Что нас не убивает (СИ) - Серов Дмитрий Олегович - Страница 90

— И что мы теперь будем делать? — Не сдержался Морс.

— Мы? — Аларис насмешливо изогнул бровь. — Кое-что я уже предпринял. И судя по тому что мой агент давно не давал о себе знать, скоро мы столкнемся с последствиями моих действий. С тобой же мы проведем ритуал, и посмотри, как это сможет нам помочь. Но для начала нам нужно попасть в Вороний Шпиль.

Глаза Морса расширились, выдавая его изумление. Вороний Шпиль — место легендарное. Резиденция магов Альбиота, чернокаменная библиотека, возвышающаяся до самого неба в самом сердце столицы. Лишь первые лица государства попадали за врата Шпиля, да ещё те кто удостаивался аудиенции первого из магов. Поговаривали, что даже король, не приходит туда, пока его не пригласят, какая бы необходимость у него не была.

— Дорога будет долгой и не простой. Я не слишком то распространялся о своём путешествие, потому удобства нас не ждут. К утру мы прибудем в небольшую бухту, облюбованную контрабандистами. Твоя подруга должна организовать нам встречу. Будь готов к этому времени.

Аларис не указал Морсу на дверь, не сказал ему о том, чтобы он уходил, но по угасшему интересу в глазах мага, Морс понял, что разговор окончен и направился к выходу.

— Туда. — Не глядя на собеседника Аларис указал на дверь, которая вела в соседнюю с его каюту.

Войдя внутрь Морс обнаружил небольшую комнату с единственной дверью, через которую он только что вошёл. Похоже Аларис не собирался отпускать своего пленника.

***

Темнота. Вокруг Флёр вновь сомкнулась глубокая, сродни первозданному мраку, темнота. В первые минуты, после того как челюсти волка порвали кожу на шее девушки её захлестнула волна дикой боли. Она металась, молотила руками пытаясь отогнать зверя, хватала его за шерсть, пыталась, что-то кричать, но всё бесполезно. Ни волк, ни боль и не собирались отступать. Затем Флёр почувствовала, как её собственная кровь течет по коже, а вместе с этим пришёл холод. Чудовищный, зарождающийся в кончиках пальцев и расползающийся по всему телу. Бороться м холодом Флёр даже не пыталась. Она вдруг поняла, ясно и отчётливо, что это конец. Смерть миновавшая её в родительском доме, упустившая свой шанс на обсидиановой тропе и прошедшая мимо девушки на белом мосту, наконец добралась до Флёр и готова открыть перед ней последний чертог.

И тогда, замёрзшая, отчаявшаяся падающая в бесконечную тьму Флёр, впервые услышала. Так это называл Фокс, услышать. Хотя она скорее почувствовала, немного тепла, тянувшегося к ней откуда-то из вне. Флёр потянулась к нему в ответ. Ей совсем не сразу удалось достать до тепла, но вернувшаяся надежда заставляла пробовать снова и снова. И наконец ей удалось. Тьма не отступила, она по-прежнему заполняла собой всё вокруг, но холод ослаб. Сперва тепло поселилось возле сердца. Укрепившись в груди тепло медленно распространялось по всему телу, согревая кончики пальцев и проступая румянцем на щеках. Дольше всего сопротивлялось горло, никак не желавшее согреваться. Но всё же тепло добралось и до него, и тогда отогретая Флёр позволила себе отдаться тьме и уснуть.

Периодически она всё же выныривала из тьмы. Флёр слышала, как вокруг говорят люди. Едва различимые голоса, но всё же девушка смогла отличить взволнованный, хотя и слабый голос Джима. Парень порывался к ней, но какая-то женщина ругая отправляла его в постель. Рыжий Орм, по всей видимости пришедший в себя, несколько раз о чем-то рассуждал стоя около Флёр. Чаще же всего она слышала голос старой Элен, кормившей девушку крепким бульоном, приговаривая при этом о том, что это её вина.

Флёр никому не отвечала, она даже глаз открыть не могла. Вода и еда, которые ей давали обжигали горло. Каждый глоток сопровождался болью, от которой холод возвращался, а тьма становилась глубже и тяжелее. Единственное, что могла делать Флёр — это тянуться к теплу, которое не покидало её с самой встречи с волком. Она уже понимала, что тепло это начинается вовсе не в груди. На самом деле оно приходило из правого предплечья, оттуда, где был надет браслет. Тот самый браслет, который дал ей Конрад, и с которым она так долго и безуспешно пыталась найти связь.

