Фамильяр и ночница (СИ) - Семенова Людмила - Страница 32

— Вы боялись, что я не соглашусь уезжать, — заключила Дана, — предпочту оставаться свободной колдуньей, которая сама себя кормит и не делает низких обрядов. И тогда вовек вам не видать ни столицы, ни денег, ни богатых клиентов.

— Помни, с кем говоришь, Дана! — холодно отозвалась наставница. — Не тебе, сопливой девчонке, бросать мне в лицо подобные упреки! Я отдала своему делу много лет жизни и заслужила награду. А вот что ты скажешь о себе? Ты не успела сделать ничего толкового, а уже получила даром столько благ! По сравнению с ними место моей преемницы в артели…

— Однако мне было нужно именно это место, чтобы обращать наши силы на пользу людям, — с горечью сказала Дана. — А мой так называемый дядя, как вы прекрасно понимаете, намеревался творить моими руками новое зло!

— Когда же ты повзрослеешь? Добро, зло, любовь, долг — красивым словам место в сказках, а здесь жизнь, Дана! И у всего есть две стороны, два лица! Ты помнишь бедняжку Софью, которой я помогла ребенка скинуть? Тоже зло сотворила, скажешь? Только вспомни, что ребенка этого ей заделал пьяница свекор, а муженек вскорости ее избил, причем лупил только по голове и ногам — пузо не трогал, дабы невинную душу не загубить! Вспомни да понюхай жизнь с мое, а потом нос задирай!

— По крайней мере Софья вас сама об этом попросила, а Бураков лишь по своей прихоти гробит людям здоровье и разрушает город, — возразила Дана.

— С чего ты взяла? Уже насплетничать в Усвагорске успели, вот же люди! — усмехнулась Мелания. — А я тебе скажу, что Глеб Демьянович мудрый, рассудительный человек, одаренный чародей, который научит тебя самой сильной магии! Про таких больше всего-то и злословят, от зависти и глупости, но без него ты будешь прозябать в деревне и продавать обереги за гроши. Я уж не говорю о том, что заживешь ты как принцесса — родных детей-то у него нет, так будет тебя баловать! От этого только последняя дура может отказаться, а я тебя никогда таковою не считала, Дана.

На миг Дана снова ощутила внутри тревожный холодок и подумала, что Рикхард мог обмануть ее во всем, раз умолчал про Силви. Но тут же вспомнила, что помимо его слов были и ее собственные сны, видения, знания второй души, а уж ей она доверяла сполна.

— Зря вы притворяетесь, Мелания, — сказала девушка, горько улыбнувшись. — Я знаю, что Бураков давно делает сонные зелья из трав, растущих на проклятой земле, а его жена — нелюдь, питающаяся людской кровью и душами горожан. И не сплетники мне это сказали: я сама вижу, что творится в таких черных сердцах, как у него и у вас.

Она пристально взглянула в глаза бывшей наставницы, еще надеясь прочесть в них изумление, гнев, обиду, ужас, — но увидела лишь досаду и презрительное недоумение. Конечно, та все знала и пыталась лишь худо-бедно сохранить лицо. Что же, больше ей не придется этого делать перед Даной…

— Прощайте, — вполголоса промолвила молодая колдунья. — Я только надеюсь, вы позволите забрать кое-что из дорогих мне вещей.

— И куда ты пойдешь, дуреха?

— Пока на постоялый двор, а там видно будет.

— А о нас ты подумала? Что если Бураков разгневается за твой побег и все отнимет? Ладно на меня зуб точишь, но подумай о других колдуньях! Чем они будут жить?

— Это уже не моя забота, — заявила Дана, преодолев смятение и чувство вины перед наставницей. Та, к счастью, не стала мешать ей собирать вещи, инструменты, амулеты и даже накопленные деньги, которые девушка на всякий случай хитро спрятала.

Закончив сборы, Дана бесстрастно простилась с Надеждой Тихоновной, молча поклонилась Мелании и пошла в сторону рынка — недалеко от него располагался постоялый двор. Однако силы вдруг оставили ее и она безвольно опустилась на скамью. И даже не знала, что больше мучило: вероломство наставницы, обман Рикко или то, что сейчас творится в Усвагорске. Настойчивая мысль, что она не имела права покидать город в такой момент, все больнее саднила внутри, перекрывая собственные обиды.

Вдруг до нее донесся знакомый голос, и подняв голову, девушка увидела Руслана.

— Дана, ты здесь? С чего вдруг? Мелания говорила, будто у тебя в Усвагорске зажиточная родня нашлась, и ты, мол, там остаешься… Врала, что ли?

— Здравствуй, Руслан! Родня нашлась, но я не захотела остаться, — сдержанно ответила Дана. — Там мне на колдовском поприще нет места.

— Ну и шут с ним, с колдовством! — отозвался парень, заметно повеселев. — Артель-то ваша закрылась, а в столицу Мелания, поди, тебя не позовет! Да и славно, будем по-людски жить, а то бабы к вам по каждому чиху бегали!

— Это все, что ты хотел сказать? — устало спросила девушка.

— А что ты тут одна сидишь? Куда теперь подашься-то?

— Найду, где преклонить голову на первое время, не переживай. А там буду зарабатывать как одиночка, благо навыки у меня никто не забрал.

— Да зачем искать? Побудь пока у нас, переночуй хотя бы! Мы денег не возьмем, разве что матери немного по хозяйству поможешь. Она что-то в последнее время совсем хворая стала.

— Ну, если так, — промолвила Дана, чуть помедлив. Она сочла, что ничего не потеряет, если поможет уставшей, рано постаревшей женщине, да и отвлечется от горестных мыслей.

В доме Руслана девушку встретили дружелюбно, но с настороженностью, памятуя о ее занятии. Она в ответ держалась скромно и невозмутимо, а в первую очередь взялась за лечение хозяйки. Ту в самом деле измучили застарелые боли в спине, и Дана больше часа читала над ней заговоры. В исцелении тяжких недугов она не была сильна, как и большинство ведьм, но могла принести хотя бы временное облегчение. Когда женщине стало получше, она задремала, а девушка занялась уборкой в доме и на дворе. Даже отец Руслана, всегда казавшийся ей угрюмым и нелюдимым мужиком, за ужином проникся благодарностью, хоть и на свой лад:

— А ты, выходит, девка-то справная, Данка! Мы всегда думали, что по хозяйству от тебя толку не будет: согнешься как тростинка на ветру! Да и вообще вся какая-то… — он глубокомысленно покрутил ложкой, — вся в себе, что ли…

— Вот и я так думал, — ухмыльнулся Руслан, а его младший брат лишь хихикнул, не отрываясь от тарелки.

— Словом, ты, Руська, похоже, годную невесту в дом привел, — заключил глава семейства. — Скверно, что бесовской дрянью занималась, ну да ладно, кто по юности не грешил! Лишь бы девичью честь свою сберегла, а ты, Данка, скромная, невзрачная, так что славной женой будешь! Да и Семеновне нашей подмога, а то она чего-то хиреть начала…

Дану невольно передернуло от этой речи. Она нисколько не стыдилась того, что спала с мужчиной, да еще с нечистым духом, и уж точно не собиралась сходиться с Русланом. Но этот незамутненный, животный напор недалеких людей не на шутку пугал ее, едва ли не больше чар в Усвагорске. Против вторых она еще могла действовать заклинаниями и волей, против первых же не ведала оружия. «Должно быть, с этим тоже нужно родиться, — подумала Дана с горечью. — Ладно, мне с ними детей не крестить, переночую сегодня и хватит. Мать, конечно, жалко, умаялась бедная, но чем я ей помогу при такой жизни? А занимать ее место не собираюсь».

На ночь Дану устроили в тесной, но вполне сносной комнатушке без окна. Умывшись и задув свечу, она забралась под тонкое одеяло и в памяти вновь возник образ Рикхарда, его удивительные глаза, ласковые руки, малиновый запах. Она бережно погладила деревянный перстень, подумав, что была ему по-своему дорога, раз уж он поступился целью ради ее спокойствия. Но встретить собственную гибель он хотел рядом с Силви, и это больно жгло душу Даны, впервые вкусившую самоотверженных чувств.

Невольно слезы покатились по щекам, и девушка вытерла их резкими движениями. Повернувшись на бок, она попыталась забыться, но чужие запахи и богатырский храп кого-то из хозяев тревожили и злили. Вдруг дверца скрипнула и послышались осторожные шаги, затем кто-то сел на край ее постели и коснулся плеча. Кисло пахнуло ядреным квасом, табаком и мужским потом. Дана вскрикнула и забилась в угол, закрывшись одеялом до подбородка.