Агитбригада 2 (СИ) - Фонд А. - Страница 17

— Добрый вечер, товарищ Капустин. Мне сообщили, что вы имеете интерес к латинскому язык. Я здесь всего на неделя и не абсолютно уверен, что даже минимальный курс можно освоить за этот срок. Мои студенты только одну лишь постановку времен в придаточных предложениях с конъюнктивом могут изучать больше месяц… Я имею затруднение, как с вами быть? За вас имели просить уважаемые люди.

Я понял, что нужно брать инициативу в свои руки.

— Здравствуйте, профессор Маркони! — вежливо поздоровался я и обозначил своё отношение лёгкой улыбкой. — У меня всего несколько конкретных вопросов. И я буду благодарен, если вы подскажите, как с ними разобраться. Дальше я уже сам.

— Хорошо, — кивнул Маркони, — вы можете приносить свои вопросы завтра сюда, в это же время. Я имею помогать вам.

Профессор дал понять, что аудиенция окончена. Мне оставалось поблагодарить и откланяться.

Домой я вернулся в приподнятом настроении. Дело, кажется, сдвинулось с мёртвой точки. Всё было замечательно: с профессором о латыни договорился, погода была тихая, безветренная, хозяйка, Ангелина Степановна, встретила меня, как родного, во флигеле меня ждал хлеб с сыром, сейчас сделаю чаю и запирую, что ой.

Я шел домой и улыбался.

Зато флигель встретил меня форменным безобразием. Мало того, что Моня и Енох, как два боевых кота устроили словесную перепалку, так они ещё и дрались. Я впервые видел, как дерутся призраки. Это было интересно и поучительно. Я тихонечко вошел, примостился в уголочке, отломил краюху хлеба (попкорна же у меня не было) и принялся наблюдать.

— Циклоп!

— Обглодыш!

— Кто, я обглодыш⁈ — оскорблённо взревел Енох и внезапно ринулся на Моню. Моня в это время безмятежно парил в воздухе, отпуская ехидные замечания о Енохе. И тут скелетон налетел на Моню, но, видимо забыл, что он призрак, и пролетел через него. От такой подставы Моню подбросило до потолка, и он сперва впечатался в него, а затем проник верхней частью туловища на чердак, так, что в комнату свисали только ноги, и в таком вот позорном положении замер. Видимо, застрял.

— От обглодыша слышу, — удовлетворённо констатировал Енох и, внезапно увидев меня, развёл руками:

— Так и живём.

— Зачем опять дерётесь? — нахмурился я.

Нет, драка была короткая и закончилась эпической победой Еноха, но дисциплину держать было надо, поэтому я был строг.

— Так он первый меня задирает! — наябедничал Енох и обличительно добавил, — знаешь, Генка, вот не надо тебе было этого дурака к себе брать. Давай-ка ты лучше избавься от него. А если тебе нужен ещё один дух, то мы легко найдём. Та же старушка из церкви — благообразна, вежлива, приветлива. Я уверен и Святое Писание наизусть знает. Не то, что этот.

Я чуть не заржал, как представил, как мы с этой благообразной старушкой на пару нагреваем нэпманов в казино. Кстати, пора бы уже сходить туда, деньги катастрофически закончились. Я уже и кубышку, которая досталась мне от Герасима Ивановича, распотрошил.

— Генка! — наконец-то, Моня смог вернуться обратно полностью и сейчас его прямо распирало от возмущения. — А я тебя предупреждал, что не нужен он тебе! Не надо было тебе тогда в Вербовку возвращаться! Как нам с тобой хорошо было вместе! Какие мы дела проворачивали! По ресторанам ходили… Та же Изабелла у тебя появилась…

— Вот именно! Вместо того, чтобы хозяина по малолетству оградить от искушений диавольских, этот шлимазл, наоборот, бросил его в греховный вертеп!

— Генка! — от возмущения Моня замерцал с такой скоростью, что я испугался, что в нём сейчас батарейка перегорит, — если ты от него срочно не избавишься, он тебя проповедями задолбёт! Это не жизнь, вот такое вот нытьё постоянно выслушивать!

— Тихо, орлы! — рыкнул я и оба призрака притихли.

Я встал, прошелся по комнате и сказал:

— Мы с вами как договаривались? Что ссор не будет. А что я вижу? Не только ссору, но и драку. Как две базарные бабы утроили…!

