Добрые Люди (СИ) - Тихонов Дмитрий - Страница 59

«Бесов праздник! Шестьдесят!»

Следующей бомбы нам не пережить. Я вскочил на ноги, взял ребёнка на руки и пробираясь сквозь пылевую завесу по памяти стал искать путь к дверям ведущим в жилой дом. Сверху сыпали куски расколотого камня, вывороченного из мостовой, медленно оседала листва, а от запаха гари першило в горле. Ещё пахло кровью.

В три прыжка я проскочил двор и оказался подле дверного проёма. Створки сорвало и одна из них болталась на нижней петле, норовя отвалиться, другая и вовсе валялась внутри. Первый этаж тоже затянуло пылью и дымом, но сквозь завесу просматривалась дверь шагах в десяти. Радуясь тому, что парадная оказалась сквозной, я, не сбавляя шага ударил створку ногой: слабая древесина с треском переломилась и стопа моя встретилась с кирпичной кладкой — проём был заложен.

Я сместился левее к лестнице. Поставил девочку на ноги. Осмотрел. Она была в сознании, но кажется впала в ступор. Ноги руки целы, пятен крови на платье нет, разве что лицо её и волосы покрывал слой серой пыли. Наверное, и сам я выглядел не лучше. Из-за сильного выброса силы раны на коленях уже покрылись струпьями, но вот штаны теперь только на помойку.

— Рози! Рози! О, Создатель! Рози-и-и!!!

С лестницы буквально скатился мужичок средних лет с окровавленным лицом и оттолкнув меня выскочил во двор.

— Стой! Дурак! — Я дёрнулся было за ним, но вовремя спохватился.

«Всех не спасти».

Ещё два разрыва слились почти что в один, но слава Создателю бомбы легли где-то в соседнем квартале. Стоило торопиться, потому как скоро сюда явятся клирики. Я отёр лицо рукавом камзола и присел на корточки рядом с девочкой.

— Ты в порядке? — спросил я.

Она кивнула. К моему удивлению, держалась девочка спокойно, разве что губы её плотно сжаты, а в глазах встали слёзы. На вид девочке было лет десять-двенадцать.

— Как тебя зовут?

— Кэти, — прошептала она.

— Где ты живёшь, Кэтти?

— Лисий квартал.

— Ты была тут одна?

— Да. — Она тихо заплакала, закрыв лицо ладошками и лишь плечи её иногда вздрагивали.

Я понимал, что помочь ей больше ничем не могу. Вдали уже слышался звон колоколов, а значит с пожарной бригадой явятся клирики, и чем бес не шутит — законники. С почти иссякшим потоком мне с ними не справиться.

Нашарив во внутреннем кармане монету, я вытащил полновесный ливр и протянул его Кэтти.

— Возьми, — сказал я. — Никуда не выходи. Дождись пожарных или священника.

Девочка продолжала плакать, но ливр забрала. Плотно сжала монету в ладошке и прижала к груди.

«Всё. Пора уходить».

Я вышел из парадной и быстрой походкой поспешил прочь из разбитого двора. Мужичок крутился подле завороченного каштана и пытался оказать какую-то помощь раненной девушке. Краем глаза я отметил, что кое-кто из молодых людей лежал без движения. Каштан и гранитный постамент фонтана приняли часть осколков на себя, так что вполне возможно ребят лишь оглушило. Мне хотелось надеяться на это.

Я выскочил на центральную улицу и остановился. Перед глазами встала картина выходящей из дома Кэтти и новый удар бомбы.

— Пустое, — сказал я тихо, гоня прочь наваждение.

Но картинка и не думала исчезать.

«Бесов праздник! Я пожалею об этом…»

Из-за поворота показалась тройка лошадей: экипаж пожарных спешил на помощь, кучер нахлёстывал животных, а сосед по козлам звонил в колокол. Следом ехали верхом двое: клирик в белой сутане и законник в дорожном плаще, этого я опознал сразу, мне не нужно было искать взглядом его значок — первых я чуял нутром.

Развернувшись на пятках, я устремился обратно во двор и подоспел как раз в тот момент, когда Кэтти собиралась выйти из парадной.

— Не ходи туда. — Я перегородил девочке путь.

Она жалобно пискнула, но узнав меня выдавила что-то похожее на улыбку.

— Ты вернулся?

— Идём.

Я ухватил Кэтти за руку и направился вглубь дома.