Флёр не представляла сколько прошло времени, прежде чем она впервые открыла глаза. Утреннее солнце, едва пробившееся сквозь полог фургона нещадно резануло глаза, заставив девушку тут же зажмуриться. Она вскрикнула и тут же осеклась, не узнав собственный голос. Низкий, едва различимый, больше похожий на треск давно высохшего валежника.

— Не надо, родная, не говори. — Заботливый голос Айрис, матери Джима. — Поднимайся, вот так. Наконец-то ты пришла в себя.

Женщина помогла ей подняться и Флёр смогла осмотреться. Фургон Айрис и Орма. Несколько раз Флёр уже ночевала в нем, и с тех пор здесь ничего не изменилось. Разве что запах. Воздух стал тяжелым и затхлым.

— Ты что-нибудь помнишь? — Айрис не поверила кивку Флёр и всё равно принялась рассказывать о произошедшем. — На лагерь напали волки. Это были совсем не обычные звери, уж поверь. Огромные черные хищники, совсем не боявшиеся огня. Некоторые из труппы даже утверждают, что видели нескольких волков передвигающихся на задних лапах. Хвала Матери, почти никто не пострадал. Несколько бойцов Крута погибли, и ты…

Женщина прикусила язык, поняв, что слишком быстро перешла к больной теме. Флёр не обратила внимание на виноватый взгляд Айрис, она настойчиво указала на свое горло, вопросительно глядя на женщину.

— Волк… Он впился тебе в шею… Я в первые вижу, чтобы от таких ран оправились. Не представляю, как ты выжила. — Сбивчивая, непоследовательная речь женщина не шла ни в какое сравнение с бархатным голос профессиональной актрисы, который Флёр слышала раньше. — Прости. Мы сделали всё, что могли. Но шрам всё же останется. Элен утверждает, что голос скоро вернется, сейчас главное не напрягать связки…

Айрис с облегчением выдохнула, когда в фургон просунулась голова Орма. Флёр совсем не разделяла радости, ей совсем не хотелось видеть кого-то ещё. Совсем наоборот, она бы предпочла остаться одной, чтобы не приходилось скрывать слезы. Шрам, пропавший голос, смерть Фокса, которая теперь казалась очевидной… А сколько ещё горя сулит ей плен Крута.

Орм выпроводил жену, а сам присел рядом с Флёр. Долго менестрель сидел молча, даже не поворачиваясь в сторону девушки. Флёр всё же посильнее натянула одеяло, стремясь скрыть шрам, изуродовавший её шею.

— Прости, Флёр. — Менестрель заговорил тихо, настолько, что скрип колес практически полностью заглушал его голос. — Я отвечал за труппу. Отвечал и за тебя с Конрадом. Я нанял этих разбойников для охраны. Ушедший и падшие, Флёр, этот Крут производил впечатление крепкого профессионала, настоящего мужчины. Я не мог… Прости меня, умоляю.

Флёр только теперь по-настоящему взглянула на мужчину, забыв о собственных проблемах и горестях. Орм постарел. Лицо его осунулось, а плечи под грузом вины поникли. Невозможно было узнать в нём мужчину, что встречал их с Конрадом у костра. Изящные пальцы, некогда творившие чудеса на струнах лютни, были перебинтованы. Поймав взгляд Флёр Орм вымученно улыбнулся.

— Меньшая из бед, на которые я обрёк труппу.

***

Туман упругой пенной спустился на корабль. Мелкой дождик, за несколько часов успел промочить всю команду до нитки, от чего они ходили по верхней палубе злые и недовольные. Волны перекатывались друг через друга, пугающе возвышаясь над горизонтом, прежде чем исчезнуть навсегда. Соленые брызги жалили лицо, то и дело норовя попасть в глаза. Морс старательно не замечал ни качки, к которой успел привыкнуть, ни ругани матросов, ни даже их вони. В Университете учат многому, в том числе и быстро привыкать к внешним раздражителям. А вот чему научить человека нельзя, так это забывать предательство. Морс смотрел на спину девушки, которую ещё недавно считал своей подругой, самым близким своим человеком. Сейчас она стояла возле Алариса, вновь укутанного в черный туман, и вместе с ним смотрела куда-то в даль.

— И что мы там пытаемся рассмотреть? — Невозмутимо задал вопрос Морс. Он вовсе не собирался показывать Финри свои чувства. — Или вам просто нравится морской пейзаж?