Дикий мед - Мэйджер Энн - Страница 17

Потом она резко вскочила, будто вспугнутое животное, и выбежала вон из комнаты. Подальше, подальше от него.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Сердце Хани с шумом колотилось, его удары отдавались в висках и кончиках пальцев. Прошло два часа с тех пор, как она сбежала от Джошуа, но воспоминания о том, как она лежала под ним на кафельном полу, обжигали стыдом.

Ей нужен Джошуа. Ей не терпится развеять и его гнев, и его боль, вернуть его мягкость, познать неистовость его любовных домогательств.

Почему он позволил ей уйти? Ведь он сказал о себе все без прикрас. Неужели его грубые поцелуи не что иное, как предупреждение? Неужели он предоставил ей еще один шанс для спасения?

Хани недоумевала, как это она хочет сблизиться с человеком, который намеревался уничтожить ее отца. С человеком, для которого ничего не стоит растоптать и ее саму, если только он узнает правду.

Когда чайник засвистел, она подобрала две конфетные обертки, чтобы выбросить в мусорную корзину, плеснула чай в свою любимую китайскую чашку и направилась в спальню. Села на кровать и задумалась.

Никакой опыт ее замужества не помогал в противостоянии темной, пугающей силе Джошуа и страсти, которую он в ней разжигал. И Джошуа это хорошо знал.

Теперь она понимала, что переезд на Телеграфный Холм — это явная ошибка. Единственный нормальный выход из создавшегося положения — позвонить Нелл и съехать отсюда, пока не поздно.

Раздался телефонный звонок, и едва она услышала нотки неуверенности в грубоватом голосе Джошуа, ее решимость уехать растаяла, как масло на горячей сковородке.

— Не вешай трубку, — шептал он голосом, полным страсти.

Не способная ни на что, она могла только слушать.

Пауза длилась долго.

— Я прошу прощения.., за тот случай, — наконец проговорил он. — За свое поведение.

— Все прощено. Мне.., мне тоже вряд ли стоит гордиться своим поведением.

— Тебе не за что себя упрекать. Я во всем виноват. — Он помолчал. — Ты, наверное, долго не могла прийти в себя?

У нее на верхней губе выступил пот, и она легонько слизнула его. Нервно поправила волосы, потерла напряженные мышцы шеи.

— Со мной все хорошо.

— Хани, я опять хочу тебя видеть. Но не для того, чтобы.., просто поговорить. Может быть, мы могли бы поплавать на яхте? На моем судне тебе ничто не грозит — даже если я буду рядом. «Волшебница» длиной в шестьдесят футов, и там достаточно свободных помещений. Капитана у меня нет.

Сейчас довольно холодно, и нужно одеться потеплее. Так что соблазн нам не грозит.

Джошуа приглашает ее на прогулку.

Но, к счастью, в ней возобладало благоразумие.

— Я.., я не думаю, что это хорошая идея.

— Я тоже так считаю, — признался он, но сдержанность дрогнувшего голоса не скрыла глубокого разочарования.

— Я.., я собиралась звонить Нелл и просить ее освободить меня от обязанностей домоправительницы, — выдавила из себя Хани.

— Понятно… — Теперь в его голосе слышалась так ненавистная ей горечь. — Ты бежишь, признавая свое поражение. И именно тогда, когда начала брать верх.

— Брать верх? — удивилась Хани. — Что ты хочешь этим сказать?

— Никто никогда не влиял на меня так, как ты.

Но никто никогда не влиял на нее так, как он.

— Это может плохо обернуться для нас обоих.

— Может быть. Но мы никогда об этом не узнаем, если ты уедешь. — Он умолк в нерешительности. — За последнее время я очень изменился.., благодаря тебе.

Воспоминание о его губах, тепле его тела разлилось волной в душе.

— Как это?

— Ты сказала, что веришь в меня. Возможно, ты, хотя бы чуть-чуть, всколыхнула во мне добрые чувства. Недавно я помог парню, который работает в компании. Он был очень благодарен. — Помолчал в нерешительности. — Я помогаю вдове, которая осталась одна, без детей. Она будет петь в одном из клубов, пока я не найду для нее какое-нибудь приемлемое занятие. А вчера я говорил со своей бывшей женой и извинился за прошлое. Я сказал, что Хитер очень нуждается в ней. Она звонила дочери.