— А куда мы пойдём? А священник спасёт Рози? А что с дядями?

— Да, сейчас прибудут пожарные и помогут им.

— А почему нельзя туда? Я хочу посмотреть.

— Там опасно. Взрыв может снова повториться.

— Понятно.

Возможно, это было верное решение. В Тизе выросло не одно поколение, которое о войне только в книгах читало. К тому же городские дети сильно отличались от крестьянских. Отпрыски бюргеров не ведали той суровой жизни, которая выпала деревенским ребятишкам: в городах мало что слышали о голоде, не гнули спины в полях, жили в тепле и в достатке. «Изнеженные создания», — как говаривал один мой знакомый. Нет, Кэтти не стоило смотреть на лежащих без чувств парней, разбитый фонтан и кровь.

— Где твои родители? — спросил я, пробуя плечом первую попавшуюся дверь. Закрыто.

— Папка на работе, он на рынке торгует. А мамка должна быть дома.

— Далеко твой Лисий квартал?

Вторая дверь тоже не поддавалась.

— Не-а. Это рядышком. Два поворота налево и потом направо, если идти по Цветочной улице. А что там случилось? Так бахнуло… и ты, ты так быстро бегаешь.

— Да, я очень ловок.

Замок третьей двери оказался настолько расхлябанным, что я без труда выдавил его. Внутри никого.

— Вы тут живёте? А почему я вас раньше не видела? — Кэтти не унималась.

— Да, я арендовал недавно это жильё. — Следовало чем-то занять ребёнка, благо тут на самом деле кто-то жил и таз для умываний был полон. — Кэтти, тебе надо умыться. Гляди какая грязная.

Я подтолкнул её к зеркалу, а сам прикрыл дверь. Следовало сменить одежду, в таком виде я буду привлекать внимание не хуже городской путаны у Храма Создателя в воскресную службу. Пока Кэтти умывалась, я обшарил старенький шкаф с покосившимися фасадами, и удача улыбнулась мне: на вешалке висел потрёпанный камзол с заплатками на рукавах, а на полке обнаружилась стопка аккуратно сложенных штанов, тут были даже двуцветные шоссы[1] и брэ[2].

Камзол слегка жал в плечах, а штаны были коротковаты, но зато я теперь мало чем отличался от обнищавшего бюргера. Свой дорогой костюм я оставил владельцу жилища, предварительно вычистив карманы, так сказать — бартер. Проверил штаны и только после этого умылся в тазу. Кэтти к этому времени успела заскучать и снова начала приставать с вопросами.

— Вы же не заберёте у меня монету?

— Нет, — я улыбнулся. — Она твоя.

— Ура!

— Тихо. — Я приложил палец к губам. — Не шуми.

— Хорошо, — сказала она шёпотом.

Я открыл ставни и выглянул наружу: окно выходило в смежный дворик, здесь тоже журчал питьевой фонтан, лавки пустовали. Цоколь дома слегка возвышался над мостовой, а расстояние от подоконника до земли не превышало мой рост. Я выпрыгнул и, осмотревшись, протянул руки над головой.

— Давай, я ловлю.

Девочка оказалась не из робкого десятка и смело прыгнула следом.

— Куда нам теперь? — спросил я, беря её за руку.

— Туда, — она ткнула пальцем в сторону арочного пролёта.

Окинув тёмные окна взглядом, я направился к выходу из двора. Конечно, нас кто-то мог заметить, и особо законопослушный бюргер должен уже спешно одеваться, дабы честно доложить об увиденном — так, мол, и так, видел мужика с ребёнком, вылезли из окна и скрылись. Но я справедливо решил, что даже если таковой найдётся, то законники вряд ли станут слушать далее того момента, когда бюргер начнёт описывать мою внешность — у первых нынче дел пруд пруди, больно надобно им искать какого-то воришку. Но Кэтти всё же могли хватиться: она явно не первый раз играла в этом дворе, и кто-нибудь из соседей может сообщить законнику, что была ещё одна девочка, а значит к её родителям я должен явиться раньше первых, вернуть девочку домой и ретироваться. А там потом пусть гадают, что и как.

К Цветочной улице мы добрались быстро. Как я и предполагал — на нас никто не обращал внимания. «Два поворота налево и один направо», — весьма просто на словах. Дети воспринимают расстояния явно иначе. На деле мы протопали чуть ли не половину Жилых районов, прежде чем Кэтти радостно воскликнула: