Останься со мной (СИ) - Ершова Алёна - Страница 8

Велимир подошел со спины, прижался, руки на грудь положил — не девку держит, весь мир.

— Пошли в трактире поедим.

— Так ужин в печи стоит, — Василиса, словно масло сливочное, таяла от нежных ласк.

— Сгорел твой ужин, пошли. Или ну его, праздник, останемся? — Он скользнул вдоль края поневы, нырнул под полотнище, огладил пальцами девичьи бедра. Предлагая, но не настаивая.

— Нет, — Василиса одернула юбку, — нечего в четырех стенах сидеть.

Внизу отчетливо пахло горелым. Боярыня глянула на часы. И сорока минут не прошло, как она ужин поставила. Только-только подойти должен был. Но мысли о сгоревшей еде улетели прочь, стоило взять обувь полную мусора и взглянуть на любимый белый зипун.

— Бесовка патлатая! Ты посмотри, что творит! — в правый угол полетел ботинок. — Ну, ничего, переедем, с голоду помрешь, дурында.

Велимир вздохнул, дошел до печки, взял щетку, ботинок и вернулся к Василисе.

— Надевай зипун, почищу. Зря ты на нее так. Она ж одинокая, несчастная. У нее нет никого, кроме меня.

— У меня тоже нет никого, кроме тебя, — Василиса подставила руки, позволяя Велимиру накинуть одежду на плечи. Теперь после вспышки гнева ее жег стыд.

«Разве так себя ведут царские дочки? Разве они кричат на навий, когда жених усталый со службы пришел? Разве они сжигают ужин в печи?» — Она совершенно не знала, как ведут себя царские дочки. Но была твердо уверена, что абсолютно иначе.

Велимир тем временем закончил с чисткой и предложил руку.

— Пойдем. Красивый накосник, где взяла?

Василиса открыла рот, что б ответить и промолчала. Слишком много пришлось бы рассказать. А портить и так подгоревший вечер не хотелось.

На улице было свежо, пахло йодом и сухой травой. Около соседнего дома дрались из-за мусора чайки.

— Нам в сторону моря наверх, там, на утесе, есть замечательный трактир. И знаешь, я решил, что Фёклу мы заберем с собой.

— Что? Неет. Нечего кикиморе делать в нормальном доме.

— Ну, она хотя бы готовить умеет.

Василису словно толкнули. Она насупилась вся, налилась слезами. Выпрямилась с одной лишь целью: не расплескать их по дороге. Так и дошла до трактира молчаливая и прямая. Там безучастно выбрала ужин. Жевала его, словно опилки, и не могла понять, отчего горчат они.

— Вечер добрый, сударь, сударыня Василиса.

В общем зале словно ярче стало. Василиса подняла глаза на Огана и одарила его теплой улыбкой. Маг дернул уголком рта, но замер на пол пути к ответной улыбке и едва заметно кивнул. Сегодня он был щегольски одет и гладко выбрит. Только вот темные круги под глазами предательски доносили, что их обладатель в эту ночь так и не сомкнул глаз.

— Сударь Оган, позвольте вам представить: мой жених, штаб-лекарь врачебной управы Восточного феода, доктор медицины, Велимир Порошин. Велимир, это Оган Смогич.

Оган лишь усмехнулся на такое представление, покачал головой и протянул Велимиру руку. Тот несмотря на опущенный Василисой титул, догадался кто перед ним. Резко переменился в лице, подобрался, но на рукопожатие ответил:

— Приятно познакомиться, ваше сиятельство.

— Надеюсь, вы не пренебрегли, Василиса Ольгердовна, моим приглашением, и прибудете со своим женихом сегодня вечером на праздник. Городской уезд расщедрился на фейерверк.

Они перекинулись еще парой фраз. Смогич излучал радушие, но Василису не покидало ощущение натянутости. Эта вежливая, до дюйма выверенная светская маска совершенно не походила на живое, подверженное влиянию каждой эмоции лицо. Понимание того, что с ней он был собой, приятно огладило изнутри. Василиса любила искренность, хотя редко могла позволить себе ответить тем же. С Оганом это, как не странно, вышло. Хотя большую часть поездки он ее злил, как злят новые туфли, которые понравились, но к которым не успел притереться.

Наконец маг откланялся и ушел. Снова повисло молчание. Василиса продолжила обед, а Велимир неотрывно смотрел на нее.

Вот его шанс. Здесь и сейчас. Если упустить его, потом он не найдет в себе смелости сделать этот шаг.

— И давно вы знакомы с Оганом Смогичем, старшим сыном и единственным наследником Гора Смогича, князя Бореи? Промышленника, мецената, технического гения и разработчика двух третей технических новинок этого столетия?

