Заматерение (СИ) - Шарапановский Владимир - Страница 36

— Да, были и такие неприятные встречи с былыми кумирами, — и, вздохнув, прадедушка продолжил. — Впрочем, это дело былое, но тогда я понял, сколько ненависти к нашим людям и стране скопилось в душах таких приспешников фашистов. Они хуже и значительно опасней тех же простых немцев, которые пришли лишь за поместьем со славянскими рабами.

— Вот именно, и книга частично об этом, — подхватил я его слова. — В ней есть симпатичные и благородные персонажи и читатель как бы сочувствует переживая за них. Однако из всего цикла мне более всех понравился Тирион Ланистер. У него тоже масса отрицательных черт и поступков, но он всегда платит свои долги! У него есть стремление к достойным поступкам. И насколько же должен быть изуродован описанный мир, если карлик с физическим уродством выглядит в нём исполином?! И бастард Джон Сноу проявляет лучшие черты личности, также будучи отверженным тем обществом!

— После твоих слов точно прочту книгу вдумчиво. Захотелось проверить твои оценки персонажей. Насколько они мне покажутся верными, — заверил меня Всеволод Никитич.

— Ну, я немного пристрастен, и нам карликам положено держаться друг друга. Такая своеобразная корпоративная солидарность. Жаль, но следующие книги я не успел напечатать — они довольно объёмные.

— Ничего, начну с первой, а там посмотрим. Вдруг не понравится?

— На нет, и суда нет. Мне понравилось, но я тогда жил в столь же жестоком и беспросветном мире, как и у героев книги, с присущей тому миру подлостью и несправедливостью. Сейчас тоже не всё с этим в порядке, Но это скорее отклонение из-за прогнившей элиты, чем сама наша жизнь. А там пришлось вновь видеть как в костры летят книги русских классиков и сносятся их памятники, а дикая орущая толпа, потерявшая человеческий облик, ненавидит всё, что только окажется выше её серости и тупости. Как будто смотришь кинохронику третьего Рейха с факельными шествиями зигующих «сверхчеловеков».

— У меня нисколько не возникает желания завидовать тому будущему и стремиться к нему. Ты мне и раньше многое рассказал, но столь откровенного разговора ещё не случалось. Теперь мне понятно твоё мистическое отношение к песне «Прекрасное далёко», такой светлой и пронзительно грустной. Эти её слова, или скорее мольба — «Прекрасное далёко — не будь ко мне жестоко. Не будь ко мне жестоко — жестоко не будь!»

— Текст совсем не мой и в песне я не посмел тронуть ни слова, хотя сам фильм несколько изменил. Она просто шедевр и он принадлежит всему народу, и я не вправе единолично решать её судьбу.

Глава 9

В Москве мы пробыли полтора дня, прежде чем нас с дедушкой повезли на охоту. Своих Алексея и Николая пришлось оставить в городе, так как туда никто кроме приглашённых не допускался. Я и так охране объекта изрядно спутал все карты своим непредсказуемым поведением и привёз дедушку, который отправится туда с охотничьим оружием. Вот им и пришлось тщательно изучать его послужной список, характеристики и всю подноготную.

Охрана в машине недружелюбно посматривала на гостей, доставивших им столько проблем одним своим появлением. Меня они не рассматривали в качестве представляющего хоть малейшую опасность, и, слава богу, хотя очень в том ошибались. Дедушка же вызвал явную настороженность у сопровождающих нас, и я даже одобрил их параноидальную недоверчивость. Это их профессиональная обязанность.

Я попытался было растопить ледок недоверия, царящий в автомобиле, но не сильно в том преуспел. Попытки завязать непринуждённую беседу о погоде и возможных её переменах не вызвали никакой ответной реакции на окаменевших лицах охранников, и смена темы на фильмы или литературу также. Возникло впечатление, что мы едем в машине с истуканами острова Пасхи, а охранники глухи и немы, будто те изваяния.

