесстрастно, и это удивило Микаэлу. Все, что она знала о мужчинах, и так не свидетельствовало в их пользу, а поведение американского капитана было просто неслыханным — оно убеждало ее в том, что изысканные манеры нужны мужчинам лишь для того, чтобы заманить женщину в постель; удовлетворив свой животный аппетит, они тут же утрачивают к любви всякий интерес. Так оно, наверное, и есть, подумала Микаэла: недаром Карлос Моралес так обозлился, когда она его оттолкнула.

— Если хотите, чтобы я задержалась еще немного…

— На это у меня нет времени, — оборвал гостью Люсьен, — так что одевайся, да поскорее, и иди домой, если не хочешь продолжать свое дело на этом корабле, пока мы не доберемся до Каролины.

Бурча что-то, девица подобрала с пола свою одежду и принялась одеваться прямо на ходу.

— Какой вы грубый человек, капитан…

— Тебе щедро заплатили, и этого достаточно, чтобы ты была мне благодарна.

Интересно, подумала Микаэла, а вид у него такой же бесстрастный, как и голос? Настоящий пират, Синяя Борода, решила она: использует женщин, а после отшвыривает их, изнемогающих от любовной страсти. Микаэла поклялась себе, что будет держаться подальше от этого бессердечного, бесчувственного болвана — если, конечно, ей когда-нибудь удастся выбраться из-под его кровати!

Люсьен плюхнулся в просторное кресло и, вытянув ноги, положил их на оттоманку.

— Ах, Сесиль, и зачем только ты довела меня до этого!..

Прозвучавшая в голосе капитана неподдельная тоска поразила Микаэлу, а ведь лишь миг назад этот человек был для нее воплощением полного равнодушия. Интересно, что же такое сделала эта Сесиль, чтобы заставить капитана бегать за каждой юбкой? Скорее всего изменила, и не более того. Тогда, выходит, это беглое свидание, да и другие в том же роде, — лишь безнадежная попытка избавиться от воспоминаний о прежней любви?

«Не лезь куда не следует, — одернула себя Микаэла, — у тебя собственных проблем хватает. Так или иначе, от этого горячего капитана, сделавшего уличную девицу жертвой своей любви, надо держаться подальше».

Стук в дверь оторвал Микаэлу от этих размышлений. Заскрипели петли, и тут она увидела, как на пороге появилась еще одна пара отполированных до блеска черных башмаков.

Глава 2

Подняв голову, Люсьен Сафер встретился взглядом со своим старым приятелем.

— Все вернулись? — спросил он, отхлебывая виски.

— Угу. — Вэнс Кэвендиш, которому тоже не терпелось промочить горло, коротко кивнул. — Вот только, пока тебя не было, на берегу произошла небольшая заварушка, и, боюсь, эта история тебе не понравится.

— Неужели этот жулик-испанец обвел нас вокруг пальца?

— Он не имеет к этому никакого отношения. Пока ты шастал по Французскому кварталу, на дворец налетела толпа французов, и, чтобы спасти свою шкуру, испанцам пришлось бежать прямо с вечеринки. Сейчас их галеон направляется к устью реки.

— Ну да? — Люсьен поперхнулся. — Уж не хочешь ли ты сказать, что мы зря дали взятку этому негодяю? Стало быть, и без него можно было уйти от пошлины?

— Похоже на то. — Сделав глоток и чувствуя, как обжигающая жидкость разливается по всему телу, Вэнс довольно улыбнулся. — На берегу только и разговоров, что о новой республике. Французы рассчитывают, что ненавистные испанцы больше не вернутся.

— Ну, на эту карту я бы и самой мелкой монеты не поставил, — проворчал Люсьен.

— Пожалуй, я тоже, — кивнул Вэнс. — Полагаю, испанцы найдут способ снова захватить власть.

— Могу представить, что ожидает в этом случае французов. В общем, если Карлос Моралес вернется, наша сделка будет иметь смысл.

Карлос Моралес? У Микаэлы пересохло горло. Стало быть, американцы вошли в сговор с этим негодяем, который берет взятки за то, чтобы товары не облагались пошлиной? А кто, собственно, такие эти американцы? Может, контрабандисты, плавающие под колониальным флагом? К Англии они, разумеется, никакого отношения не имеют, так как слишком откровенно нарушают британские навигационные акты. Скорее всего они заходят и в порты Вест-Индии, принадлежащие Франции, Португалии, Испании к Голландии. Микаэле не раз приходилось слышать, что эти острова в тропиках буквально кишат торговцами, готовыми продавать что угодно и кому угодно, лишь бы мошну набить.

Но если Карлос Моралес берет взятки, подумала Микаэла, то, возможно, Арно Рушар предложил ее в качестве невесты взамен на освобождение от налогов, которые он платит в испанскую казну?

Вэнс поднял с пола рубаху Люсьена и бросил ее капитану.

— Если к рассвету поднимется попутный ветер, надо отчаливать: у меня нет никакого желания болтаться здесь до того момента, когда испанцы надумают вернуться.

— Пожалуй, ты прав. Мне тоже не хотелось бы становиться на ту или другую сторону, пока фишки толком не лягут, — откликнулся Люсьен и, натягивая на ходу рубаху, двинулся было к выходу, но вовремя заметил, что на ногах у него по-прежнему ничего нет. Он нагнулся «и начал шарить под кроватью, ища ботинки.

Заметив загорелую руку, оказавшуюся от нее в считанных дюймах, Микаэла затаила дыхание.

— Надеюсь, после свидания с дамой твое настроение улучшилось. — Глядя, как Люсьен натягивает гетры, Вэнс лукаво усмехнулся.

— У меня и так с настроением все в порядке, — как ни в чем не бывало отозвался Люсьен.

— Да? А я был готов поспорить, что после свидания с Моралесом нынче днем ты сделался сам не свой.

— Испанец тут ни при чем, это дед меня до ручки довел, — пробурчал Люсьен, зашнуровывая ботинки. Поднявшись с кровати, он пошарил в кармане и вытащил завалявшееся там письмо. — Мне угрожают лишением наследства.

Вэнс остановился на пороге и изумленно заморгал:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что старый скупердяй собирается перейти от слов к делу?

— Такого упрямца, как мой дед, свет еще не видывал, — бросил на ходу Люсьен. — Ну да ничего, я тоже не подарок.

— А по-моему, вам с Адрианом стоит спокойно присесть да поговорить о том, что случилось, ведь у вас больше никакой родни не осталось. Адриан — старый человек, а ты не разговаривал со своим единственным родственником с тех самых пор, как…

— Да не собираюсь я с ним больше ни о чем говорить, — резко оборвал приятеля Люсьен, — и никогда не протяну ему руку так, словно ничего и не было.

— В наказание старику ты таскаешь к себе в каюту женщин сомнительной репутации? — Вэнс хмуро покачал головой. — Да ты же сам себя стыдишься, я это по лицу твоему вижу всякий раз, как ты приводишь очередную шлюшку и нарочно портишь свою репутацию, зная, что деду это не может понравиться. Мне кажется…

— Вэнс… — напряженно произнес Люсьен, и уже по голосу его было ясно, что тему пора закрывать.

— А что «Вэнс»? Все так и есть. Ты был слепцом в отношении Сесиль и теперь стал упрямцем в отношении деда.

— Довольно! — Люсьен круто обернулся. — Я был влюблен, а дед все испортил. Теперь я позабочусь о том, чтобы он до конца дней своих не забывал об этом!