— Генка! — вдруг перебил меня Енох, — а что это у тебя такое?

— Что? — сперва не понял я.

— Да вот, на шее, — с любопытством ткнул костяшкой указательного пальца в меня Енох.

Моня тоже заинтересовался и подлетел поближе.

— Бусики, — пробормотал он и многозначительно хихикнул.

— Мужчинам невместно украшать себя, — обличительно заметил Енох, скорбно покачал головой и добавил, — В Писании сказано, «… на женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие…»*.

— Вот видишь, Генка! Видишь? Я же говорил! — обрадованно завопил Моня, — он уже начал тебя задалбывать! Гони его пока не поздно! Хотя так-то он прав…

— Кого? Меня? — взревел Енох и заорал не своим голосом, — Генка, выбрось ты эту одноглазую гадость! Не оскверняй своё жилище! У тебя там где-то святая вода осталась? Помнишь, как мы с Анфисой тогда поступили? И этот такой же! Он даже ещё хуже! Льстив аки демон, глуп аки ишак иерихонский…

— Кто ишак? Да я тебя сейчас, дуболом костлявый, самого ишаком сделаю! Будешь бегать по городу и мяукать!

— Почему мяукать? — заинтересовался я.

— Да потому что он дуболом, и не понимает, что ишаки ревут, вот как он сейчас! — парировал Моня и, довольный, что победил Еноха хотя бы в словесном поединке, пошел зеленоватой рябью.

Енох от такой неожиданной логики заткнулся и не придумал, что ответить.

Я же воспользовался паузой и произнёс:

— Это мне бабушка Пэтра дала, цыганка. После того, как меня в парке сорока подчинила себе, и я чуть не задохнулся.

Это известие произвело на призраки эффект разорвавшейся бомбы. Все склоки и обиды были моментально забыты и обе души атаковали уже меня. Я подробно рассказал о том, что со мной произошло.

— А потом бабушка Пэтра дала мне эту подвеску и велела носить. Так сорока будет отвлекаться на камушек и не сможет меня больше подчинить.

— А откуда эта сорока взялась? — спросил Моня.

— Ты уже не помнишь, после того, как Лазарь уничтожил дощечку, а я уничтожил его, на дереве оказалась сорока.

Призраки переглянулись.

— Но это ещё не всё, — добавил я. — Сейчас я был на встрече с профессором Джузеппе Маркони, обсуждали переводы с латыни. Так вот, можете себе представить, он как две капли воды похож на Лазаря. Только постарше.

В комнате повисло молчание.

— Это мы во всём виноваты, Генка, — вздохнул Енох, — мы должны были охранять тебя. Тогда бы такого не произошло.

— И с профессором этим тебе больше не надо встречаться, — поддержал его Моня.

— Да, не надо! — согласился скелетон.

Поразительно, только что чуть ли мне дом не разнесли, в фигуральном смысле, конечно, а сейчас прямо вдвоем проявляют редкостное единодушие.

— И с профессором я встречусь, — покачал головой я, — и вас я сам оставил охранять дом. Правда вы, вместо охраны, драку затеяли…

— Но ничего же не пропало! — возмущенно огрызнулся Енох.

— Зато я вошел в дом, и вы меня даже не заметили, — упрекнул я.

Призраки сконфузились. Но Моня твёрдо сказал:

— Отныне будем везде за тобой следовать.

— Воистину так! — поддержал коллегу Енох.

— А дом кто охранять будет? — не согласился я, — я так могу в один прекрасный день вернуться, а здесь какая-нибудь Изабелла уже всю мебель переставит и обои поклеит.

— Изабелла тебе не нужна! — хором сказали призраки, возмущённо посмотрели друг на друга, надулись и отвернулись в разные стороны.

— А это уж я сам буду решать, — отрезал я, и, чтобы перевести разговор на другую тему, спросил, — но что мне теперь с бусиками этими делать? Не буду же я действительно как женщина ходить в них постоянно. Людей смешить. Но и без них нельзя. Я реально чуть не погиб.

— Значит, пока не надо никуда ходить! — категорически предложил Енох.

— Ты считаешь, что мне нужно замуровать себя и сидеть до смерти в доме? — хмыкнул я.

— Не слушай его, Генка! — тут же влез Моня, — я буду с тобой везде ходить и охранять тебя! А этот дуболом иерихонский пусть дома сидит и сторожит твои школьные учебники.