Гремучий коктейль 4 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 1

Гремучий коктейль — 4

Пролог

Массивный самодельный доспех двигался неловко и грубо. Каждое его движение было коротким неуклюжим рывком, совсем не похожим на плавные движения конечностей у людей. Он, сильно напоминающий водолазные агрегаты, изредка использующиеся на флоте, сейчас выглядел не в своей стихии, наблюдателям казалось, что под водой, сопротивление которой должно было бы смягчить все эти рывки, тряску и судорожные шаги, оно бы смотрелось куда как лучше.

Тем не менее, оно двигалось. Скрипело, стонало металлом, застывало на разные промежутки времени, требующиеся пилоту для того, чтобы сосредоточиться, делая очередной шаг или движение рукой… но двигалось. Работало. Функционировало.

…и это было настолько важным, что все, кто наблюдал за передвижениями этого самопального механизма, собранного, казалось, полупьяным конюхом на заднем дворе купеческого поместья, вовсе не думали морщиться, отворачиваться или как-то иначе выражать свое неудовольствие при виде столь безобразной железной штуковины, напоминающей помесь шута с полураздавленным железным жуком.

Немногочисленные зрители, уже не первый раз взирающие за тем, как грязный и скрипящий доспех неловко преодолевает примитивную полосу препятствий, были предельно серьезны и сосредоточены. Они умели смотреть вглубь вещей.

Особенно тот, которого все вокруг почтительно звали Его Императорским Величеством.

Петр Третий полагал себя монархом просвещенным, гибким и предусмотрительным, но, разумеется, в меру. Громадье планов этого воистину великого государя требовало определенной упорядоченности в его империи и текущих внутри неё процессах, поэтому великий русский император недолюбливал, мягко говоря, сюрпризы. Особенно вот такие крупные и совершенно неожиданные. Ну вот просто совершенно!

— Вдруг откуда не возьмись… — пробурчал сквозь стиснутые зубы расстроенный монарх, — … появился в рот еб…

— Кхм! Кхм-кхм… — закашлялся рядом стоящий телохранитель, пытаясь тем самым как замаскировать некоторую экспрессию императора, так и напомнить последнему, что рядом — дама.

— Боюсь, что не могу с вами согласиться, Ваше Величество, — крайне отстраненным тоном проговорила находящаяся возле императора женщина, не отрывающая ни на миг взгляда от мучений человека в механическом доспехе, — Назвать эту технологию неожиданной — решительно невозможно. Совершенно невозможно. Её я, как и мои коллеги, назову не просто назревшей, а даже… перезревшей. Сильно перезревшей.

— Настолько, что даже вчерашний ребенок мог бы взять и… изобрести, а, Людмила? — недовольно скрежетнул Петр Третий, с облегчением переведя взгляд от хромающего доспеха на вполне себе ровно стоящую волшебницу, даже и не думающую ответить монарху ответным взглядом.

— Именно так и есть, Ваше Величество, — невозмутимая как скала волшебница еле заметно кивнула, — Мы здесь наблюдаем всего лишь воплощенный в металле принцип, доселе незнакомый и невиданный, но предельно простой для понимания.

— Погоди-погоди, Людмила, — встрепенулся император, — Принцип — это же не изобретение, так ведь?

— Нет! — его собеседница, наконец, оторвала взгляд от костюма, из которого в данный момент вытаскивали тяжело дышащего человека, вроде бы имеющего отношение к дворцовой дворне, — Нет, Ваше Императорское Величество! Мы имеем дело именно с изобретением! Крайне… крайне… масштабным!

— То есть ты вот так, да? — монарх слегка стал похож на обиженного ребенка, что не прошло мимо внимания Людмилы.

— Это моя работа, — спокойно кивнула ему женщина, — определять, что и чем является. В данном конкретном случае, я, Людмила Быкова, волшебница, владелица башни Моршанка, как представитель сообщества магов Русской империи в чине Министра Технологий, с полной ответственностью заявляю, что мы являемся свидетелями новой технологической ветки, не имеющей к классическому волшебству ни малейшего отношения.

