Дуэльный кодекс. Том 2: Черная книга - Март Артём - Страница 8

– Ничего, – я улыбнулся, – у тебя еще будет время. Да и учитывая, что ты передаешь мне ореолы при помощи секса, а я прямо сейчас валяюсь на траве где-то между чужими шатрами, ситуация неподходящая.

– И правда, – она засмеялась, – тогда, пожалуй, верну тебя обратно. Но очень не хочется, если честно.

– Это очень странное чувство, – шутливо ответил я, – когда женщина ждет тебя не дома, а в посмертном сне.

Когда я очнулся, первое, что попалось на глаза – любопытные мордахи каких-то ребят. Открыв глаза, первые пару мгновений, на их рожицах было выражение любопытства, потом оно сменилось страхом.

– Долго я тут лежу? – проморгался я, принял сидячее положение. Детишки отпрянули.

– Господин, вы разве не мертвый? – удивленно спросил мальчик, что был явно посмелее.

– Очевидно, – хохотнул я, вставая, – что нет.

– Обидно, – вздохнула маленькая девочка, – мы думали мертвый.

– Если бы вы увидели, – загадочно посмотрел я на детей, – настоящего мертвеца, он бы вам не понравился.

– Почему? – заинтересовавшись, дети приблизились.

– Потому что… мертвецы… – я опустился к детишкам и продолжал с заговорщическим видом, дети же внимательно смотрели на меня – воняют! – рявкнул я.

Детвора тут же завизжала и кинулась прочь.

– И зубы у них некрасивые! – бросил я вдогонку, смеясь, направился к своему шатру, – и как вас родители отпускают, ночью бегать, – хохотнул себе под нос.

Тучи сгущались над ареной. Они медленно заслоняли собой солнце и чернели. Откуда-то издали было видно, как в небо летят разноцветными струями магические чары разгона дождя. Фестиваль не должна была омрачать плохая погода.

У входа на Большую Арену развернулась просторная, устланная древесиной площадь. Посреди площади, на украшенном цветными гирляндами постаменте стояла огромная чаша. Чаша жеребьевки.

Дворяне, те, кто прибыл в качестве дуэлянта, после объявления их имени, подходили к чаше и бросали туда записки со своим именем. На сегодня было назначено двенадцать дуэлей: шесть из них – дуэли чести, шесть – по жребию. Имена бросали только шестеро дуэлянтов по жребию.

Знатные окружили арену и внимательно следили за жеребьевкой, как за представлением.

– А почему ты не бросаешь записку? – поднял на меня глаза Стас.

– Хватит с меня одной дуэли за сегодня, – улыбнулся я ему.

Тома наблюдала за происходящим с интересом, Вика, как ни странно, тоже выглядела вовлеченно. Кажется, Тамара решила взяться за мою сестру и составить ей компанию, чтобы та не скучала на мероприятии, которое казалось ей не очень интересным.

Чаша, блестящая медью, выглядела очень торжественно. Перед ней, у пьедестала стояли слуги. Вокруг расположились знатные четырех домов Екатеринодара, организовавших фестиваль.

Я видел там Сикорского. Лысого дворянина, торжественно одетого, сопровождала гордая дама, и я догадался, что это его супруга. Михаила с ними не было. Зато была дочка. Симпатичная, лет девятнадцати, она носила мамины ярко-рыжие волосы, а приятное лицо светилось немногочисленными веснушками. Девушка была одета в скромный летний сарафан бежевого цвета. Воздушная юбка открывала красивые щиколотки, а верх подчеркивал ее утонченную и стройную фигуру.

Остальных знатных я не знал. Был там строгий пожилой мужчина, выглядящий очень сердито и носивший форму, напоминающую военную, и три, такие же строгие дочери вместе с ним. Другим было семейство добродушных с виду толстячков-аристократов, самым толстым из которых, был глава.

Последний дом представляла женщина лет сорока. Холодная нордическая внешность делала ее похожей на супругу вождя викингов, а строгая, но утонченная мужская одежда – на солдата. Ее сопровождали три разновозрастных парня. Младшему было лет десять, старшему около восемнадцати.

Был еще мужчина. Стоял он немного поодаль, и как бы сторонился остальной четверки домов. Что он там делал, я не знал. А самое забавное, что был он одет совсем не по-летнему (хотя к обеду жара набрала силу).