Пришлось бросить сие безнадёжное занятие и любоваться окружающим машину пейзажем. Давно я не наблюдал картин густого зимнего леса с огромными шапками снега, лежащими на нижних ветвях громадных елей. У нас такого и не встретишь, разве кто-то ухитрится посадить несколько ёлочек возле частного дома. А тут кругом на километры и километры раскинулся густой лес.

Однако наблюдать из окна машины бесконечную вереницу заснеженных деревьев усыпляло, особенно под медленное покачивание машины. Говорить с дедушкой при посторонних совсем не хотелось, а больше и нечем было заняться. Вот так, проскучав в машине, мы наконец-то добрались до места назначения, где нас провели к двухэтажному дому, в котором и разместили в одном из шикарных номеров.

А я наивно рассчитывал, что нас предварительно посвятят в распорядок, и подскажут правила поведения на охраняемой территории. Вдруг у них тут: «шаг вправо, шаг влево — попытка бегства, прыжок — попытка улететь»? Доказывай потом всем встречным, что тебя застрелили ни за что. Оно нам надо?

Вот я и набрался наглости, потребовав встречи с начальником охраны, или с кем-то, кто ещё не разучился по-людски разговаривать. Ответом мне стало только молчание, и недовольные взгляды, предназначенные мне. Я повторил просьбу на английском, решив их подтроллить как следует. Нет, ну вот истуканы! Моих охранников взять не позволили, а кто будет передавать нам необходимые сведения? Эти немые?!

Я так рассчитывал, что удастся удивить и развлечь самого генерального и остальных охотников фокусами и юмористическими миниатюрами в исполнении Алексея, для чего и вытащил с собой в столицу.

Однако, не судьба. И, по-моему, Алексей с Николаем нисколько не опечалились, что им не позволили сопровождать меня в поездке за город. По их загоревшимся взглядам я сразу понял, что они строят наполеоновские планы на незапланированные выходные, так неожиданно преподнесённые им Фортуной.

Будь я раньше в курсе такого поворота, то точно бы испортил им всю малину своими поручениями. А так, за десяток минут выстроить планы действий не получилось, но дольше машина ждать не стала.

Жаль, а то отрядил бы в помощь прабабушке, которая эти дни работала, как проклятая, отыскивая и уговаривая нужных мне людей. Двое помощников из такой авторитетной конторы ей бы не помешали. Но, что не сложилось — вместе не сложишь! Пусть ребята просто отдохнут вволю и погуляют от души. Они это точно заслужили.

Благо сопровождающие оказались только немыми, а не глухими, и через десять минут к нам в номер пришёл кто-то из их коллег, одетый в отлично подогнанный костюм. К тому времени дедушка, несмотря на мои яростные возражения, пошёл осмотреть весь особняк. Как я понял, у него проснулся чисто профессиональный интерес. Ещё бы, таких объектов ему строить не приходилось, и он пожелал тщательно изучить данное строение.

Зашедший парень уже собирался было уйти, осведомившись у меня о взрослых, и где их можно найти. Однако я его удержал, потребовав рассказать мне о правилах и порядки проживания в этом особняке.

— Товарищ, мы здесь впервые. К тому же приехали из глухомани, по московским меркам. Ничего не знаем, и правил поведения не ведаем. Просветите «дикарей», чтобы не вышло конфуза. Дедушка уже пошёл осматривать саму домину, которой заинтересовался чисто профессионально, как строитель. Я всячески пытался его удержать, но разве взрослым можно что-то объяснить? Они только и умеют, что сетовать на непослушных детей. А вот мне желательно получить наставления в вопросах внутреннего распорядка, «и инструкцию б послушал — что нам можно, что нельзя».

Очевидно, что мне попался не самый большой начальник, или же был не в курсе, кто именно приглашён для встречи. Так что он застыл в некотором ошеломлении, не отводя от меня застывшего взгляда.