Волшебники, кисло подумал насупившийся государь, молча отвернувшийся от огорчающей его магички, они все одинаковы. Жрут все детство специальные экстракты, волшебством себе в мозг балуются, знают и умеют потом невообразимо многое, а вот схитрить… Нет, умеют, точнее, понимают, как это происходит, эта Людка уже тридцать лет при дворе, но, чтобы словчить? Ни за какие коврижки.

Вот и сейчас, волшебница вбила железный кол в едва трепыхающуюся надежду Петра Третьего и рыбку съесть и на козлике покататься. Совершенно сознательно вбила, тут и гадать незачем!

Государь сейчас находился перед глубокой внутренней дилеммой, одолеваемый противоречивыми эмоциями и рвущимся из груди матом, а вот союзников, способных поддержать одинокого монарха, рядом как-то и не было. Лишь сухопарая мегера, отбоярившаяся от возможных осложнений, да дурак-гвардеец, делающий вид, что ничего он не понимает и вообще бревно. Такие вот дела…

Петр Третий не любил идти на попятную ни в гневе, ни в благости. Заранее назначив человеку судьбу или роль, он более не видел его в иной ипостаси, чем им определенной. Это было правильно, верно. Нет у самодержца времени и иных роскошей, чтобы менять коней на переправе, но вот что делать, если конь внезапно оказывается вовсе не конь, а черт знает что и сбоку бантик?

Как этот треклятый юный князь Дайхард Кейн! Изобретатель тут нарезался, смотри мне!

— У-у, сс… — пробурчал себе под нос император, принимая из рук телохранителя забитую табаком трубку.

Можно покурить, полелеять злые мысли, рассматривая молодого князя, суетящегося вместе с парой механиков около стоящего доспеха. Попробовать прочувствовать вместе с горечью табака заодно и горечь поражения. Несущественного на фоне масштабов самого изобретения, привезенного в Москву молодым засранцем, но от того еще более обидного.

На Дайхарда и его новых родственников, Терновых, у Петра Третьего были определенные планы. Эта семья была нужна ему в очень щекотливом качестве, даже, можно сказать, необходима. Ради достижения своих целей император пошёл на ряд мер, разыграл несколько гамбитов, некоторые из которых были на грани фола, но что можно поделать? Это людей можно найти, можно воспитать, можно выучить, но гримуары? Нет. А кадры с гримуарами решают всё. С волшебниками-то, мать их, не договориться!

Поэтому Терновых и Дайхарда ждала своя стезя. Трудная, сложная, ответственная, но щедро оплачиваемая сейчас и в будущем. Да, их нужно было подтолкнуть, поставить перед выбором, может быть даже слегка принудить. Государству всегда, а сейчас особенно, нужны пугала, которых будут бояться. Не боящиеся крови и верные трону аристократы, владельцы темных и мрачных гримуаров, идеально подходили на эту роль. Достаточно было лишь заставить их прийти к нему с поклоном и виной за упущенные из рук бразды правления в княжестве, которым он, Петр Третий, их одарил.

Однако, юный князь преподнес в ответ своему императору фигу. Юноша, смачно начхав на все приказы и уговоры своих непосредственных начальников, покинул Санкт-Петербург, приехал в свою новую вотчину и навел там порядок за несколько дней, выстроив всех местных в одну линию и чем-то запугав в процессе до усрачки. Вступив во владение, молокосос тут же рванул в Москву, неся в клювике готовый проклятый доспех, которым его, Петра, за два дня уже заколебали!

Нет, вещь-то стоящая, как егерская броня просто великолепная штука, причем, нужная сейчас позарез! Любого другого Петр Третий бы всеми благами и медалями осыпал! А вот этого засранца… не хотелось. По личным причинам. Что бы Людка не говорила насчет того, что этот самодвижущийся доспех настоящий прорыв, что позволит вернуть в строй до десяти тысяч опытных егерей-ветеранов, потерявших конечности на службе Родине, что после небольшой отладки доспех сможет игнорировать заклинания до третьего уровня цепи включительно… нет. Император отлично видит по этой худой наглой роже, нет-нет, да бросающей в его сторону взгляд — всё этот Кейн сделал специально. Нарочно.