Худощавый, лет этак за пятьдесят, он был одет в темные брюки, белую рубашку, галстук и приталенный бордовый жилет. Лысоватый, дворянин носил волосы на висках и затылке. Щеки белели седыми баками. Особенно выделял его золотой монокль в правом глазу.

Несмотря на любовь дворян к старомодному стилю в одежде, монокли уже давно никто не носил, если только они не были магическими.

– Итак, – проговорил избранный глашатаем, какой-то старый барон, имени которого я не знал, – заполнение чаши почти закончено. Но прежде, чем мы продолжим, я бы хотел сказать пару слов, – он улыбнулся, – многие дети людей, здесь присутствующих, посещают академию магии и чародейства, имени его Императорского Величества Сергея Милославовича Романова, да упокоят Предки его душу.

Дворянство зарокотало в ответ старому барону. Я слушал с интересом, уже предвкушал, что речь пойдет о старом дворянине в монокле.

– Думаю, все помнят новость о недавней смерти декана факультета ритуалогии Лукоша Анджеевича Спаковского. Так вот, в новом учебном году его место займет наш сегодняшний гость, – барон указал на дворянина в монокле, – просим любить и жаловать, Семен Витальевич Малиновский!

Вот как. Значит, именно о нем мне говорил Пушкин. Тот самый дворянин, что работал под прикрытием с прокураторами и вокруг которого крутился маг крови.

– Очень рад, очень рад, – вышел вперед Малиновский, – рад познакомиться со всеми вами!

Он взял короткую речь и минут пять говорил какие-то банальности о памяти прошлого декана, об учебе, чести и молодых поколениях магической аристократии. Однако, я постоянно ловил именно на себе взгляд его живых, но внимательных глаз. Кажется, Малиновский знал меня.

– Большое спасибо вам, князь, – кивнул барон-ведущий, – итак, все дуэлянты бросили в чашу свои имена. Пришло время добавить к ним записки с временем дуэлей. Эта честь предоставляется, – он взглянул на рыженькую, – госпоже Веронике Владиславовне Сикорской, дочери нашего славного благодетеля, Его Величества, Владислава Сикорского!

Девушка вышла чуть вперед, сделала скромный реверанс и тут же получила в ответ оживленные аплодисменты. Слуга принес ей стопку записок. Вероника Сикорская взяла их и быстро зашагала к чаше, чуть ли не переходя на бег. Энергично запрыгнула на ступеньки, прямо на каблучках. Девушка выглядела весьма бойкой и уверенной. Бросив бумажки внутрь сосуда, она спрыгнула на площадку, лучезарно сверкнула всем белозубой улыбкой. Снова получила ответ аплодисментами.

– Прошу вас, Ваше Величесвто, – указывая на Сикорского, барон протянул руку.

Теперь лысый дворянин вышел вперед.

– Пусть выпадет же жребий каждому смельчаку! – крикнул он заклинание чаши.

Та задрожала, стала звенеть низким вибрирующим звуком. А потом принялась выплевывать из себя по две записки за раз. Слуги собирали их и выкрикивали имена дуэлянтов, которые были теперь соперниками.

Следом чаша начала выплевывать по одной записке. И там распределялось уже время. Нам с Михаилом досталось десять вечера.

– Сейчас только час дня, – вздохнул Стас, – долго ждать.

– Дуэли начнутся в семь, – я улыбнулся, – попроси девочек, они тебя сводят на арену.

– Всем спасибо, все свободны, – проговорил барон-ведущий, и из толпы послышались смешки. Но их было немного. Кажется, отсылку поняли далеко не все.

Когда пестрая масса дворян начала рассасываться, и мы тоже, всем семейством уже двинулись к шатру, чтобы пообедать и прогуляться по дуэльному городку, чаша зазвучала снова.

Это произошло так внезапно, что все с недоумением обернулись, непонимающе загалдели.

В следующее мгновение, чаша выбросила три записки разом. Барон-ведущий, уже было сошедший с площадки, растерянно вернулся. Главы четырех домов взирали на происходящее с непониманием и тревогой. Только лицо Сикорского ничего не выражало.

Барон опасливо подобрал записки. Принялся читать.