Отверженный IX: Большой проигрыш (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 47

— И никто не усомнился в её достоверности?

— Никто. Все дали согласие на участие в войне, и каждый род пообещал отправить для участия в боевых действиях своих лучших магов.

— А поведёт всех в бой Сырлыбай?

— Этого я не знаю. Может, он, а может, и Карим. Но, мне кажется, там всё будет зависеть от истинных целей Сырлыбая. Если он хочет занять место кагана, то в его интересах возглавить общее войско, учитывая, что его навыки многократно превосходят навыки Карима. Возглавить и показать всю свою силу и влияние.

— А не проще ли сначала повесить эту ношу на неопытного Карима, чтобы после гибели в бою слабого и неуважаемого кагана спокойно занять его место?

— Не знаю, — призналась Дана, разведя руками. — Но это тоже неплохой вариант, да. Если к этому времени Карим успеет жениться на Гаухар, то Сырлыбаю, как тестю погибшего кагана, будет не так уж и трудно занять его место.

— Но мы-то с тобой знаем, кто на самом деле должен занять трон в Туркестане, — сказал Романов. — И сделаем всё, что в наших силах, чтобы справедливость восторжествовала.

Дана вздохнула, о чём-то призадумалась, а после негромко произнесла:

— Знаешь, Саша, я иногда думаю, а стоит ли это того?

— Но ты же сама говоришь, что только этого и ждёшь.

— Я не про то, что Карим должен ответить за свою подлость и предательство — это не обсуждается. Но нужно ли Алихану вот это всё?

— Он истинный наследник Великого кагана. Он должен занять трон отца. Но давай мы об этом поговорим позже, когда разберёмся с Каримом, — сказал Романов, посмотрел на часы и добавил: — К тому же нам уже пора. Ты готова?

— Смеёшься? — улыбнулась Дана.

— Тогда не вижу причин здесь задерживаться.

Александр Петрович достал из ящика стола небольшой артефакт, положил его на пол и принялся начитывать заклинание, устанавливающее пространственный портал.

*****

Мы с Милой на радость Хеду и к недовольству Тойво провели в Новгороде три дня. Так-то Тойво ничего не имел против нашего общения, но ему всё казалось, что мы отправимся по ресторанам и клубам и подвергнем себя ненужному риску. Но мы с Милой так соскучились друг по другу, что все три дня не выходили из особняка. Еду из ресторанов нам с успехом привозили туда, а по клубам мы никогда и не ходили.

Я бы и на четвёртый день там остался с радостью, но надо было отправляться домой — в полдень мне предстояла очень важная встреча. Не желая, урезать ни одной лишней минуты от своего общения с любимой девушкой, я отправился домой без пяти двенадцать.

Выйдя из портала в башне, я обнаружил там Алихана и Дьяниша. А через пару минут подошла бабушка.

Не успели мы поприветствовать друг друга, как в центре башни начали формироваться очередные портальные врата и спустя некоторое время из них вышла Дана. Почти сразу же за ней — Романов. Вдова кагана Абылая, не сдержав эмоций, вскрикнула и бросилась к сыну, схватила его, прижала к себе и… заплакала. Спустя какое-то время она повернулась к нам с бабушкой, по её счастливому лицу продолжали течь слёзы радости.

— Благодарю вас! — срывающимся от волнения голосом произнесла Дана. — Я ваш вечный должник, и, если понадобится, я отдам жизнь, чтобы закрыть этот долг.

— Это лишнее, — улыбнувшись, сказала бабушка. — Устной благодарности хватит. К тому же мы были рады помочь.

Дану переполняли эмоции, и она, не сдержавшись, продолжая сыпать благодарностями, крепко обняла меня. Во время моего визита в Туркестан Дана показалась мне довольно холодной, но сейчас ей было с чего расчувствоваться. А мне было очень приятно видеть её такой счастливой, и, что греха таить, я гордился тем, что встреча матери и сына состоялась в первую очередь благодаря мне.

— Общайтесь с сыном, мы не будем вам мешать, — сказала бабушка Дане. — Алихан покажет Вам, где он живёт, где тренируется, как отдыхает. И я буду очень рада, если вы через час разделите с нами обед.

— Благодарю за приглашение, — ответила Дана. — Для нас это большая честь.

