Моя навсегда - Финч Кэрол - Страница 6

— Вы негодяй!

Обнаружив, что у святой Иден тоже есть характер, он был так изумлен, что громко расхохотался.

— Отпустите меня! — приказала она.

Но Себастьян только продолжал смеяться. Удовольствие от победы в скачках не шло ни в какое сравнение с удовольствием нынешним. Это было самое забавное приключение за последние недели.

— А теперь поговорим о нашей сделке…

— Будь проклята сделка и вы вместе с ней! — Иден изо всей силы ударила локтем в мужское плечо, которое тряслось от смеха. — Сейчас же убирайтесь!

Но Себастьян не пошевелился, его тело не желало покидать столь уютный плацдарм.

Осознав наконец, что мерзавец лишил ее почти самого ценного — ее хваленого самообладания, Иден перестала сопротивляться и замерла. Она отлично ощущала каждый дюйм его великолепно сложенного мускулистого тела, но не хотела замечать нахлынувших на нес незнакомых чувств. Нет, пообещала себе Иден, она не позволит этому нахалу вывести ее из себя, она научилась справляться со всеми невзгодами, которые преподносила ей жизнь, справится и с этой досадной помехой. Она унизит его так, что он станет пресмыкаться перед ней. Иден смотрела прямо в серые глаза, в которых светились триумф и насмешка. Этот человек веселился, но очень скоро его настроение изменится!

— Кто она была, Себастьян?

— О ком вы, черт побери?

— О женщине, превратившей вас в такого циника. Когда-то вы потеряли уважение к женщинам и теперь стараетесь оскорбить меня за то, что прежде вас унизили. Вы на самом деле думаете, что таким образом избавитесь от боли? Не обольщайтесь — это не поможет. Я понимаю ваше состояние, и мне жаль вас. Должно быть, очень тяжело обнаружить, что вы нелюбимы и нежеланны.

— Я не просил у вас отпущения грехов, Иден. — Себастьян оперся на локти и впился взглядом в ее аппетитные губы. — Только за поцелуи, никак не меньше, я позволю вам встать.

— Я скорее поцелую вашу лошадь, — спокойно ответила она.

Он вздрогнул от такого оскорбления. Ну что ж, посмотрим, чья возьмет…

— Этот поцелуй не может быть предметом торга, — шепнул он, бережно беря в ладони ее лицо.

Иден застыла, но губы Себастьяна оказались такими нежными, что дрожь пробежала по ее телу и она с удивлением обнаружила, что отвечает. О Боже! Каким чудом этот низкопробный мошенник заставил ее так быстро и так бурно отреагировать?

Нежная рука погладила пульсирующую жилку на шее Иден и скользнула к приоткрывшейся груди, а когда указательный палец Себастьяна пробрался ей под корсаж и стал поглаживать сосок, внутри у Иден вспыхнул странный неведомый ей огонь. Предательское тело выгнулось навстречу неведомому, и она чуть не задохнулась в захлестнувшем се сладостном потоке. Иден предприняла слабую попытку сопротивления, но влажные губы что-то прошептали ей на ухо, а затем снова вернулись к ее рту, и жар огненной молнией пронзил ее.

Это недопустимо! Следует возмутиться, дать отпор, наконец, оттолкнуть — но Иден ничего этого не делала, а упивалась ни с чем не сравнимыми, неповторимыми ощущениями, туманившими се рассудок и заставлявшими ее тело страстно желать чего-то, чего она не могла понять и выразить словами.

Иден расслабилась в его объятиях, и Себастьян застонал. Ее вкус, ощущение ее шелковой кожи пробудили в нем желание. Реальность исчезла, где-то там, в другом измерении, он был уже не властен над собой, а только упивался, словно чистейшей родниковой водой, этой невинной страстностью. Он чуть изменил положение, давая Иден возможность ощутить его желание. Погладив вначале один нежный холмик, потом другой, Себастьян почувствовал, как она затрепетала в ответ на его дерзкие ласки, затем его рука, опустившись ниже, скользнула под высоко задравшийся подол, коснулась бедра и осторожно погладила его. Иден напряглась. Когда же он добрался до внутренней стороны бедра, ее глаза расширились, а из полураскрытых губ вырвалось прерывистое дыхание. Похоже, святая могла бы стать безудержно страстной женщиной, если бы дала себе волю. Но он-то был не святой. О Боже, как он хотел ее! Хотел прямо здесь, немедленно…