Хани все время крутила на пальце обручальное кольцо.

— Я.., я просто не знаю…

— Я даже решил жить, согласуясь с собственными чувствами. Решил оставить в покое дом Нелл и ее жильцов. Я позволяю тебе выиграть. И все для того, чтобы мисс — то есть миссис — Родригес осталась до конца лета.

— А я думала, что лишняя здесь, на Холме.

— Я хочу поделиться этим Холмом.., с тобой.

В горле у Хани запершило.

— Но почему ты уступаешь? Ты же повторял, что всегда во что бы то ни стало достигаешь поставленной цели.

— А ты говорила, что человек меняется.

— А ты изменился? На самом деле?

— Если ты уедешь, я так и не узнаю этого.

— А если останусь… — Она крутанула кольцо так, что оно слетело с пальца.

— Я не могу обещать. Я знаю только, что для меня изменились ценности. Мне хочется сделать для тебя что-то хорошее.

— Я.., я просто не знаю, что сказать. Я в смятении. Я всегда думала, нет, даже верила в то, что безразлична тебе.

— Но все изменилось. Меня будто демоны преследовали все время. Когда я с тобой, они отлетают прочь. Меня больше не обуревают желания кого-то преследовать, как было прежде.

— Я не знаю, что сказать.

— Просто согласись на прогулку под парусом.

— Я не могу отказать, — просто сказала она. Открыла ящик стола и положила туда обручальное кольцо.

— Ну вот и хорошо. Я позвоню тебе в субботу. Он повесил трубку.

Сделав то же самое, она закрыла лицо ладонями. Ей было одновременно и жарко, и холодно. Что же она наделала? Почему не смогла поступить благоразумно и не распрощалась с Джошуа?

Потому что сама мысль о расставании с ним была невыносима. Потому что без него ее будущее рисовалось безжизненной пустыней.

Добрую часть своей жизни она потратила на то, чтобы избегать холодности отца, его циничного стремления к наживе. И какая метаморфоза произошла с ней сейчас? Она обнимала человека, который гораздо хуже отца, человека, олицетворяющего все то негативное, от чего она открещивалась.

Что притягивает ее к человеку, порочному во всех отношениях? К человеку, который подвергает сомнению святые идеалы? К человеку, который не пощадит ее, если откроется обман?

Главный парус надулся, но кливер уныло обвис, когда яхта «Волшебница» повернула по ветру.

Обычно Джошуа следил за парусами, но сейчас был рассеян, чувствуя рядом присутствие женщины.

Джошуа все еще не мог поверить в то, что Хани согласилась на прогулку. Он наблюдал, как ветер и солнце оживили радостное лицо, как вся она была переполнена ожиданием чего-то приятного, необычного. Она улыбалась, и эта улыбка не просто очаровывала, но еще и завораживала, оттого что казалась знакомой. Но если бы он знал ее прежде, то, конечно же, вспомнил бы.

Она была прирожденной морячкой. Само отплытие из бухты восхищало ее так же, как и его.

Странно, но, будучи девушкой из рабочего квартала, она мало удивлялась и его яхте, и тем, которые проплывали мимо. Его прежние знакомые обычно восторгались.

Хани стояла, держась за снасти. На ней была желтая, очень просторная штормовка. Она совсем не смущалась, что выглядела немодно, что шаловливый ветер растрепал ее волосы. Когда набежавшая на яхту волна обдала ее брызгами, Хани лишь тряхнула головой и засмеялась.

Солнце садилось, поэтому бриз начал обдавать прохладой. Лавандовый вечер тускнел, а с ним начало тускнеть и его настроение.

Джошуа не отрывал руку от штурвала и наконец прокричал:

— Поворачиваем назад. Уже поздно. Входим в бухту.

— Хотелось бы остаться здесь навсегда, — не удержалась Хани.

Когда они взяли курс на яхт-клуб, небоскребы просто пылали огнем. И волны блестели. Они будто плыли сквозь разбушевавшийся пожар. Их взгляды встретились. В тот момент обоим стало очевидно, что возвращаться не хочется.

— Когда я был мальчишкой, то обычно приезжал на велосипеде к пристани посмотреть, как богатые родители усаживают своих чад в яхты, подобные этой. Я тогда и представить не мог, что у меня будет вот такая.