— В дирижабле познакомились. — И вроде спокойно ответила, ровно, но сердце уже пустилось вскачь, полностью признавая вину.

— Ты поэтому завеску не надела?

— Да. То есть нет! Она намокла, и Оган предложил мне свою каюту, где я разделась. А после мы отужинали и…

— Достаточно, — Велимир бросил на стол монеты, выпил залпом стопку водки и вышел из трактира.

Василиса несколько секунд сидела в оцепенении смотрела на то, как пляшет по столешнице серебро и прокручивала только что произнесенные слова, потом подхватилась, выбежала вслед за женихом. Велимир стоял на краю утеса, курил едкую папиросу и смотрел, как лиловое небо тонет в таком же лиловом море. Василиса подошла ближе, не зная, как быть дальше. Почему их хрупкое счастье так быстро пошло трещинами? И что сделать, чтобы спасти его. Клеить? Оправдываться? Просить прощения? А толку? Уродливые щели все равно уже никуда не денутся, как не полируй гладкое стекло их мирка. Без доверия нет любви. А сегодня это доверие с грохотом рухнуло.

«Наверное, стоит извиниться и рассказать, как все было на самом деле. С самого начала не нужно было замалчивать правду.»

Велимир обернулся. Порыв ветра растрепал его волосы. Лицо исказила мука.

— Ты переспала с ним, а потом пришла в мой дом, так ведь? А там, в Тмутаракани, сколько их было, желающих скрасить теплые южные ночи? Говори, не бойся, я как твой жених и врач имею право знать. Наверно и с Лазаревым просто цену себе набивала, а я, дурак, повелся.

— Да как ты смеешь?! — Василиса со всей силы зарядила пощёчину. Хлопок, словно выстрел, разнесся по округе, спугнул крикливых чаек. Велимир сделал неуверенный шаг назад, покачнулся, потерял равновесие и полетел вниз с утеса. Василиса пронзительно закричала, попыталась ухватить его за полу кафтана, но поймала лишь пустоту.

----

[1] Апотропей – куриный бог. Небольшой камень с отверстием естественного происхождения, проточенным водой, речной или морской. У славян оберег, приносящий удачу. Здесь и далее магический артефакт с различными свойствами.

Глава 4, в которой допросы перемешиваются с откровениями

Допросная оказалась крохотной. В ней только и вмещался стол да два стула, намертво прикрученные к полу. Сквозь маленькое мутное окошко, расположенное под самым потолком, падал пыльный столб света. Пахло затхлостью и кислым потом.

Василиса силилась вспомнить, как она попала сюда. По всему выходило, что ее привезли для допроса. Но на чем? И кто? Голова раскалывалась. Дужка очков давила на переносицу, хотелось их снять и растереть саднящий участок. Шок медленно отступал, постепенно, словно фотографии в реагенте проявляя кадры минувшего вечера. Их ссора с Велимиром, ее пощечина и его падение. В воспоминаниях он падал медленно, тягуче, словно муха, увязшая в патоке. Мог ли жених потерять равновесие от ее удара? «Нет никакого жениха» — гадко протянул внутренний голос. Василиса приказала ему умолкнуть. Не время об этом думать. Но поздно, память скрутила в тугой жгут внутренности, и начала шинковать их в фарш.

Василиса зажмурилась, силясь понять, действительно ли она толкнула Велимира или все же он сам сделал шаг к краю пропасти. Еще и улыбнулся перед тем, как упасть. Что это: правда, или ложное воспоминание, которое мозг пытается подкинуть в свое оправдание. Как вообще можно убить человека и не понять этого?

По сравнению с яркой сценой смерти жениха все остальные воспоминания виделись, как за пеленой тумана. Вот она падает на землю в попытке разглядеть, что там внизу и есть ли возможность помочь. Лучше б не смотрела. Даже для нее, десять месяцев видевшей одни лишь изувеченные тела, это оказалось слишком. Ее оттащили от края, дали водки. Потом появился городовой. Он что-то спрашивал, хмурился, она отвечала. Щелчок. Да, щелчок застегнутых наручников она запомнила отчетливо. А потом что? Кажется, была камера с крикливыми, похожими на чаек, девицами. Они ее расспрашивали, трогали блузку. Точно, вон на белой вышивке остались следы грязных пальцев. Ниже, на запястьях красовались наручники. Интересно, там, в камере, они были или нет? И сколько времени уже прошло со смерти Велимира? И кто провел обряды, чтобы его душа правильно отделилась от тела и смогла перейти Смородину-реку. И зачем на нее надели эти чертовы наручники?