Сразу же после этого Алихан увёл мать, о чём-то оживлённо рассказывая ей по дороге.

— Не правда ли, это прекрасно? — задала бабушка риторический вопрос, когда Дана с сыном покинули башню, после чего обратилась к Романову: — Вас, Александр Петрович, я тоже буду рада видеть. Если у Вас, конечно, есть свободное время.

— С удовольствием, — ответил кесарь. — А перед этим я хотел бы вам кое-что рассказать.

— Мне?

— И Вам, и Роману.

— Тогда, если Вы не возражаете, давайте пройдём в мой кабинет, — предложила бабушка.

Кесарь возражать не стал, и мы отправились в кабинет княгини Белозерской. Пока шли, Александр Петрович только и делал, что расхваливал меня за бой с Хосе и благодарил за отведённую от страны опасность. И даже пообещал выдать орден. Было приятно.

А когда мы пришли в кабинет и расположились в креслах, Романов заявил:

— Екатерина Александровна, разрешите попросить Вас о помощи!

— Если я хоть чем-то могу помочь, то с радостью это сделаю, — ответила бабушка.

— Вы можете помочь советом, Вы ведь помните о пророчестве, которое сделал господин Ёсида?

— Мне так часто о нём напоминают, что даже при большом желании забыть, я не смогла бы это сделать.

— Прошу прощения, — смутившись, сказал кесарь.

— Не принимайте это на свой счёт, Александр Петрович, — улыбнувшись, произнесла бабушка. — В вашем случае это не праздное любопытство, и я это понимаю. Но, боюсь, мне особо нечего вам рассказать об этом пророчестве. Впрочем, Вы спрашивайте, а там будет видно.

— Ну если Вы разрешаете, то я воспользуюсь Вашей любезностью. В первую очередь меня интересует такой момент: господин Ёсида имел в виду именно две тысячи двадцать четвёртый год, когда говорил, что война начнётся через сто лет, или это было сказано образно и сроки могут сдвинуться на несколько лет в ту или иную сторону? И второе: обещанная война — это неизбежность или наиболее вероятный, но всё же не единственный вариант развития событий?

— Давайте начнём со второго, — сказала бабушка. — Думаю, и без всякого пророчества видно, что мы сейчас стоим на пороге войны. Как Вы думаете, Александр Петрович, каковы шансы её избежать?

— Очень маленькие. Настолько ничтожные, что я бы их вообще не принимал всерьёз. В том, что войне быть, я не сомневаюсь. Вопрос в том, насколько масштабной она будет.

— Так это не в последнюю очередь зависит и от Вас в том числе, ведь Россия, которой Вы сейчас руководите — одна из сторон в грядущем конфликте. Вы сами к каким масштабам склоняетесь?

— Я склоняюсь к тому, что лучше вообще не воевать.

— А получится?

— Боюсь, что нет. И ещё боюсь, что начнётся всё значительно раньше двадцать четвёртого года.

— И тут мы плавно переходим к первому вопросу, — улыбнувшись, сказала бабушка. — Вы хотите знать, будет ли война России и Британии, если она случится в ближайшее время, той самой глобальной мировой войной из пророчества, или всё же этот конфликт до таких масштабов не разгорится. Я угадала?

— Не совсем, — ответил Романов. — Меня больше интересует, удастся ли избежать той самой мировой войны через два года, если сейчас Россия и Британия всё же как-то договорятся и не начнут прямых боевых действий.

— А договорятся ли?

— Я бы очень этого хотел, но всё идёт к тому, что договариваться с нами никто не собирается. Буквально полчаса назад Дана сообщила мне, что Тюркский каганат готовится к войне с Россией. Собственно, об этом я вам и хотел рассказать.

— Новый каган настолько глуп, что планирует начать войну, не имея достаточного авторитета у своих подданных? Он уверен, что все тюркские роды поддержат его идею напасть на нас?

— Карим далеко не дурак. Предатель, подлец, но не дурак. Поэтому на нас никто нападать не будет. Тюрки уверены, что инициаторами конфликта будет Россия. Вы же знаете, как это всё делается.

— Знаю. Одна хорошая провокация, непропорциональный ответ, и вот уже обеим сторонам плевать, кто первый начал. Не раз такое приходилось наблюдать.