Вдруг до Себастьяна дошло, где именно находилось это «здесь», и его словно пулей поразило — они лежали в траве рядом с проезжей дорогой, доступные взору любого прохожего. Господи, неужели он совсем лишился рассудка? Если кто-нибудь увидит, чем он занимается с местным ангелом, его повесят на ближайшем дереве. Усилием воли подавив желание, Себастьян откатился в сторону, вскочил и одним быстрым легким движением поднял Иден и поставил рядом с собой. Ее ноги подкосились, и она ухватилась за его локоть, чтобы не упасть. Себастьян подумал, что она отреагирует на это досадное происшествие своей обычной улыбкой, но, когда, к его удивлению. Иден, бросившись в сторону, разрыдалась, он почувствовал себя последним подонком. Весь день он старался пробить ее холодную неприступность, а теперь, когда ему это удалось, он совсем не гордился собой.

— Иден, я… — Себастьян попытался взять ее под руку, но она вырвалась и побежала к дороге.

— Не смейте прикасаться ко мне, будьте вы прокляты! Разве вы еще не удовлетворены?! — Слезы, катившиеся по ее щекам, показались ему бриллиантами, сверкавшими в лунном свете. Рыдая, Иден оправила смятое платье. — Никогда больше не приближайтесь ко мне, чертов подонок! — прошипела она сквозь зубы.

— Иден…

— И никаких совместных дел. Принимайте другое предложение.

— Нет, у нас есть договоренность. Я дач слово. Араб в вашем распоряжении.

— Он мне не нужен, и вы тоже не нужны! — отрезала она.

— Тем не менее вы получите Араба, — заявил он, сгорая от чувства вины.

Себастьян поддался на пьяный вызов Майка и по столь нелепой причине настроился добиться от Иден любой реакции — смутить ее, разозлить. Он цинично полагал, что люди ошибаются, называя се святой, и был намерен развенчать их заблуждение. А в результате он добился ненависти Иден и возникновения собственной тяги к ней. Орешек оказался твердым. За ее улыбкой сквозила какая-то тайна, и ему стало мучительно интересно, почему она так упорно цеплялась за свою неприступность и мученический венец. Что она скрывает?

Шагая по дороге, Иден громко всхлипывала, и Себастьян клял себя последними словами. Он сел в седло и поехал рядом.

— Я всей душой ненавижу вас, — бросила она, не глядя.

— По крайней мере вы хоть что-то почувствовали, — откликнулся он.

— И вам это доставляет удовольствие? — Она смотрела прямо перед собой, время от времени вытирая со щек слезы. — Что, ваша мужская гордость не может смириться с моим безразличием? Вы хотите, чтобы я отнеслась к вам, как не относилась ни к кому другому, верно?

Что ж, вы добились своего. Поверьте, я буду ненавидеть вас до самой смерти!

— Правда? У вас очень необычный способ демонстрировать свою ненависть. — Себастьян тут же пожалел, что вовремя не прикусил язык. — Зачем еще больше обострять отношения?

Не выдержав, Иден нарушила торжественную клятву, которую дала себе семнадцать лет назад — никогда не позволять страху или гневу управлять своими чувствами. Язвительные замечания Себастьяна вынудили ее перейти границы. Она круто развернулась, так что се пестрые юбки взметнулись в лунном свете, и этим резким движением напугала норовистого скакуна. Араб понес, а Себастьян был совершенно не готов к неожиданной скачке. Рванувши в сторону, жеребец подбросил седока в воздух, и тот с глухим стуком ударился о землю.

С высоко поднятой головой Иден поспешила к лошади и, даже не поинтересовавшись состоянием Себастьяна, уселась в седло и направилась в сторону дома, подставив встречному ветру залитое слезами лицо. А уж Сейбер пусть как-нибудь сам добирается до жилища Майка — если доберется?

Иден со злорадством пожелала, чтобы воры, которых она заметила в зарослях, ограбили этого мерзавца. Он вполне заслужил это за свои издевательства над ней!

Когда Иден вместе с Арабом скрылись с глаз, Себастьян кое-как поднялся с земли, но не успел сделать и дюжины шагов, как услышал в кустарнике позади себя конский топот. Через мгновение перед ним появился Талли Рандолф.